и вымыслов, которые найдены у него, он не имеет абсолютно никакого права фигурировать в качестве положительного источника, сюда же присоединяется также сознательно допущенная туманность выражений, умышленная напыщенность, бесчисленные двусмысленности этого писателя, так что читатель рискует как раз в самых важных местах попасть в западню и провалиться».
Огромное множество.
Сознавались.
Также и по мнению Бруно Бауэра, «превратная картина Тацита находит свое объяснение только в условиях того времени, когда он писал свои Анналы, — времени Траяна, второго десятилетия второго века. Во всяком случае, тогда уже существовали в Риме христианские элементы, тогда, может-быть, он услышал о некоем Христе и его участи при Понтии Пилате, и у него мог сложиться взгляд, что бедствие, которое, казалось, прекратилось со смертью этого Христа, может-быть, снова выступило на сцену и добралось даже до самого Рима, — этой клоаки, куда стекаются всяческие нечистоты. Условия той же эпохи и Тацит повлияли на Светониеву биографию Нерона (гл. 16, 17), которая при перечислении полицейских мер этого императора упоминает о наказании христиан, как людей, зараженных новым, пагубным суеверием» (наев, соч., 155 сл.). Недавно очень удачно Люблинский формулировал содержащееся в приведенном месте Тацита противоречие: «Христиане понесли наказание, которое, явно, имело в виду возмездие за их преступление: поджигатели были сами сожжены. Тем не менее, говорят, они были осуждены не за поджог, а только за то, что ненавидели человеческий род. Может быть, они странным образом не были изобличены в поджоге, хотя «признались» в нем. Следовательно, в поджоге повинны были люди, которые, несмотря на это, не могли быть изобличены в нем, но все-таки были казнены в качестве поджигателей, дабы примерно наказать их ненависть к человеческому роду. Можно ли рассказать более запутанно и более противоречиво?.
В этом, быть может, находит свое объяснение заявление преторианского начальника Флавия Субрия, который, по свидетельству Тацита (Аннал., 15, 67), дабы как можно сильнее уязвить Нерона, назвал его матереубийцей, женоубийцей, цирковым возницей, комедиантом и поджигателем. Впрочем, относительно этого правильно замечает Бруно Бауэр: «Если только Тацит или, вернее, его фальсификатор не вложили это в уста смелому начальнику! Кассий Дион, который в остальном, подобно Тациту и Светонию, выставляет цезаря умышленным виновником пожара, сохранил для нас ответ этого Флавия Субрия, вероятно, в более древней и более надежной форме (62, 24): «не хочу служить вознице и игроку на цитре» (назв. соч., 153).
Вывод, что Сульпиций, возможно, позаимствовал свою заметку из Тацита, — отнюдь не обязателен, а вместе с тем отпадает также н основание приписывать Тациту близкое знакомство с христианами.
Подобное обычное употребление имени христиан, — даже по мнению Гарнака, — может быть доказано только с конца правления Адриана и Пия.
В своем сочинении Ошар высказал предположение, что на выработку всего этого рассказа о сожжении христиан и издевательствах над ними черни, может быть, повлияло воспоминание о сожжении Гуса и Иеронима Пражского, на котором в качестве зрителя присутствовал Поджио.
Ошар указал на то, что в то время как «Житие св. Мартина» и «Диалоги» Сульпиция находились во многих библиотеках, существовала только одна рукопись «Хроники» этого писателя, которая относится, вероятно, к XI веку и в настоящее время хранится в Ватикане. Таким образом, в течение всего средневековья это произведение было почти неизвестно, и никто не подозревал об упоминаемом там римском гонении на христиан. По-видимому, благодаря какой- то счастливой случайности, как раз эта рукопись попала в руки Поджио и он ее прочитал.
Также и В. Смиту удалось на основании собственного тщательного исследования доказать подложность этого места Тацита. Конечно, следует думать, что те, кто в будущем пожелает опровергнуть доводы Ошара, не удовольствуются вышеприведенным очерком его аргументации, а проштудируют самый труд этого француза. Для этого им придется выписать эту книгу от его издателя Ernest Leroux, из Парижа, так как, насколько я знаю, ее нет в немецких библиотеках. Может быть. это и послужило причиной тому, что наши «авторитеты»» ее до сих пор еще не знали
Для опровержения «Мифа о Христе» недавно извлекли из-под спуда даже некогда вызвавшее много смеху доказательство Переса (Perez), что Наполеон никогда не существовал, с помощью которого Перес надеялся опровергнуть Дюпюи; оттуда же извлекли также и направленный против Штрауса «довод» фон-дер Гагена, «что Лютер никогда не существовал» (1837 г.), для того, чтобы показать, как по аналогии с «древсовским методом» можно отрицать существование всякого великого человека. Что подобная спекуляция, рассчитанная на невежество массы, все еще надеется найти себе хороший прием, это хорошо характеризует, с одной стороны, массу, а с другой — ум тех, кто не стесняется преподносить ей подобные «доказательства». При этом замалчивают пред обществом то, что первая мифологическая часть «Мифа о Христе», которую здесь имеют в виду, вовсе не претендовала па то, чтобы доказать мифическую природу Иисусова образа, а сопоставляла только самый главный мифологический материал, из которого мог черпать как миф о многих других языческих личностях спасителя, так и миф о Христе, между тем как только вторая часть пыталась показать, на каком шатком основании покоится допущение существования исторического Иисуса, и что ни послания Павла, ни евангелия, ни светские писатели не позволяют делать свободного вывода в пользу этого допущения. И при наличии подобного способа борьбы, когда в ход пускаются всякого рода искажения, клевета и издевательства, Вейс позволяет себе еще вопить по адресу противников исторического Иисуса: «Работают с помощью подобных, мнимо научных доводишек!».
Теологи не желают признавать приводимых мною свидетелей за таковых, потому что последние являются отчасти «дилетантами», то есть не теологами. По-видимому, свою область исследования они считают столь необыкновенной, что только после сдачи соответствующих экзаменов можно принимать участие в обсуждении трактуемых ими вопросов. Подобный способ закрывания доступа в свою область нежелательным лицам очень хорошо напоминает древние жреческие касты с их тщательно охраняемыми «таинствами», что в настоящее время кажется несколько смешным. Впрочем, я подметил, что те, которые отвергают Бюрнуфа, Ошара, Робертсона, Смита и т. д., как «дилетантов», в большинстве случаев, вообще говоря, не читали ни одной строчки этих авторов
