с желтых лосин и ядовито-зеленой кофточки. – Все нуждаются, кто остался. Но кто же в этом признается? Гордые все. Неприступные. Слушать ничего не хотят. Умники, тоже мне. Возьми, к примеру, Кощея Бессмертного. Тоже ничего слышать не хотел. На молодых его потянуло. Сколько раз ему говорила, что Василиса Прекрасная ни за какие деньги за него замуж не выйдет, а он: «Осыплю её золотом и драгоценностями, никуда не денется, согласится». Ну, и что? Согласилась? Как бы не так. А с Иваном Царевичем помнишь, что вышло? Да я!.. Да то!.. Да сё!.. Да я этого Ивашку в порошок сотру. Ну и что? Стёр? И где теперь этот «стиратель»? Не то, что порошка, духу от него не осталось. Да что это я тебе рассказываю? – спохватилась Стратосфера Пещеровна. – Ты, наверное, и сама не хуже меня знаешь.
– Мама когда-то в детстве рассказывала, но я, честно говоря, немного забыла, – созналась я.
– В детстве? – иронично спросила Стратосфера Пещеровна и улыбнулась. – А сейчас ты, значит, в старости? Как такое забыть можно? События, можно сказать, мирового масштаба, а она забыла. Ну, посмотри ты на нынешнюю молодёжь! – возмущалась бабуля.
Я даже и не пыталась оправдаться. Стояла, понурив голову, и исподлобья смотрела на возмущённую старушку. Гнев Стратосферы Пещеровны продолжался, однако, недолго. Она быстро успокоилась и, подойдя ко мне, приказала:
– Ну, рассказывай! Что я должна сделать, чтобы попасть в Царство Небесное?
– Всё очень просто, – пожала я плечами. – Надо, во-первых, покаяться в совершённых грехах, во-вторых, больше не грешить, а в-третьих, делать как можно больше хороших дел. Вы меня понимаете?
– Не очень, – призналась старушка. – Что такое "покаяться"?
– Покаяться? – я даже переспросила от удивления. – Ну, покаяться – значит, рассказать без утайки все свои дурные поступки на исповеди священнику.
– А где же я тебе священника найду? – резонно спросила старушка.
– Действительно, – растерялась я и, немного подумав, радостно предложила Стратосфере Пещеровне: – А вы мне расскажите. Отец Николай говорил, что, если вдруг ты понял, что совершил дурной поступок, а рядом нет священника, которому можно исповедаться, то надо рассказать об этом своему товарищу. Главное, чтобы ты понял, что сделал дурное дело, сожалел об этом и постарался больше так не поступать.
– Исключено, – отмахнулась старушка.
– Это почему же? – смотрела на неё я, хлопая длинными ресницами.
– Да если я начну тебе рассказывать всё, что совершила плохое за свою жизнь, то это займёт много времени. Ты, Лизавета, станешь такой же старой, как и я, – усмехнулась Стратосфера Пещеровна, довольная таким сравнением.
– Вы так много нагрешили? – с удивлением и сожалением произнесла я.
Стратосфера Пещеровна виновато опустила глаза долу. Некоторое время она делала вид, будто разглядывает свои худые ноги в лосинах, но, наконец, ответила:
– Я только и делала, что пакостила. Всю свою жизнь. А я даже и сама не знаю, как долго живу. Ты представляешь, сколько надо будет времени, чтобы обо всём рассказать? Так что в Царство Небесное мне не попасть, – сокрушённо вздохнула старушка, понурив голову.
Я изо всех сил пыталась ее приободрить, подошла к ней поближе и попыталась участливо заглянуть в глаза:
– Ну, как же не попасть? Ну что вы такое говорите? Вы ведь совершенно забыли о добрых и бескорыстных делах.
Старушка на секунду задумалась и вдруг радость мелькнула на ее лице.
– А ведь верно! – согласилась она. – Только ты мне сначала объясни, что означает делать добрые дела.
