Когда открытые взору поверхности заканчиваются, заваленные предметами в несколько слоёв, шизоид приступает к заполнению полок и ящичков. Так же бессистемно. Разыскивая затем что-либо в ящичке, шизоид вываливает его содержимое на пол или на кровать, роется там, радуясь случайным находкам (но не тем, на которые он рассчитывал), вздыхает и печально констатирует, что и здесь искомого предмета тоже нет.
Вообще, в подобных поисках шизоид, как правило, находит не то, что ищет. Да, разве только в подобных поисках?!
Шизоидный радикал, заключённое в нём творческое начало, буквально обрекает своего обладателя находить – всегда и везде – не то, на что он рассчитывал изначально.
Вторым феноменом, обусловленным шизоидной «многоаспектностью» восприятия предметного мира, является стремление накапливать вокруг себя вещи, потребительская ценность которых утрачена. Сломанные, не поддающиеся починке зажигалки, ручки, треснувшие стаканы, дырявые полиэтиленовые пакеты, «поехавшие» носки и колготки, коробочки из-под лекарств, разорванные конверты без содержимого и многое, многое, многое тому подобное.
Это ведь в умах ортодоксов у всех этих вещей существует только одно предназначение. Шизоиды полагают иначе: «Смотря для чего использовать». Утрата основного качества используемого предмета не воспринимается шизоидом как драма. «Ну, и что? Остались другие качества, и их множество. Когда-нибудь и они понадобятся», – рассуждает шизоид.
Однако, в девяноста девяти случаях из ста, этот хлам не будет в дальнейшем использован. Его количество на занимаемой шизоидом территории будет лишь возрастать, усугубляя беспорядок, в ущерб действительно нужным и ценным вещам.
Легко представить, как эпилептоид, обращаясь к вечно мятому, будто жёванному, шизоиду, спрашивает: «У тебя, что, утюга нет!?» «Есть у меня утюг, – простодушно отвечает шизоид, – только он давно перегорел». В его сознании утюг утратил лишь одну из своих возможных полезностей. «Запомни, – эпилептоид сатанеет от возмущения, – НЕТ У ТЕБЯ УТЮГА!!!»
Обилие хлама превращает шизоидный беспорядок в хронический, неизбывный. Возможно, иной раз что-то и вправду понадобится, послужит ещё. Например, пластиковую бутылку из-под пива шизоид приспособит вместо вазы, или найденная среди белья канцелярская скрепка заменит потерянную пуговицу.
Бессистемность расположения предметов и накопление ненужных вещей являются признаками шизоидного радикала, проявляющимися в оформлении пространства. Прибавьте к этому неряшливость, неаккуратность, склонность содержать место своего обитания в запущенном состоянии – и зарисовка с шизоидного жизненного пространства готова.
К пониманию стилистики поведения шизоида следует добавить, что энергия обладателя этого радикала расходуется с избытком. Во всём. Поэтому то, что легко для ортодокса, шизоиду даётся с трудом: застегнуть пиджак на все, без исключения, пуговицы, постирать, а не перекрасить во все цвета радуги бельё, не облиться супом за обедом, не споткнуться на ровном месте при ходьбе, не говоря уже о более сложных и ответственных поступках. Здесь играют роль как проблемы с усвоением технологий поведения (он, и вправду, плохо умеет застёгиваться и не знает, что «цветное» не стирают с «белым»), так и неоднозначная расстановка поведенческих приоритетов.
Для шизоида выбор ортодоксального способа поведения из всех прочих, существующих одновременно в его сознании, дело непростое. Он никогда до конца не уверен, что должен поступить как все. Он спорит с обществом, идёт на компромисс или, после внутренней борьбы, сдаётся – и это происходит постоянно, по любому поводу. Он вынужден всесторонне обдумывать буквально каждый свой шаг, и если не делает этого, то совершает нелепые ошибки. А порой, обдумывая, ошибается ещё больше. Представляете, сколько энергии забирает подобный образ жизни?! Откуда же взяться ей на такие мелочи, как уборка квартиры или мытьё посуды?
Отдельная тема – особенности двигательной активности, свидетельствующие о наличии шизоидного радикала. Весьма характерны и узнаваемы издалека мимика, жесты и позы, обусловленные шизоидностью.
