слово «фарисеи», которое так часто используется по отношению к обвинителям Иисуса, в истории страданий больше не встречается.
Экштайн пишет в конспекте лекции, прочитанной им во Фрайбурге весной 1986 года: «Синедрион, который в течение семилетнего периода приговаривал одного человека к смерти, считался чрезмерно жестоким. Рабби Елеазар, сын Азарии, говорил, что жесток Синедрион, выносящий подобные приговоры раз в семьдесят лет; рабби Акива и рабби Тарфон говорили: „Если бы мы были членами Синедриона, никто и никогда не был бы казнен”».
Блинцлер (с. 216 и далее) не соглашается с этим и высказывает предположение, что во времена Иисуса фарисейская уголовная процедура, подробно изложенная в Мишне, еще не была в силе и применялся более суровый судебный кодекс саддукеев. Он утверждает, что кажущаяся незаконной уголовная процедура, использовавшаяся в случае Иисуса, на самом деле полностью соответствовала саддукейским судебным нормам. Другие, включая Штробеля (с. 48 и далее), убедительно опровергли эту гипотезу. Блинцлер (с. 216 и далее) не соглашается с этим и высказывает предположение, что во времена Иисуса фарисейская уголовная процедура, подробно изложенная в Мишне, еще не была в силе и применялся более суровый судебный кодекс саддукеев. Он утверждает, что кажущаяся незаконной уголовная процедура, использовавшаяся в случае Иисуса, на самом деле полностью соответствовала саддукейским судебным нормам. Другие, включая Штробеля (с. 48 и далее), убедительно опровергли эту гипотезу.
Жестокий судья нацистского Народного суда, который тысячами приговаривал людей к смерти.
Об этом говорится в Марк. 14, 53–54 и Матф. 26, 57–58. В Лук. 22, 6–7 мы видим несовпадение, очевидно, намеренное. Здесь описано не ночное слушание в резиденции первосвященника, а собрание Синедриона следующим утром. Штробель (с. 66) заключает, что «судя по всему, существовала первоначальная традиция, согласно которой допрос в доме первосвященника и решающее слушание в зале собраний Синедриона были отдельными событиями». В качестве доказательства он приводит отрывок Евангелия от Марка (14, 60), где мы читаем: «Тогда первосвященник стал посреди собрания» (в Синодальном переводе слово «собрания» отсутствует. – Прим. перев.), что может означать только полукруглый зал, в котором проходили собрания верховного суда.
Мендельсон, с. 67, с документальными подтверждениями.
Флюссер, Die letzten Tage Jesu in Jerusalem, с. 92.
В этом вопросе я вынужден также не согласиться с Шаломом Бен-Хорином (Bruder Jesus, с. 198), который не считает многочисленные нарушения закона доказательством исторической неправдоподобности описаний. Он пишет: «Политические суды, рассматривающие дела государственного масштаба, не всегда следуют деталям судебной процедуры… Не все тонкости судебных правил строго соблюдаются». Однако мы имеем дело не с нарушением деталей судебной процедуры или «тонкостей»; речь идет о процессе, который напоминает судебный фарс. Он мог бы возглавить список самых громких судебных скандалов; при этом он якобы осуществлялся судебным органом, в состав которого входили мудрейшие люди Израиля.
Лука (Деян. 6, 14) упоминает слова Иисуса о разрушении Храма в связи с обвинением, выдвинутым против Стефана.
Кольпинг, с. 642, прим. 88: «Смертный приговор подразумевается, но не упоминается».
Блинцлер, с. 199. Хаим Коэн не соглашается с ним и объясняет эту часто высказываемую теорию неверным пониманием источника. Он говорит, что правильнее было бы толковать это следующим образом: если судьи приходили к единому мнению, их сразу отпускали по домам. После этого им нужно было собраться вновь для дальнейшего обсуждения.
Здесь мы видим логическую непоследовательность в повествовании. Согласно Иоанну, Пилат, очевидно, дал разрешение на арест, но, когда к нему приводят Иисуса, интересуется, почему он арестован, а затем просит еврейских чиновников не беспокоить его с этим делом (Иоан. 18, 29–31).
Кольпинг, тем не менее, полагает (с. 640), что это обвинение, должно быть, сыграло свою роль: «Если [очищение Храма] и не упоминается явно, то это происходит вследствие фрагментарного и выборочного характера дошедших до нас описаний».
Например, Штробель (с. 81 и далее). Он игнорирует грубые, порой гротескные нарушения процедуры во время суда над Иисусом, игнорирует историческую недостоверность описания. Штробель цитирует еврейские юридические предписания, согласно которым в «особом случае», например, когда в суде рассматривается дело о соблазнителе, приостанавливается действие всех процессуальных гарантий в пользу обвиняемого, чтобы предпринять против него судебные юридические действия. Штробель, конечно же, противоречит сам себе, когда ссылается на частое употребление в Евангелии от Иоанна термина «соблазнение» по отношению к Иисусу. О том, что под «соблазнением», упоминаемом у Иоанна, не подразумевается подлежащий смертной казне проступок (Втор. 13, 7) следует уже из того, что в данном случае не последовало тех исследований и изысканий, которые предписывались Законом Моисея (Втор. 13, 14). Пеш (Der Prozess Jesu, с. 31 и далее, 41, 45), пытаясь все же спасти идею историчности судебного разбирательства в Синедрионе, слепо принимает точку зрения Штробеля, несмотря на то, что годом ранее на конференции немецкоговорящих католических ученых – исследователей Нового Завета, прошедшей в Граце в апреле 1987 года, тезис Штробеля был признан «явно ложным» («Prozess gegen Jesus», статья Карлхайнца Мюллера в Quaestiones Disputatae, с. 43).
Описание Матфея несколько отличается. После того, как приходило «много лжесвидетелей» (об их свидетельских показаниях ничего не сказано), наконец «пришли два лжесвидетеля» и заявили об «угрозе разрушения Храма». Матфей не пишет о том, что их показания противоречили друг другу.
В других переводах – «было противоречиво». – Прим. перев.
Согласно Евангелию от Матфея (26, 61), он не говорил: «разрушу», но: «могу разрушить» Храм.
Грандиозное здание Храма, судя по всему, производило на людей неизгладимое впечатление. Ирод Великий изменил и расширил строение. Во времена Иисуса иерусалимский Храм был в числе самых впечатляющих зданий мира.
К тому времени, когда составлялись евангелия, Храм уже был в руинах. Автор Евангелия от Марка все еще находился под впечатлением разрушения, свидетелем которого он был.
Для ранних христиан Книга Даниила
