Методы психотерапии. Как лечить страхи и детскую психосоматику - Геннадий Юрьевич Иванов

– На рояле?

– Конечно. Ты что, разве не слышал? Во-о-от такой огромный рояль (руками показываю в три раза больше высоты дивана). Под кроватью стоит. Гоша на нем играет «ВО ПОЛЕ БЕРЕЗА СТОЯЛА»!

В глазах моего собеседника наконец мелькнуло что-то похожее на недоверие.

– И он меня не съест?

– Гоша не ест людей, он любит сладкое: бублики с вареньем или МАРМЕЛАД С ЧАЕМ. Кстати у него под кроватью еще и САМОВАР СТОИТ! Красивый, медный, пузатый. Гоша его нагреет и ЧАЙ ПЬЕТ ИЗ БЛЮДЦА! Только вот, беда рук у него нет, поэтому он иногда ХВОСТ ОШПАРИВАЕТ!

Сын уже оживился:

– А он ко мне под кровать не заползет?

– Неееее. У тебя там пыльно, и носки валяются! А у Гоши АЛЛЕРГИЯ НА НОСКИ…

Мы еще долго лежали и наперебой фантазировали. Страх пропал, но на следующий день сын носки из под кровати убрал и вытер пыль. Наверное, на всякий случай. Позднее у нас в кладовке завелся ТИРАНОЗАВР БЮРЬКА, а в ванной – паук ТАРЗАН, на балконе – огромная мухоловка ОКТЯБРИНА. И тогда я понял: бороться с детскими страхами посредством информирования – бесполезное занятие. Клин вышибают клином – если мы имеем дело с эмоциональным образом, то его может заменить только другой – такой же эмоциональный образ, каким бы бредом с точки зрения логики он не выглядел. Вот такая «загогулина»!

Мама обратилась с проблемой: ее восьмилетний сын Владимир панически боится кабины лифта (клаустрофобия встречается выборочная: лифта ребенок боится, а машины нет). Со слов мамы, элементы этой тревоги проявлялись в двухлетнем возрасте, но проблемы не было, так как лифтами не пользовались. Страх стал мешать после переезда в новую квартиру.

Обычно дети могут легко вспомнить самые ранние эпизоды. И хотя нет четкого понимания, как образуются фобии, чтобы их устранить, достаточно использовать детское воображение. Со слов мамы, набросали случаи приступов Владимира, вызванных замкнутым пространством. Оставшись наедине с ним, я попросил закрыть глаза и мысленно вернуться в ситуацию, где было «страшно» и когда «сбивалось дыхание». Потом в более раннюю и т. д. Таким образом, мы с Владимиром добрались до психотравмы. Ему было три года, когда родители гостили в Европе у знакомых, где было полно гостей. В один из дней ребенок оказался перед лифтом, ожидая маму, но, когда дверь открылась, появился давний друг семьи, который решил пошутить и сделал страшное лицо. Осознав ошибку, он попытался взять ребенка за руку, но только усилил испуг. Владимир вырвался и ударился об угол лифта. Подбежала мама, стала утешать. Причиной слез она посчитала боль от удара.

Рассказывая об этом, Володя буквально пребывал в «предлагаемых обстоятельствах», переживая все события, как если бы они происходили наяву. В такие моменты психика человека наиболее восприимчива для внушений, поэтому я сделал установку на то, что дядя не хотел плохого, напомнив Владимиру, как тот сам пугал маму, чтобы ее развеселить.

Случай с Владимиром довольно типичный. Избавление от проблемы происходит обычно без осложнений. Единственное неудобство – приходится каждые полчаса прерываться, потому что дети не умеют долго концентрировать внимание. В результате весь процесс психокоррекции сильно затягивается, иногда на две недели и больше.

До шестилетнего возраста человек практически не подвержен внушениям, поэтому гипноанализ может быть направлен на кого-то из взрослых, чья реакция может запускать соматику у ребенка. Но для этого должна прослеживаться эмоциональная связь, например между мамой и ребенком.

Ко мне на прием пришли мама дочерью, страдавшей странной формой дерматита. Все началась буквально через два месяца после рождения. Мама как раз делила имущество с бывшим бизнес-партнером. Стоило ей разнервничаться или заплакать, как дочь тут же покрывалась экземой.

Конфликт вспыхнул еще во время беременности, когда один из совладельцев решил воспользоваться ситуацией, чтобы подмять весь бизнес под себя. Из-за постоянных нервов Полина была чрезмерно возбуждена, и это отразилось на родившейся дочери. Первой зависимость аллергии ребенка от эмоционального состояния мамы заметила бабушка, потом это стало очевидно уже всем. Полина, так звали маму, оказалась не в силах сама справиться со своими нервами, поэтому обратилась ко мне.

Сеансы представляли собой переживание былых обид и угроз, они не потребовали регрессии в период зачатия и родов. Было достаточно убрать эмоциональные триггеры, чтобы полуавтоматические реакции (вспышки гнева, жалости, обиды) прекратились. На все ушло три сеанса, последний из которых позволил устранить все высыпания у дочери. Полина также отметила появившийся «пофигизм на наезды этого крикуна» (бывшего партнера), а еще «дышать стало легче и сил появилось раза в полтора больше».

История коллеги. «Я сам заикался с пяти лет. Официальная версия была такова: в нашу детсадовскую группу повезли детский театр с пьесой про Карлсона. «Мужчина в самом расцвете сил» в этом спектакле разговаривал с характерным заиканием. (Кстати, много позжее телевизионный Карлсон в исполнении Спартака Мишулина почему-то тоже заикался.) Так вот, после этого спектакля я и начал заикаться. Вроде как хотел быть похожим на понравившегося героя. Меня водили к логопедам, но ничего не менялось. В школе были сложности с теми предметами, где надо было отвечать или читать вслух, но в институте стало полегче – я внутренне смирился с заиканием и успокоился. Сейчас, оглядываясь назад, я отчетливо понимаю, что каждый выбор в своей последующей жизни делал с поправкой на свое заикания: друзья, первая женитьба, первая профессия, характер собственного бизнеса, хобби, интересы – все стороны моей жизни принимали такой вид, чтобы была возможность поменьше говорить.

Как ни странно, но избавление от напасти началось, когда все вокруг стало рушиться – семейная жизнь, бизнес. Стресс привел не к усилению, а к ослаблению заикания. Сейчас я понимаю, почему симптом стал сглаживаться – когда человеку нечего больше терять, он становится более спокойным. И тем не менее живое общение продолжало вызывать дискомфорт, и вполне закономерно река жизни меня вынесла туда, где я смог не только убрать расстройство, но и понять, откуда “ноги растут”.

Когда я стал изучать психологию, мои преподаватели уже через неделю объявили, что к концу обучения заикания не будет. Так и случилось. Курс обучения включал много разных дисциплин, в том числе личную терапию, где за один сеанс (один, Карл!) из меня вытащили и причину заикания, и способ его устранения, успешно примененный.

Оказалось, все