– Мама говорит, – начала я, – что добрые дела, это когда ты помогаешь кому-то, может, даже и незнакомому человеку, и ничего не требуешь взамен. А если ты вздумаешь что-то от него взамен требовать, то это значит, что дела твои на самом деле добрыми не были.
Старушка озадачилась.
– Как это?
– Ну, когда, допустим, сделал человеку добро, а он ничего не сделал в ответ и даже не поблагодарил. Если ты обижаешься на него за это, то тогда то, что ты сделал для него хорошего, уже не доброе дело, а корыстное. И хвастаться этим, и напоминать ему о том, что ты для него сделал, тоже нельзя, – я никак не могла объяснить суть, но наконец нашла нужные слова: – Вот! Если ты сделал доброе дело, то надо просто вычеркнуть это из памяти.
– Да как же так? Чтобы я, да за просто так, кому-то что-то сделала? – возмутилась старушка. – Издеваешься, что ли? – она недобро зыркнула на меня.
– Но иначе никак нельзя попасть в Небесное Царство, – бесстрашно урезонила я непонятливую бабулю.
Старушка опустила взгляд, шевеля губами, наконец вздохнула поглубже и проговорила:
– Вот же незадача. Ну да ладно. Была, не была. Давай попробуем. Кому надо помочь, я знаю. А как это сделать, нет. Может, ты мне поможешь, и мы вместе сделаем доброе дело? Договорились?
– Конечно. Я с удовольствием вам помогу, – отозвалась я. – Вы только скажите, что надо делать.
Стратосфера Пещеровна снова опустила взгляд, она в нерешительности ковыряла носком землю.
– А я и сама не знаю, что надо делать. Но, прежде всего, надо до места добраться. Если пешком, то не один год…
– Как же мы тогда доберёмся? – совсем растерялась я.
Старушка подняла глаза и торжествующе улыбнулась, будто нашла ответ:
– А мы тоже не лыком шиты, – гордо воскликнула она. – И у нас, знаешь ли, тоже прогресс. – Произнеся эти слова, она достала из рукава что-то отдалённо напоминающее смартфон и, вытянув вперёд руку, прокричала: – Гараж? – ответом ей было молчание, которое, впрочем, совсем не смутило старушку, и она повторила свой вопрос: – Гараж? – и, не дождавшись отклика, приказала: – Кордебалет к подъезду, пожалуйста.
Не успела она еще закончить фразу, как со всех сторон с неба на мётлах стали спускаться ведьмы. Самые разные: фантастически страшные и вполне приятной внешности. Как только они приземлились, вокруг раздалась какофония звуков, и ведьмы пустились в пляс, будто слышали в этом какую-то мелодию. Теперь удивлению не только моему, но и самой Стратосферы Пещеровны не было конца.
– Да что же это такое! Посдурели, что ли, совсем? – в сердцах воскликнула старушка, непонятно к кому обращаясь. – Я у вас что просила, а?
– Что просила, то и получила! – выкрикнул некто с явной издёвкой в голосе.
– Смеёшься? Надо мной? Опять в тартарары захотел? – возмущенно прогремела старушка невидимому собеседнику.
– Стратосфера Пещеровна, – робко прошептала я, потянув старушку за рукав зеленой блузы. – Простите, пожалуйста, но вы ведь гараж вызывали… А в гараже могут быть только машины, правильно?
– Ну, конечно, – негромко ответила та.
– А причём же здесь тогда кордебалет? – растерянно продолжала я.
– Как это при чём? – повысила голос Стратосфера Пещеровна. – Я на нём теперь путешествую. Мы тоже, знаешь ли, от прогресса не отстаём.
В моих глазах застыло сомнение, наконец, я сказала:
– Я не знаю точно, что такое кордебалет, но, мне кажется, что это что-то связанное с танцами…
– С какими ещё танцами? – гаркнула старушка, сердито глядя на непрекращающуюся пляску
