Ознакомительная версия.
По замечанию издателя, статьи протоиерея Иванцова-Платонова могут рассматриваться как «полная и обстоятельная программа к восстановлению у нас правильного течения и самостоятельного развития церковной жизни»[144]. Действительно, здесь излагаются предложения конкретных преобразований, касающихся церковного управления – по большей части епархиального, которое мы и рассмотрим, но также окружного (митрополичьего) и высшего.
В основе проекта Иванцова-Платонова лежат несколько принципиальных воззрений на то, каким должно быть епархиальное управление. Центральное его утверждение состояло в том, что епископская власть
тогда только получит у нас свое настоящее значение, когда станет в близкое и живое отношение не только со всеми низшими подчиненными органами епархиальной администрации, но и со всей паствой[145],
так чтобы эта власть «могла быть живым и деятельным органом церковной жизни»[146]. Именно это живое общение различных составляющих епархии является определяющим в понимании автором соборности. В отсутствии такого общения автор видит основную проблему современного ему епархиального управления. Естественно, в силу такой постановки вопроса, пастырская деятельность архиерея ставится автором на наиболее важное место[147]. Однако Иванцов-Платонов не отвергает того, что архиерей есть не только пастырь, но и правитель: «Архиерейская власть, по учению, установившемуся в православной Церкви восточной, есть центральный орган церковного управления», – по отношению к которому все другие органы епархиальной власти являются лишь уполномоченными. Автор не принимает идею «проведения в нашем епархиальном управлении каких-нибудь конституционных или демократических начал»[148].
Какие основные препятствия к осуществлению предложенных им начал видит протоиерей A. M. Иванцов-Платонов в современном ему епархиальном управлении? Прежде всего, эти препятствия состоят в назначении архиереев свыше и практике их частых перемещений. Вследствие первого, епископ при своем восхождении на кафедру – человек совершенно чужой для епархии, а частые перемещения приводят к тому, что он не успевает узнать не только свою паству, но даже своих помощников[149]. Затем Иванцов-Платонов указывает на проблему чрезмерной централизации дел в епархии (по УДК, в порядке делопроизводства, к архиерею возводится на рассмотрение все – вплоть до мелочей[150]), которая, в сочетании с огромными размерами епархий, приводит к чрезмерной административной занятости архиерея. Та же централизация всех дел, но уже в консистории (неизбежный этап перед подписью архиерея), сочетается с «непомерным развитием бюрократизма», что приводит к «чрезмерному усилению чиновничества и приказничества», в частности, чрезмерному усилению статуса секретаря консистории. Автор подчеркивает, что в силу сложности церковного делопроизводства чиновники консистории имеют огромное фактическое влияние и даже власть – как над членами присутствия, так даже и над архиереем. Действительно, чиновники могут запутать их в статьях закона и устава, в многочисленных бумагах и резолюциях и «подвести под ответственность»[151]. Рядом с этим развивается проблема запутанности и размытости границ между кругами ведения различных епархиальных инстанций и органов, вследствие чего одно и то же дело может быть решено и иногда перерешается несколькими инстанциями[152]. Это сочетание – преобладание бумажного делопроизводства, усиление чиновничества, запутанность инстанций – приводит к проволочке дел и мздоимству[153].
Проект преобразования епархиального управления, развитый протоиереем A. M. Иванцовым-Платоновым, вписывался в рамки проектировавшихся им архиепископских округов. Автор предполагал децентрализацию высшего церковного управления путем распределения епархий Русской Церкви на семь округов, каждый из которых возглавлялся бы архиепископом. В рамках каждого округа решались бы вопросы местного значения, архиепископ же имел бы общее наблюдение и руководство над епископами своего округа. Иванцов-Платонов был против дробления епархий на более мелкие (по уездам – то есть до тысячи епархий[154]), поскольку, считал он, в таком случае трудно будет сохранить какую-нибудь церковную централизацию в такой обширной стране как Россия. А централизация церковная, конечно в надлежащих пределах – без крайностей, все-таки необходима для правильного развития церковной жизни[155].
