если мы обратимся к аналогичному случаю из древнейших времен. Известные качества праотца и постигшая его участь были напрочь забыты в ходе тысячелетий, а рассчитывать на устные предания об этом событии, как и в случае с Моисеем, нельзя. Итак, в каком же смысле следует учитывать значение традиции вообще? В какой форме она могла в те времена существовать?
Чтобы облегчить положение читателей, не расположенных или не готовых углубляться в сложные психологические обстоятельства дела, я предпошлю предстоящему в этот раз исследованию его результат. На мой взгляд, в этом отношении между индивидом и массой имеет место почти полное сходство: и в массах впечатления о прошлом сохраняются в виде следов неосознанных воспоминаний.
Думается, в отношении индивида нам все ясно. След в памяти от ранее пережитого сохраняется у него в виде особого психического состояния. Можно сказать, что индивид всегда знал о нем, точно так же как он знает о вытесненном. Тут мы уже установили, что с помощью психоанализа нетрудно сформировать вполне обоснованное представление о том, как что-то забывается и как спустя некоторое время опять может всплыть в памяти. Забытое «не стиралось», а всего-то «вытеснялось», следы памяти о нем сохранялись без потери яркости, но из-за «контрсосредоточения внимания» обособлялись. Они не могли устанавливать связь с другими интеллектуальными процессами, являлись неосознанными, недоступными для осознания. Возможно, кроме того, что известная часть вытесненного избегла подобной участи, осталась доступной для памяти, при подходящем случае всплывает в сознании, но даже и тогда оказывается в изоляции, оставаясь инородным телом, лишенным связей с другими его компонентами. Это вполне возможно, но вовсе не обязательно. Вытеснение может оказаться полным, и на таком случае мы в дальнейшем остановимся.
Вытесненное сохраняет свою подъемную силу, стремление прорваться в сознание. Этой цели оно достигает при трех условиях: 1) если силы контрсосредоточения энергии ослабевают в результате заболевания, поразившего другую часть психики – так называемое Я, или в результате иного распределения зафиксированной в нем энергии, как это постоянно происходит во время сна; 2) если примыкающая к вытесненному часть влечения испытывает необычное усиление, наилучший пример этого предлагают процессы в ходе полового созревания; 3) если в какой-то момент времени к свежему переживанию подключаются впечатления, воспоминания, настолько сходные с вытесненными, что оказываются способными активизировать последние. В таком случае текущее переживание усиливается скрытой энергией вытесненного и начинает действовать из-за спины последнего и при его поддержке. Ни в одном из этих трех случаев ранее вытесненное не проникает в сознание без проблем, в неизменном виде, но всегда, скорее всего, подвергается искажениям, свидетельствующим о влиянии все еще не преодоленного сопротивления контрсосредоточения, либо о преобразованном влиянии текущего переживания, либо о том и о другом.
Отличительным признаком и отправной точкой для ориентации нам служит различие: осознан или не осознан психический процесс. Вытесненное является бессознательным. В таком случае стало бы удобным упрощением, если бы подобное соображение допускало и обратное толкование, иначе говоря, если бы дифференциация качеств сознательное (сз.) и бессознательное (бсз.) совпадала бы с делением на принадлежащее к Я и к вытесненному из него. Тот факт, что в нашей психике присутствуют такие обособленные и неосознанные явления, оказался бы новым и достаточно важным. В действительности же все обстоит сложнее. Верно, что все вытесненное бессознательно, но отнюдь не верно, что все, принадлежащее Я, осознанно. Мы обращаем внимание на то, что осознанность – качество неустойчивое, оно свойственно психическому процессу только время от времени. Поэтому с учетом наших целей мы должны заменить «сознательное» на «способное стать осознанным» и назвать это качество «предсознательным» (псз.). Тогда правильнее говорить так: Я по сути предсознательно, но часть его бессознательна.
Эта последняя констатация дает нам знать, что качеств, на которые мы до сих пор опирались, недостаточно для ориентации во мраке психики. Мы должны ввести разграничение, являющееся уже не качественным, а топическим и одновременно, что придает ему особую ценность, генетическим. Мы отделяем теперь в нашей психике, представляемой нами в виде аппарата, состоящего из нескольких ступеней, областей, провинций, в первую очередь регион, который и называем подлинным Я, от другого, именуемого нами Оно. Последнее старше по возрасту, Я же развилось из него под воздействием внешнего мира в виде коркового слоя. В Оно сосредоточены наши первичные влечения, все процессы протекают в нем бессознательно. Как мы уже упоминали, Я покрыто слоем предсознательного, оно включает в себя части, остающиеся в случае нормы бессознательными. Психическим процессам в Оно присущи совершенно иные законы, чем законы их протекания и взаимного влияния, действующие в Я. Более того, фактически именно обнаружение этого различия привело нас к нынешнему новому взгляду на психику и к обоснованию его.
Вытесненное следует причислить к Оно и подчинить действию его же механизмов, отличие же от него состоит только в происхождении. Дифференциация совершается в раннем детстве, когда Я развивается из Оно. Тогда часть содержимого последнего усваивается им и поднимается на уровень предсознательного, другая часть не затрагивается этим перемещением и остается в Оно в бессознательном виде. Однако в ходе дальнейшего формирования Я из него в результате процесса защиты исключаются некоторые психические впечатления и процессы. Они лишаются своей предсознательности, так что снова опускаются на уровень составных частей Оно, а значит, становятся «вытесненными» в Оно. Что касается движения между двумя психическими областями, то мы, соответственно, предполагаем, что, с одной стороны, бессознательные процессы в Оно поднимаются на уровень предсознательного и присоединяются к Я, с другой – предсознательное в Я может проделывать обратный путь и перемещаться назад в Оно. За пределами нашего теперешнего интереса остается то, что позднее в Я выделяется его специфическая часть – сфера Сверх-Я.
Все это может оказаться далеко не простым, но когда свыкаешься с непривычным пространственным воззрением на психический аппарат, то все же его удается вообразить себе без особого труда. Дополнительно отмечу, что развернутая здесь психическая топика не имеет ничего общего с анатомией мозга, соприкасаясь с ней, собственно говоря, только в одном месте. Неудовлетворительность этого представления ощущается мною так же отчетливо, как и любым другим человеком, она проистекает из нашего полного непонимания динамической природы психических процессов. Мы признаем, что сознательное представление отличается от предсознательного, а последнее – от бессознательного, возможно, только модификацией психической энергии, может быть, даже другим ее распределением. Мы говорим о ее сосредоточении или контрсосредоточении, но, кроме того, нам недостает нужного знания и даже подхода к достойной рабочей гипотезе. О феномене сознания мы можем еще добавить, что изначально он зависит от восприятия. Все ощущения, возникающие в результате восприятия болевых, тактильных, слуховых и зрительных раздражений, чаще всего не осознаются. Процессы
