богослужение молитвой «Кадиш» (священие): «Боже, да святится имя твое в мире, сотворенном тобой по желанию твоему, да приидет царство твое, да свершится спасение наше, да приидет помазанник (мессия) твой ит. д.». Эта молитва является наиболее древней из всех сохраненных иудеями молитв. Судя по тому, что она читалась по-халдейски, надо думать, что она составлена была после возвращения из Вавилона, когда народ плохо понимал по-еврейски. Молитва эта несколько раз повторяется в богослужении, как наиболее существенная, и молящиеся обыкновенно откликаются на нее восклицанием: «аминь»! Молитва «Кадиш» является по существу благодарственным гимном. И, если немецкие евреи опустили те фразы молитвы, в которых говорится о спасении и приходе миссии, то это произошло не потому, что они верят в то, что мессия уже пришел, а потому, что они убеждены в неразрывной связи прихода мессии с осуществлением «царства божьего». Иисус Христос заимствовал, по-видимому, из другого источника первые слова своей молитвы: «Да святится имя твое, да будет царствие твое». А это является доказательством глубокой древности молитвы господней». Так пишет Банаж. Как мы видим, версия Банажа не совсем точно совпадает с христианским «Отче наш». Однако, замечания Банажа проливают много света на причину расхождения версии Банажа и евангельской, а также на отсутствие этой версии в той выборке параллелей, которая сделана более поздним «Origines». Прежде всего, тот факт, что иудейское «Кадиш» написано было на халдейском (арамейском) наречии, является, как правильно отметил Банаж, убедительным показателем древности «Кадиш». Однако, этот же факт заставляет смотреть еще дальше Банажа. Надо полагать, что «Отче наш» или «Кадиш» имело, подобно многим иудейским мифам и легендам, вавилонское происхождение или даже было в своем первоначальном виде вавилонской молитвой. Банаж совершенно отчетливо дает понять, что немецкие евреи его времени опустили некоторые части «Кадиш», и даже намекает на те обстоятельства, которые побудили евреев сделать это. После хвалебного гимна прочитывался обыкновенно декалог (десять заповедей), который является основой иудейской религии. Еврейские ученые говорят, однако, что они вынуждены были отменить этот обычай из-за еретиков или христиан, которые утверждают, что бог ограничился во время синайского законодательства только одними десятью заповедями. Ныне евреи довольствуются после «Кадиш» некоторыми выдержками из «Второзакония», которые называются у них «Шма (слушай») по первому слову этих выдержек.
Тут-то мы и имеем решение всей проблемы. Молитва иудеев подверглась постепенным изменениям, так как иудеи боялись христиан, не позволявших иудеям употреблять формулы, считавшиеся библейскими или христианскими. Фраза — «бог не преподал на Синае ничего, кроме 10 заповедей» — не особенно ясна у Банажа, но по ней легко себе представить, какой аргумент могли изобрести христианские фанатики. Сейчас трудно объяснить, почему французские иудеи (составители «Origines») потеряли из виду эти варианты своей молитвы, но тот факт, что иудейское «Кадиш» имело несколько вариантов, можно считать установленным. Ведь нечто аналогичное произошло и с талмудом. После возрождения еврейской учености раввины приняли меры к тому, чтобы удалить из публикуемых талмудических сочинений те места [93], которые имели отношение к Иисусу бен-Пандира, побитому камнями накануне пасхи и повешенному на дереве. Возможно, что места эти были по содержанию своему таковы, что ни иудеи, ни христиане — не хотели верить им. Ведь могло случиться, что евангельская биография Иисуса была как раз сборником мифологического материала, относящегося к этому талмудическому прото-Иисусу, и тогда, разумеется, Иисус Павла мог вырасти из этого талмудического образа. Но что нас более всего здесь интересует, так это тот факт, что в позднейших изданиях талмуда существовали пропуски. И если иудеи могли быть вынуждены опустить в своем ритуале даже декалог, то, что же может быть вероятнее предположения, что они вынуждены были опустить очень существенную часть своей молитвы только потому, что она точно совпадала с христианской молитвой? Истинные ученые, вероятно, не считались с этим пропуском. Грегори, который вполне достоин этого названия, был вполне убежден, что Иисус подражал существовавшим уже образам: «Следует обратить внимание, что господь составил свою молитву из преданий древних. Это отнюдь не должно вас расхолаживать. Взвесив зрело, вы поймете, что трудно было бы придумать более целесообразный прием». Ученый, конечно, мог так думать. Священник же или фанатик должны были менее снисходительно относиться к тому, что иудеи употребляют такую молитву, которая должна была христианам казаться пародией их собственной основной молитвы.
Мы можем, однако, привести еще одно убедительнейшее доказательство, которое не оставляет никакого сомнения насчет того, что христианское «Отче наш» употреблялось иудеями еще до появления иезуизма и при том не в форме «Кадиш», а в тех самых выражениях, которые мы находим в евангелиях. Как мы уже видели, Нагорная проповедь позаимствовала некоторые типичные фразы из древнейшей, чисто иудейской, части «Учения двенадцати апостолов», в которой христианская приписка начинается лишь с 7-го параграфа, где мы вдруг натыкаемся на крещение и троицу. Что и в остальных параграфах могли, однако, сохраниться иудейские элементы, доказывается стилем 8-го параграфа, который свободно мог следовать за 6-м параграфом (7-й без нарушения смысла может быть опущен). 6-й параграф кончается словами: «А что касается пищи, приноси все, что можешь, но остерегайся идоложертвенного, ибо оно есть — поклонение мертвым богам». Эти слова могли принадлежать только иудеям, поучающим своих единоверцев, живущих среди политеистов. А вот 8-ой параграф: «Не поститесь с лицемерами. Ибо они постятся на второй и на третий день недели, а вы поститесь на четвертый и шестой. Не молитесь вы так же, как молятся лицемеры. А молитесь так, как заповедал господь в своем евангелии: Отче наш, находящийся на небесах, да святится имя твое, да приидет царство твое, да свершится воля твоя, как на небе, так и на земле; хлеб наш насущный дай нам сегодня и оставь нам. долги наши, как и мы оставляли должникам нашим, и не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого, ибо твоя есть сила и слава вовеки. Трижды в день молитесь так». За этим следует иезуистский (эбионистский) параграф, начинающийся со слов: «А что касается вечери, то воздайте же господу благодарение». Слова — «как господь заповедал в своем евангелии» — являются первым упоминанием о «господе» и «евангелии» во всем «Учении». В первых параграфах тоже много материала, вошедшего в Нагорную проповедь, однако, там нет ни единого звука о том, что он, якобы, исходит от господа с его «евангелием». Вполне мыслимо, конечно, что весь 8-ой параграф от первой до последней строки представляет собой продукт иезуистского творчества, но гораздо вероятней, что он был налицо еще в первоначальном иудейском документе и лишь фраза: «как господь заповедал в своем
