Ознакомительная версия.
77
Все эти примеры взяты из Rogers (1982), р. 5, 22, 28–29.
Ibid., р. 31.
Процитировано в Service (1978), с. 236–237.
Rogers (1982), р. 30.
Ibid.
Lowie (1952), p. 16–17.
Gusinde (1931), p. 1041.
Vecsey (1983).
Hoebel (1983), p. 73.
Есть зафиксированные исключения. Lowie (1952), p. 335, отмечает, что сибирские шаманы зачастую не имели высокого социального положения. Но, по-видимому, такие исключения редки.
Rogers (1982), p. 8.
См. Norbeck (1961), p. 111–112; Rogers (1982.), p. 7, 20.
См. Norbeck (1961), p. 112.
См., например, Murdock (1934), p. 12; Service (1978), p. 237; Spencer (1927), p. 398.
Norbeck (1961), p. 112.
Vecsey (1983), p. 163.
Benedict (1959), p. 213.
Man (1932), p. 29–30.
Rasmussen (1932), p. 30.
Reichel-Dolmatoff (1987), p. 8.
Lowie (1952), p. 3–7.
Emmons (1991), p. 375.
Cooper (1946), p. 104.
Spencer (1927), p. 392–396.
Norbeck (1961), p. 110. Radin (1937), p. 105–107, считает, что шаман зачастую соответствует представлениям о «мыслителе-художнике… человеке, невротически подверженном всевозможным внутренним импульсам и волнениям, как физически, так и ментально… Сама интенсивность внутренней жизни подстегивает его и способствует достижению цели».
Rogers (1982), р. 24.
Emmons (1991), р. 373.
Lowie (1952), р. 335.
Rogers (1982), р. 8.
James (1982), р. 388.
Katz (1976), р. 287, 291.
Konner (1990), р. 25.
Ibid.
См. Eliade (1964), р. 181, сноска.
Encyclopedia Britannica.
См. Norbeck (1961), p. 115.
Gusinde (1931), p. 1045. См. Emmons (1991), p. 370, ср. с отчасти схожей ролью тлинкитских шаманов на другом конце обеих Америк.
Murdock (1934), р. 258.
Lowie (1952), р. 18.
Spier (1930), р. 120.
Kelekna (1998), р. 165–166.
См. Spencer and Gillen (1904).
Durkheim (1965), p. 448.
Radin (1937), p. 52.
Cook (1852), р. 176.
Ibid., р. 172; лист банана: Handy (1927), р. 192.
Cook (1852), р. 176.
Ibid., р. 155.
Williamson (1937), р. 23.
Подробное обсуждение вождеств с доводами в пользу правомерности выделения вождеств в отдельную аналитическую категорию см. Wright (2000), chapter 7.
Процитировано в Kirch (1989), р. 166.
Ibid., р. 12.
Williamson (1937), р. 45, 49. Приписывание Тангароа определенных свойств осложняют суффиксы к его имени — например, «Тангароа-небес», «Тангароа-бесконечный», и т. п. Возникают сомнения (см. Williamson, с. 38–40) в том, что это разные описания одного и того же божества.
Williamson (1937), р. 38.
Ibid., р. 46. Уильямсон отмечает это, но сомневается в правильности предположений Handy (1927) о том, что Тангароа занимал важное положение на Маркизских островах. Во всяком случае — см. Williamson (1937), р. 44 — на некоторых островах Тангароа был лишь одним божеством из множества и не имел сколько-нибудь особенного статуса.
Williamson (1937), pp. 18–19, 88–93.
Handy (1927), p. 282.
Williamson (1937), p. 244.
Malo (1903), p. 168.
Ibid., pp. 169, 175–176.
Ibid., pp. 170–175.
Ibid., pp. 274, 278–279.
Ibid., pp. 199, 275–276.
Обзор см. у Firth (1940).
Ibid., p. 491. Ферт пишет это слово как ману, в соответствии с местным произношением.
