ошибки, предрассудки и склонность к мифологическому типу мышления. Но в конечном итоге парадокс нашего вида, который может одновременно быть и весьма рациональным, и ужасно нерациональным, объясняется не каким-то сбоем в программном обеспечении человеческого сознания. Истинное объяснение кроется в дуальности «я» и «другие»: наш разум руководствуется личными мотивами и ограничен индивидуальной точкой зрения. Из главы 2 мы узнали, что основа морали — это беспристрастность, то есть примирение собственных эгоистичных интересов с интересами других людей. Такова же и основа рациональности — примирение своих искаженных и неполных представлений с таким пониманием реальности, которое выходит за пределы опыта любого из нас. Рациональность — это не только когнитивная, но и нравственная добродетель.
Глава 11. Чем важна рациональность
Начать рассуждать — словно шагнуть на эскалатор, который движется вверх, за пределы видимости. Как только мы сделали первый шаг, расстояние, которое мы преодолеем, уже не зависит от нашей воли и мы не можем знать заранее, где окажемся.
Питер Сингер [463]
Поиск причин, по которым важна рациональность, несколько напоминает попытки дуть в собственный парус или вытаскивать самого себя из болота за волосы: ничего не получится, если вы предварительно не согласитесь с базовым принципом, который гласит, что рациональность — это и есть способ определить, что для нас важно. К счастью, как мы убедились в главе 2, все мы принимаем верховенство разума, пусть даже и неосознанно, раз уж мы обсуждаем этот или любой другой вопрос, а не принуждаем окружающих к согласию силой. Теперь самое время поднять ставки и задуматься, правда ли, что осознанное применение разума действительно облегчает человеку жизнь и меняет мир к лучшему. Вообще-то, это должно быть правдой, учитывая, что реальностью управляют логика и законы физики, а не магия и нечистая сила. Но страдают ли люди от своих заблуждений и смогут ли они улучшить жизнь, если узнают о собственных когнитивных искажениях и придумают, как от них избавиться? Или, принимая решения, человеку лучше руководствоваться чутьем, а не рассудком, чтобы не перемудрить и не рационализировать сверх меры?
Тот же самый вопрос можно задать и относительно благополучия человечества в целом. Что есть прогресс — история решения проблем усилиями философов, выявляющих недуги, а также ученых и политиков, отыскивающих для этих недугов лекарства? Или же история борьбы угнетенных масс, восстающих и свергающих своих угнетателей? [464] В предыдущих главах мы научились не доверять ложным дихотомиям и объяснениям через единственную причину, поэтому ответом на эти вопросы не будет что-то одно. И все же я постараюсь объяснить, почему убежден, что, только используя наш богоподобный разум по назначению, не позволяя, «чтоб праздно плесневел он» {40}, мы сможем прийти к лучшей жизни и построить лучший мир.
Рациональность в нашей жизни
Что представляют собой искажения и иллюзии, описанные в предыдущих главах? Всего лишь лабораторные курьезы, головоломки, ловушки, вопросы с подвохом? Или же ущербное рассуждение способно нанести реальный вред, а критическое мышление, напротив, может уберечь нас от худших из наших когнитивных инстинктов?
Безусловно, реальность, безразличная к нашим иррациональным верованиям, наказывает многие из ошибок, о которых мы узнали в этой книге [465]. Мы близоруко дисконтируем будущее, но оно неизменно наступает, за исключением большего вознаграждения, которым мы пожертвовали ради немедленного удовлетворения. Мы пытаемся вернуть невозвратные затраты и цепляемся за неудачные вложения, плохие фильмы и никудышные отношения. Мы оцениваем угрозы с помощью эвристики доступности и избегаем безопасных авиапутешествий, пересаживаясь в небезопасные автомобили, которыми управляем, набирая текстовые сообщения. Мы не учитываем регрессию к среднему и предпочитаем иллюзорные объяснения успехов и неудач.
В том, что касается денег, полное непонимание законов экспоненциального роста заставляет нас слишком мало откладывать на старость и слишком много тратить по кредитным картам. Мы не умеем выявлять апостериорную приметливость и, больше доверяя экспертам, чем актуарным формулам, инвестируем в дорогостоящие управляемые фонды, которые уступают в прибыльности типовой корзине ценных бумаг. Идея ожидаемой полезности дается нам с трудом, и мы соблазняемся страховками и азартными играми, которые в долгосрочной перспективе опустошают наши карманы.
В медицинских вопросах неумение мыслить по-байесовски заставляет нас впадать в панику, преувеличивая значение положительного анализа на редкое заболевание. Мы соглашаемся на оперативное вмешательство или отказываемся от него, руководствуясь выбором слов, которыми описываются риски, а не самим балансом рисков и вознаграждений. Интуитивные представления о невидимых субстанциях заставляют нас отказываться от спасительных вакцин и соглашаться принимать шарлатанские снадобья. Иллюзорные корреляции и неумение отличать корреляцию от причинности побуждают нас мириться с бессмысленными диагнозами и соглашаться на бесполезное лечение, предлагаемое врачами и психотерапевтами. Неумение взвешивать риски и вознаграждения убаюкивает нас, заставляя глупо рисковать своим благополучием и безопасностью.
В судебной сфере непонимание вероятностей побуждает судей и присяжных, реагирующих на яркость описаний и апостериорную вероятность, выносить несправедливые приговоры. Непонимание баланса между верными попаданиями и ложными тревогами заставляет их карать множество невинных в стремлении наказать на несколько виновных больше.
Во многих из этих случаев профессионалы уязвимы не менее своих клиентов и пациентов, что лишь подтверждает, что ни интеллект, ни компетентность не гарантируют иммунитета к когнитивным инфекциям. Классические когнитивные иллюзии были продемонстрированы у медицинских работников, юристов, инвесторов, брокеров, спортивных комментаторов, экономистов и метеорологов, имеющих дело с данными, относящимися к сфере их профессиональной компетенции [466].
Все сказанное позволяет предположить, что провалы рациональности влекут за собой реальные последствия. Можно ли количественно оценить этот ущерб? Поборник критического мышления Тим Фарли попытался сделать это в своем твиттере и на сайте, которые он назвал в честь часто задаваемого вопроса: «Что в этом плохого?» (What’s the Harm?) [467]. Конечно, дать точные цифры Фарли не может, но он попытался заставить публику осознать масштаб вреда, причиняемого сбоями критического мышления, перечисляя все подтвержденные примеры, какие только смог отыскать. Согласно его данным, с 1970 по 2009 г., причем по большей части в последнее десятилетие этого периода, из-за ошибок в критическом мышлении погибло 368 379 человек, пострадало более 300 000, а экономический ущерб в денежном исчислении составил 2,8 млрд долларов. Сюда относятся случаи, когда люди буквально убивали себя или своих детей, отказываясь от медицинской помощи в пользу траволечения, гомеопатии, холистического здоровья и прочего шарлатанства; массовые самоубийства жертв апокалиптических культов; убийства ведьм, колдунов и тех, кого они прокляли; разорение доверчивых простаков, лишенных сбережений телепатами, астрологами и другими мошенниками; тюремные заключения самоназначенных стражей порядка, арестованных за проступки, совершенные под влиянием бредовых конспиративных идей; а также периоды экономической паники,