Мимика шизоидов – это оркестр, в котором каждый музыкант исполняет свою собственную мелодию. На их лицах зачастую возникают странные гримасы, никак не связанные, на взгляд стороннего наблюдателя, с характером происходящего, с актуальной ситуацией.
На самом деле, так оно и есть, ведь шизоиды живут в мире представлений, в которых отражение реальности искажено и подчас едва уловимо. Кроме того, шизоиды не заботятся об эстетике и сдерживающем самоконтроле внешних проявлений чувств – их тягостные, противоречивые раздумья, сомнения, вычурные переживания становятся достоянием окружающих.
Жестикуляция, сопряжённая с шизоидным радикалом, также весьма своеобразна. Её трудно с чем-либо спутать. Движения шизоидов угловатые, резкие, неловкие, плохо координированные.
Плохая координация связана с тем, видимо, что шизоид не концентрируется на одном выполняемом движении, а невольно, подчиняясь свойствам ума, распределяет внимание между несколькими целями, существующими в его сознании одновременно и параллельно. Он совершает как бы несколько движений сразу, в одном, и они не синергичны, никак не взаимосвязаны. Отсюда странная и небезопасная двигательная активность. Кстати, и с мыслями у шизоида то же самое. Решая одну задачу, он одновременно задумывается над множеством её противоречивых вариаций, пытается постичь несколько смыслов одновременно, путаясь в них. Оттого и выглядит бестолковым, непонятливым.
Вот в троллейбусе едет молодой человек – высокий, длиннорукий, укрытый капюшоном. Его просят передать водителю деньги за проезд. Он, не глядя, принимает купюру и, буквально, выбрасывает руку в сторону, в лицо рядом стоящему пассажиру. Да так, что тот, ничего не подозревая, вдруг получает в глаз кулаком (купюру юноша машинально зажал в кулак), прилетевшим откуда-то сбоку. Скандал, крики. Но, главное, некого и обвинить-то толком. Этот шизоид сам обескуражен таким поворотом событий не меньше своей жертвы. Он не хотел, так получилось.
Пусти шизоида в дом, и он наверняка что-нибудь разобьёт, уронит, обо что-то споткнётся, зальёт чаем белоснежную скатерть, опрокинет тарелку. Особенно, если будет стараться разрушить как можно меньше. Тогда он ещё быстрее устанет от напряжённого самоконтроля, потеряет его, и начнёт крушить всё, что попадётся ему на пути.
Центральный персонаж романа Ф.М. Достоевского «Идиот» князь Мышкин в одном из эпизодов более всего старался не разбить в гостях дорогую вазу, сознательно держался от неё подальше – в конце концов, именно её он и разбил. Это не идиотизм, это шизоидность[66].
Лучший тест на наличие шизоидности – не анкета с вопросами, а дверной проём, лестница в подъезде. Если человек вписался в дверь не с первого раза, задев косяк локтем, плечом или коленом, а притолоку – головой, значит, «тест» показал положительный результат. Если споткнулся и «пересчитал» ступени лестницы – то же самое. Шизоиду и по ровному-то месту, бывает, не пройти без приключений.
Погожим летним днём, свежим после прошедшего короткого ливня, шёл я проходным двором в центре старой Москвы. Вижу – навстречу мне идёт мой хороший знакомый. Чувствую, что и он узнал меня, но пока не знает, как это выразить. И я не знаю. Между нами расстояние метров в сто пятьдесят, прямая видимость. И уклониться от созерцания друг друга невозможно, и здороваться, вроде бы, рано. Вот такая «сложная» ситуация.
Идём мы – два шизоида – и крутим головами направо и налево, оглядываем стены домов, только чтобы лишний раз не встречаться взглядами. На секунду упустив из виду своего приятеля, я вновь посмотрел в его сторону и – о, Боже! – никого перед собой не увидел. Куда мог деваться этот высокорослый, худощавый человек в «кишке» проходного двора – понять было невозможно.
Не успел я собраться с мыслями, как откуда-то из-под земли, а точнее – из-под воды, из большой лужи, образовавшейся в результате ливня, восстал мой знакомый. Он появился как-то сразу весь, поднявшись в рост, в ореоле из радужных брызг.
