есть время, то ту, которая подлиннее на четырнадцать колен (у Луки), а за недостатком времени можно пробежаться и по родословной, составленной Матфеем.
Ах, как легко и удачно выкрутился протоиерей Павел из этих странностей с родословной! Вот что он пишет и о чём размышляет про «уникальную нить» родословной Иисуса:
«И сегодня, когда мы слушаем этот длинный перечень имён – родословную Иисуса по плоти, мы видим, как от Авраама разными, очень непохожими человеческими судьбами плетётся еле заметная, но совершенно уникальная нить, в которую вплетаются не только такие великие праведники, как Исаак, Иаков и Давид, но и те, о ком сегодня нам ничего неизвестно. Евангелист Лука не останавливается на Аврааме, а продолжает список вплоть до праотца Адама. И тем самым евангелист подчёркивает, что Христос – мессия не только еврейского народа, но всего человечества. Ибо через Адама мы все без исключения родные не только друг другу, но и Самому Христу Спасителю».
Такие несколько странные, на мой взгляд, рассуждения отца Павла вполне оправдываются временем их написания, поскольку происходило это в период рождественского поста, от недостатка питательных средств скоромного содержания.
Да, нити получились настолько разные, что дедушками Иисуса оказались тоже очень разные люди. Всего одинакового у них – только принадлежность к еврейскому народу. И не только у них. Тут я бы добавил, что получается – мы не только родные друг другу, но мы всё без исключения – евреи. Только очень разные евреи, по-Великановски: чёрные и белые, смуглые и жёлтые, коричневые и просто загорелые, большеглазые и не слишком, узкоглазые и наоборот, узколобые и наоборот, косоглазые и не очень, большие ростом и маленькие, толстые и худенькие, больные и здоровые, бедные и богатые, буддисты и кришнаиты, исламисты и магометане, католики и другие христиане, в том числе и православные, мужчины и женщины, старики и дети. Одним словом – ВСЕ! В том числе, конечно, и протоиерей Павел Великанов.
Две версии одного события
В одно из воскресений рождественского поста в православных храмах читают вот этот отрывок Евангелия от Луки (14:16-24), притчу, сказанную Иисусом:
«Он же (Иисус – С.Ч.) сказал ему: один человек сделал большой ужин и звал многих; и когда наступило время ужина, послал раба своего сказать званным: идите, ибо уже всё готово.
И начали все, как бы сговорившись, извиняться. Первый сказал ему: я купил землю, и мне нужно пойти и посмотреть её; прошу тебя, извини меня. Другой сказал: я купил пять пар волов и иду испытать их; прошу тебя, извини меня. Третий сказал: я женился и потому не могу придти.
И возвратившись раб тот донёс о сём господину своему. Тогда разгневавшись хозяин дома сказал рабу своему: пойди скорее по улицам и переулкам города, и приведи сюда нищих, увечных, хромых и слепых. И сказал раб: господин! исполнено, как приказал ты, и ещё есть место. Господин сказал рабу: пойди по дорогам и изгородям и убеди придти, чтобы наполнился дом мой; ибо сказываю вам, что никто из тех званных не вкусит моего ужина: ибо много званных, но мало избранных».
Как полагают, Матфей написал своё Евангелие несколько раньше Луки. Разница может, по разным оценкам исследователей, составлять примерно десять лет. Те же самые события, в виде притчи, Матфей, сподвижник Луки и прочих с ним, описывал несколько иначе (22:1-14):
«Иисус, продолжая говорить им притчами, сказал: Царство Небесное подобно человеку царю, который сделал брачный пир для сына своего. И послал рабов своих звать званных на брачный пир; и не хотели придти.
Опять послал других рабов, сказав: скажите званным: «вот, я приготовил обед мой, тельцы мои и что откормлено, заколото, и всё готово; приходите на брачный пир. Но они, пренебрегши то, пошли, кто на поле своё, а кто на торговлю свою; прочие же, схвативши рабов его, оскорбили и убили их.
Услышав о сём, царь разгневался и, послав войска свои, истребил убийц оных и сжёг город их. Тогда говорит он рабам своим: брачный пир готов, а званные не были достойны; итак пойдите на распутия и всех, кого найдёте, зовите на брачный пир. И рабы те, вышедши на дороги, собрали всех, кого только нашли, и злых и добрых; и брачный пир наполнился возлежащими.
Царь, вошед посмотреть возлежащих, увидел там человека, одетого не в брачную одежду, и говорит ему: друг! как ты вошёл сюда не в брачной одежде? Он же молчал. Тогда царь сказал слугам: связавши ему руки и ноги, возьмите его и бросьте во тьму внешнюю: там будет плач и скрежет зубов; ибо много званных, а мало избранных».
Несколько странная нестыковка. Задаём вопрос притческазателю, Иисусу: сколько же было званных? В том и другом случаях (как у Луки, так и у Матфея), как видим, по три, не больше. А сколько же было мест, приготовленных для званных на праздник? Вполне вероятно, что больше трёх. Даже намного больше трёх! Тогда возникает стандартная божественная логика «о многих званных, но малого числа избранных». Всё, оказывается, совсем даже наоборот. Я шучу, конечно. Логика божественная здесь прямо светится. Просто избранных на праздник было три человека (мало по сравнению с другими), а позванных (всякой шелупони) было совершенно другое число (много по сравнению с другими). В этом-то и проявляется великая божественная тайна правильного толкования: «поди-ка, догадайся, о чём идёт речь». Как в известной песне: «В каждой строчке только точки, догадайся, мол, сама».
Но большая странность в том, что в одно из воскресений рождественского поста читают именно отрывок в изложении Луки. Почему? Тут уж возникает другая божественная логика, определяемая в православии текущим моментом. Ну, представьте себе, что человек пришёл в церковь в рождественский пост помолится, покаяться, а тут ему как обухом по голове прочитают о Царствии Небесном в изложении Матфея. Про убийство безвинных рабов и сожжённый за это город, про скрежет зубовный и непрерывный плач совершенно безвинного человека, пришедшего впопыхах, на скорую руку (по-другому это и не воспринимается) на брачный пир не одетым подобающим образом. Хорошая жила там шелупонь по улочкам и закоулкам, которая имела на всякий случай и брачные одежды: вдруг, когда-нибудь позовут. Именно поэтому и читают отрывок из Луки, чтобы не возникало неподходящих вопросов в неподходящем месте и в неподходящее время, а уж куда более неподходящее время – пост.
Почему я задаю эти вопросы? Почему они у меня возникают? Очень просто. Я никогда не смогу добраться до правильной божественной логики в силу своего бессилия перед ней.