Cook (1852), vol. II, р. 156.
Ibid., р. 155–156.
Thwaites (1900), pp. 127, 131.
Ibid., p. 127.
Van Bakel (1991), p. 272.
Hogbin (1934), p. 266.
См. Claessen (1991), pp. 304, 314, 316.
Ibid., p. 316.
Williamson (1937), p. 19: на островах Общества поклонялись, видимо, божеству не просто сожительства, а прелюбодеяния. Вот отрывок (1937, p. 104) из молитвы, которую на островах Харви произносили перед ночной кражей:
О, дом, обречен ты нашим богом!
Потому что окутан сном.
Пусть глубокий сон накроет это жилище.
Хозяин дома, спи!
Порог дома, спи!
И вы, мелкие насекомые, населяющие этот дом, спите!
Williamson (1937), pp. 9, 22.
Ibid., p. 92.
Handy (1927), p. 185.
Williamson (1937), p. 275.
Процитировано в Handy (1927), p. 78.
Williamson (1937), pp. 268–269; Handy (1927), p. 78.
Handy (1940), p. 311. Хэнди добавляет: «Этические соображения — второстепенные и косвенные факторы». Единственной классической добродетелью, способной обеспечить завидное вечное положение, была доблесть. На нескольких полинезийских островах, как писал Хэнди (1927, р. 78), павшие воины-герои попадали в «высшие пределы небесного мира», чтобы «пребывать там в вечном счастье, в одеждах из благоухающих цветов, танцуя и радуясь исполнению всех желаний».
Handy (1927), р. 67.
Hogbin (1934), р. 262.
Ibid., р. 261.
Turner (1861), pp. 313, 345.
Williamson (1937), p. 251. Прелюбодеяние также каралось богами Тонга — см. Hogbin (1934), р. 261, — и Самоа — см. Turner (1831), р. 313.
За приведением этой санкции в исполнение кое-где следили не божества, а умершие предки. См., например, Handy (1940), р. 319.
В полинезийских вождествах религия если и не ставила во главу угла нравственные вопросы, то в любом случае обращалась к ним. Уильямсон писал, что на Тонга «такими человеческими преступлениями, как ложь, воровство, прелюбодеяние и убийство, не занимались высшие боги ввиду их более возвышенной природы». Однако он добавлял, что все эти преступления «находились в ведении низших богов» (Williamson, 1937, р. 16). Даже такая степень божественного вмешательства в вопросы нравственности была большим прогрессом по сравнению с типичными ситуациями в сообществах охотников-собирателей. Хэнди рассматривает нравственный аспект полинезийской религии подробнее, чем Уильямсон — например, Handy (1940, р. 319): «Социальная этика составляет ядро древнего и официального полинезийского культа. Злоба, злой умысел и злые речи по отношению к родным — одна из самых распространенных причин болезни, отсюда любопытный феномен исповеди как обязательного условия для исцеления. Второй источник проблем — непочтительное отношение к нормам обычного права, что видно на примере many: нарушителей many в суммарном порядке карали и духи, и божества — как болезнями, так и несчастными случаями в отместку за их проступки».
Все это не значит, что современный закон зародился в религии. (Взгляды, согласно которым религия породила закон, иногда приписывают социологу XIX века Генри Мэну, но такое приписывание отличается той же упрощенностью, что и сами взгляды. См. Hoebel (1983, chapter 10, по обоим вопросам). И действительно, в сообществах охотников-собирателей часто можно видеть род закона, соблюдаемого с незначительной помощью сверхъестественного или совсем без него: такие преступления, как убийство, — это плохо, значит, мстить за них — хорошо, вот и все, никакого вмешательства свыше не требуется. Скорее, можно сделать другое предположение: когда общество переросло стадию охотников-собирателей, подобный общественный способ охраны порядка утратил прежнюю практичность и потребовалось нечто более похожее на современный закон, вмешалась религия и взяла на себя важные полномочия на переходный период.
Ознакомительная версия.
