определить божественность даже в ее частном проявлении – Атмане, даже стремясь просто помыслить ее, мы бы встали на ложный путь бесплодных попыток ее ограничить. Даже если мы отказываемся от слов, а только думаем о божестве, то уже мысленно как бы рассматриваем его со стороны, как ограниченный объект, который испытывает, претерпевает чье-то исследование (пусть даже мысленное). Он ставится в таком случае в страдательную позицию (страдание и есть синоним пассивности во многих индоевропейских языках). А божество страдать не может!
Далее логика развивается по пути отсечения неверных суждений.
Могу ли я помыслить о внешнем для меня мире, о Вселенной? Несомненно. Значит, ни в видимом, ни даже в мыслимом мире ничто не может быть Атманом.
Остается только одно, в соответствии с советом басни Крылова – «на себя оборотиться». Тогда, может быть, я сам себя должен считать Атманом? Но кто есть я сам? Я могу посмотреть в зеркало, увидеть свое тело… Получается, что я и себя объективирую, смотрю на себя со стороны. Значит, мое тело не может быть Атманом.
Хорошо, а что у меня кроме тела? Моя душа, или, говоря в терминах традиционного индийского мировосприятия, «джива», нематериальная составляющая человека. Но я и о ней могу думать «со стороны»! Что еще глубже? Сами мысли? Но и мысли свои я тоже рассматриваю, оцениваю, определяю: эта правильная, эта неправильная, их я тоже объективирую.
И тогда делается замечательный логический кульбит: Атман есть сам тот, кто рассматривает, определяет, «тот, кто мысль мыслит». Вот он ничем не обусловлен, его никто и ничто не определяет. Мы его даже назвать никак не можем. Вот он и есть на самом деле подлинное наше «я» без всяких эмоциональных, психологических и культурных наслоений.
Переиначивая мысль Декарта, мы могли бы сказать: «Я мыслю – следовательно, я Атман». Внутри себя, в сердце своем я должен найти эту подлинную искру божества и из нее раздувать пламя божественной жизни.
«Тат твам аси» – «То ты еси»
В одной из Упанишад, называемой Чхандогья, описывается такой разговор. Мудрец Уддалака наставляет своего сына Шветакету и заставляет делать вроде бы странные вещи:
«– Принеси сюда плод ньягродхи. – Вот он, почтенный. – Разломи его. – Он разломан, почтенный. – Что ты видишь в нем? – Эти маленькие семена, почтенный. – Разломай же одно из них. – Оно разломлено, почтенный. – Что ты видишь в нем? – Ничего, почтенный.
И он сказал ему: – Поистине, дорогой, вот – тонкая сущность, которую ты не видишь; поистине, дорогой, благодаря этой тонкой сущности существует эта большая ньягродха. Верь этому, дорогой. И эта тонкая сущность – основа всего существующего. То – действительное. То – Атман. Ты – одно с Тем, Шветакету!
– Учи меня дальше, почтенный!
– Хорошо, дорогой. Положи эту соль в воду и приди ко мне утром.
И тот так и сделал. Отец сказал ему: – Принеси теперь ту соль, которую ты вечером положил в воду. И, поискав, он не нашел соли, ибо она растворилась. Отец сказал: – Попробуй теперь эту воду сверху – какая она? – Соленая. – Попробуй со дна – какая она? – Соленая. – Попробуй с середины – какая она? – Соленая. Она везде соленая.
Отец сказал ему: – Поистине, дорогой, ты не воспринимаешь здесь Сущего, но здесь оно и есть. И эта тонкая сущность – основа всего существующего. То – действительное. То – Атман. Ты – одно с Тем, Шветакету!
– Учи меня дальше, почтенный! – Хорошо, дорогой…» [80]
Итак, мораль здесь такова: у этого материального мира, который мы воспринимаем нашими органами чувств, есть вечная, первичная, ничем не обусловленная истинная духовная сущность. Ее основа и есть то, что держит весь этот мир в его бытии, и в то же время «Ты – одно с Тем, То есть ты» («Тат твам аси» на санскрите), говорит отец сыну, ты и есть та самая сущность, называемая Атманом. А Атман – это проявление Брахмана, божественности. Круг замкнулся. Человек вышел на поиски Бога и обнаружил себя на Его месте.
Эта фраза – «Тат твам аси» – одна из тех, которые называются махавакья, «великое изречение». Интересно, что по-русски этим словам есть совершенно буквальное этимологическое соответствие – «То ты еси».
Колесо сансары и бремя кармы
В эпоху брахманизма формируются важнейшие мировоззренческие понятия, остающиеся и по сей день основными категориями индуизма.
В частности, это идеи сансары и кармы. Они неразрывно связаны друг с другом.
В Ведах явных указаний на них нет, хотя можно усмотреть некоторое направление движущейся к этим понятиям мысли. В Упанишадах же они присутствуют уже как самоочевидные, без особых обоснований, и далее принимаются всеми как аксиомы, не вызывая никаких споров.
Сансара – «блуждание, странствование» – круговорот рождений и смертей всякой живой души, дживы, ее постоянное перевоплощение после очередной смерти в новом теле.
Сама идея перерождений совсем не уникальна, скорее наоборот – встречается и во многих других культурах. Она была известна в греческой философии («метампсихоз»), о ней упоминают римские авторы («реинкарнация»), она появляется в позднем иудаизме («гилгул»), встречается у светских мыслителей Запада в эпоху Возрождения и позже. Но, как правило, представление о таком возвращении после смерти не трагично, это скорее даже некая положительная идея, воспринимаемая по принципу «Поживем еще…».
В самой же Индии сансара – это базовая универсальная идея. Ее исповедует не только индуизм, но и его конкуренты на религиозном поле. Буддизм, сикхизм, джайнизм – все дружно признают ее, и не просто признают, но считают основной проблемой человеческого бытия. Это главное несчастье человека, и важнейшая цель – освободиться, соскочить с бессмысленной карусели колеса сансары.
Возможно, мы имеем здесь дело с симбиозом продолжающегося религиозного творчества брахманов и какой-то мощной местной традиции.
Сансара неизбежна и подчиняется закону кармы (буквально – «действие»). Карма – основной закон мироздания, принцип неумолимой мировой справедливости. Данное понятие даже не связано непосредственно с богами. Это просто космический закон неотвратимой причинной зависимости. Каждое наше действие порождает следующее действие, а само является следствием предыдущего. Камень, брошенный вверх, обязательно упадет. Если ты бросил его над собой, то он упадет тебе на голову. Никто тебя этим не наказывает, это слепой механический закон.
Авидья, майя и мокша, или Попытка бегства
Описанная нами ситуация внутренне противоречива. Человек по своей сути божественен, он есть Атман («Тат твам аси!»). Однако он рождается в страданиях, растет в скорбях, болеет, претерпевает невзгоды, добывая себе хлеб в поте лица, в конце концов умирает для того, чтобы вновь родиться в страданиях.
Примирить эти
