И это пение само по себе очень динамично. Кроме того, на каждой из восьми песен этого Пасхального канона священник совершает обход храма с каждением. В России в некоторых храмах существует обычай надевать при каждом из таких обходов облачения другого цвета. Так или иначе, начатая в белых облачениях пасхальная Утреня завершается в красных (за исключением некоторых мест, где следуют уставу Успенского собора Московского Кремля, используя красные облачения с самого ее начала). Красный цвет облачений будет сохраняться вплоть до отдания Пасхи, то есть 39-го ее дня – кануна праздника Вознесения Господня.
Важнейшей особенностью Утрени, как и других пасхальных служб, которая обусловливает ее своеобразный ритм, является постоянное повторение тропаря Пасхи [27]:
Христос воскресе из мертвых,
смертию смерть поправ
и сущим во гробех живот даровав.
За Утреней следуют пасхальные Часы, а завершается богослужение Пасхальной ночи в византийской традиции, как и в римской, таинством Евхаристии – совершением Божественной Литургии. В крупных приходах эти службы повторяются еще и в утреннее время для тех, у кого нет возможности пойти в храм ночью.
Царские врата уже не закрываются, как на обычных богослужениях, но остаются открытыми, символизируя отверстый гроб. Они не будут закрываться на протяжении первых семи дней Пасхи, именуемых Светлой седмицей, – наиболее торжественного ее празднования, когда богослужения каждого дня в основном сходны со службами Светлого Христова Воскресения.
Всё в богослужениях Пасхи – и убранство храма, и свет, и цвет, и движение, и музыка, и, конечно, слово – вселяет ни с чем не сравнимое ощущение радости о Воскресении Христа, ставшем залогом нашего общего воскресения в конце времен, когда, по слову апостола, «последний враг истребится – смерть» (1 Кор 15, 26). И поэтическая речь гимнографических текстов помогает ближе подойти к тайне Пасхе, которую невозможно постичь усилиями разума. Зачастую литургическая поэзия прибегает к парадоксам, как в одном из тропарей пасхальных Часов, традиционно приписываемом также св. Иоанну Дамаскину:
Во гробе плотью, а во аде с душою как Бог,
в раю же с разбойником
и на престоле был Ты, Христе, со Отцом и Духом,
всё наполняя, беспредельный.
Страдания и смерть Христа немыслимы без Его воскресения. Воскресение Христово неотделимо от Креста, от Его страданий, смерти, погребения и сошествия во ад. Об этом постоянно напоминают пасхальные службы, чему мы уже видели свидетельства в богослужении римской традиции. Напомню разительный парадокс, появляющийся в тексте пасхальной секвенции:
Смерть и жизнь в поединке
несравненном сразились;
Царь жизни распятый
жив и правит.
Да, в Пасху мы продолжаем поклоняться Кресту, ибо он стал источником радости всему миру, как поется о том в одном из важнейших пасхальных песнопений византийской традиции:
Воскресение Христа увидев,
поклонимся Святому Господу Иисусу,
единому безгрешному.
Кресту Твоему поклоняемся, Христе,
и Святое воскресение Твое поем и славим,
ибо Ты – Бог наш,
кроме Тебя иного не знаем,
имя Твое призываем.
Придите, все верные,
поклонимся святому Христову воскресению,
ибо вот, пришла через Крест
радость всему миру.
Всегда благословляя Господа,
воспеваем воскресение Его,
ибо Он, распятие претерпев,
смертию смерть сокрушил.
Экскурс. «Все насладитесь пира веры» [28]
Когда храмов в России было совсем мало, думаю, что самым «трудоемким» днем для православных священников была Святая суббота. В течение всего дня, в промежутке между субботней Божественной Литургией и ночным пасхальным богослужением, к храмам шел нескончаемый поток народа для освящения пасхальной пищи: куличей, творожных пасох и крашеных яиц. В последние годы этот поток не уменьшился, а попросту рассредоточился по множеству открывшихся вновь церквей.
Ни тогда, ни сейчас данные о количестве людей, приходящих святить куличи, не следовало бы использовать как показатель числа практикующих верующих. Для значительной части идущих в Святую субботу с сумками и узелками к храму связь с Церковью этим и ограничивается: они уже не пойдут ночью к пасхальной заутрене; тем более, не посещают они богослужения в другие дни, а о церковном вероучении имеют весьма смутное представление.
«Чистой воды язычество!» – скажет кто-нибудь из тех, кому с Божией помощью посчастливилось обрести сознательную, осмысленную христианскую веру. И будет по-своему прав: тем более, не секрет, что сами кулинарные изделия, составляющие основу пасхальной трапезы, заимствованы из дохристианских весенних празднеств. «А Церковь не должна потакать невежеству», – угрюмо добавит другой религиозный интеллектуал. И оба решат, что они выше всего этого «бытового традиционализма».
Не буду останавливаться на этой полемике. Сегодня мне хотелось бы предложить читателю некоторые размышления о значении трапезы для христиан, притом трапезы именно вокруг Пасхи и в контексте Пасхи.
Две пасхальные трапезы
Празднику Пасхи в Православной Церкви, как и в большинстве других христианских традиций, сопутствуют две трапезы. Об одной – разговении после поста – уже было сказано. Но не она главная. Куда важнее другая, Евхаристическая трапеза. И хотя Евхаристия совершается в течение всего года, в преддверии Пасхи и в сам праздник она имеет особое значение, ибо Господь установил это Таинство в ночь накануне Своих спасительных страданий и крестной смерти, за которой последовало Его славное воскресение. Не случайно даже после ослабления евхаристического энтузиазма христиан и утверждения практики редкого причащения (в наши дни, слава Богу, успешно преодолеваемой почти во всем христианском мире) сохранялся обычай причащаться хотя бы раз в год на Пасху или незадолго до нее. И не случайно, что в России именно Великий четверг – как день установления Христом Евхаристии – для многих стал таким единственным днем приобщения Святых Таин. (Тем более странными – с учетом длительности и напряженности богослужений этого дня, столь важных для духовного приобщения тайнам нашего искупления, – представляются разговоры о том, что якобы по традиции пасхальную пищу следует готовить именно в Великий четверг.)
Однако у современных христиан Евхаристия в наименьшей мере ассоциируется с приемом пищи. Несмотря на то что такие ее названия, как «Трапеза Господня», «Вечеря Господня», говорят сами за себя, к настоящему времени их первичное смысловое наполнение отчасти забыто. В новое время переводу этих понятий в умах сознательных верующих на более метафорический уровень, возможно, способствовало сопротивление позитивистской критике христианства: что же это за варварство, унаследованное из самых примитивных верований, – есть своего Бога, да еще и пить Его кровь?
Тем не менее такой