В рамках округа предлагалось совершать и избрание епископов. Определяя епископа как высшего пастыря общества, высшего начальника духовенства и проводника общецерковных решений, протоиерей Александр заключал о необходимости участия трех «избирательных агентов» при выборе епископа: высшей церковной власти, представляемой архиепископом округа, духовенства епархии и паствы. Кандидаты могли выставляться каждым «избирательным агентом», причем желательно было бы найти единодушное решение. Избранный представлялся на утверждение высшей церковной власти (Синода), которая могла дать отвод, равно, впрочем, как и каждый из епархиальных «избирательных агентов» (если избрание было совершенно двумя голосами против одного). Вмешательство государства принималось лишь в качестве протеста, допускаемого, поскольку управление епархией имеет «соприкосновение с гражданскими интересами страны»[156]. Автор высказывал пожелание, чтобы как избрание, так и посвящение совершались в кафедральном городе, дабы «аксиос» имел «не формально-церемониальное, а живое нравственное значение»[157]. Это соответствовало бы реалиям жизни, считал автор, поскольку народ знает выдающихся проповедников и пастырей, даже служащих на отдаленных приходах[158]. С той же целью сближения паствы и епископа, установления длительных отношений, Иванцов-Платонов указывал на необходимость упразднить практику перемещений с кафедры на кафедру (а для этого, в частности, уравнять доходы кафедр)[159]. В том, что касается реформы системы управления, Иванцов-Платонов предполагал, в общих чертах: освобождение архиерея и центральных органов епархиальной власти от мелочных дел (децентрализация); ясное распределение дел между различными инстанциями; сокращение канцелярской переписки и упразднение ее в простейших делах; постановка светских чиновников в такие пределы, «чтобы они были действительно подчинены (и в определении на должность, и в отправлении должностей) собственно духовному элементу епархиальной администрации»[160].
Мы помним, что едва ли не наиболее важным принципом протоиерей A. M. Иванцов-Платонов считал живое, непосредственное участие епископа в работе различных епархиальных органов и общение с их членами (членами присутствия, благочинными, чиновниками других епархиальных учреждений). Конкретно же реформа органов епархиального управления предполагалась Иванцовым-Платоновым следующим образом. Прежде всего, из правительствующего присутствия консистория должна была стать «совещательным и вспомогательным учреждением», имеющим задачей подготовку справок, докладов, мнений для решения дел архиереем (круг таких дел сводился бы к наиболее важным вопросам[161]). При этом архиерей решал бы все дела полновластно, однако, при сохранении полной свободы мнений членов консистории, с возможностью занесения их в протокол. Возможность своевластного произвола епархиального архиерея ограничивалась ежегодной проверкой отчетов консистории архиепископом, который предположительно должен был бы обращать внимание на участившиеся или сильные разногласия членов с епископом. Наконец, в порядке осуществления основного принципа Иванцова-Платонова предполагалось присутствие епископа в консистории 2–3 раза в неделю[162]. Несмотря на то, что отец Александр был против дробления существующих епархий на уездные епархии, уезд[163] он рассматривал в качестве наиболее мелкой административной единицы епархии, которой следовало заменить благочиние. Настоятелем собора уездного города предлагалось назначать наместника архиерея, лично от него зависящего и им назначенного, в сане протоиерея. Именно он ведал бы всей административной деятельностью местного значения, которая переходила к нему из ведения консистории: прием и проверка всех приходских книг; выдача по ним справок (метрик); наблюдение за состоянием и ремонтом церквей; разрешение местных расходов; наблюдение за поведением и разбор мелких жалоб и распрей; наблюдение за местными учебными и благотворительными заведениями; утверждение старост и проч. Для принятия отдельных административных решений и предоставления отчетов настоятелей предполагалось, чтобы уездный протоиерей собирал представителей священников уезда (по 1–2 от благочиния) на собрания, имеющие не совещательное, а административно-правительственное значение. В том же порядке вещей, для изложения разного рода отчетностей, предполагалось ежегодное собрание всех уездных протоиереев у епархиального архиерея[164]. Следует отметить, что уездные протоиереи имели административное значение и раньше. До 1869 года они возглавляли духовные правления, через которые действовала духовная консистория в уездах[165]. Упразднение духовных правлений началось с 1840 года, в соответствии с высочайше утвержденным докладом обер-прокурора Н. А. Протасова, и законодательно было закреплено в 1869 году[166].
Ознакомительная версия.
