стороны, единственные новозаветные отрывки, в которых «Сын Божий» и «Мессия» употребляются как взаимозаменяемые термины, принадлежат перу Луки (Лук. 4, 41; Деян. 9, 20; 9, 22).
Дибелиус (с. 74):
Евангелисты оглядываются на то, что уже произошло. Они знают, что Иисус не только был убит, но также воскрес и вознесся к Богу… Они пишут, отталкиваясь от пасхального вероисповедания, а в этом вероисповедании слово Мессия, т. е. Христос, приобрело новый смысл: оно обозначает титул, принадлежащий исключительно Иисусу и никому больше. Слово получило новое значение в ходе истории. Тем не менее до Пасхи, при жизни Иисуса, слово не подразумевало какие-либо события, оно было связано с ожиданиями. Каждый видел в нем тот смысл, который отражал его собственные надежды.
Слово Кюриос (лат. Dominus) претерпело похожие изменения. Евреи-христиане в Иерусалиме время от времени использовали по отношению к своему раввину формулу «наш Господин» (древнеевр. Маран), которая еще не имела статуса доктрины. Это обозначение приобрело совершенно иной смысл, когда было переведено на греческий язык как Кюриос, «Господь». В Септуагинте Кюриос относится исключительно к Богу. Римские правители, следуя языческой традиции, употребляли этот титул по отношению к себе, дабы усилить идею собственной божественности.
Бультман, с. 19–20.
Лапид и Луц, Der Jude Jesus, с. 28 и далее.
Флюссер, Selbstzeugnisse, с. 83.
Бац и Мак, с. 84.
Более того, прекратится жестокое обращение с животными: «И заключу в то время для них союз с полевыми зверями и с птицами небесными, и с пресмыкающимися по земле; и лук, и меч, и войну истреблю от земли той…» (Ос. 2, 18).
Вопрос, заданный Иисусом в Евангелии от Марка (12, 35–37), касающийся отношения Мессии к Давиду, вероятно, обусловлен тем же. Этот «туманный отрывок» является эхом ведшейся внутри общины дискуссии, согласно которой Мессия, в силу того, что он был прославлен, превосходит Давида. Фактически, он – Господь Давида (Концельманн, с. 630).
В Синодальном переводе – «воспринял Израиля». – Прим. перев.
Ср.: Деян. 15, 1–35.
В древнем мире рассказы о чудесах были весьма популярны. Греческие и римские поэты описали многочисленные чудеса, предположительно совершенные их выдающимися современниками. Так, например, Тацит и Светоний сообщают о том, что Веспасиан, после того, как был провозглашен императором, исцелил слепого в Египте. Кравери (с. 119) отмечает, что Тит Ливий или Тацит заслуживают доверия не более, чем авторы евангелий. Следовательно, нельзя утверждать, что чудеса, описанные евангелистами, являются доказательством божественности Иисуса. Кроме того, приписываемые Иисусу чудеса никогда не занимали центрального места в теологическом учении. Его слова могут и должны оставаться основополагающими, даже не будучи подкреплены чудесами. Единственное, о чем могут свидетельствовать рассказы о чудесах, – о том, что время от времени деятельность Иисуса вызывала у людей изумление и замешательство. (В связи с этим Кюнг приводит некоторые убедительные аргументы: с. 226 и далее).
Ср.: Вилькен, с. 189.
В Послании к Галатам (3, 20) Иисусу не отводится даже роль посредника: «Но посредник при одном не бывает, а Бог один».
Geheimnis des Rabbi J., с. 262.
Арий
Незадолго до своей смерти в 337 г. н. э. Константин принял крещение, и не кто иной, как епископ Евсевий, последователь учения Ария, совершил обряд. Таким образом, первый христианский император умер еретиком.
homousios
В Послании к Галатам Павел гордо заявляет, что, будучи в Иерусалиме, он не позволил запугать себя, а в Деян. 22, 18 упоминается видение Павла: «Поспеши и выйди скорее из Иерусалима, потому что здесь не примут твоего свидетельства обо Мне».
Бен-Хорин в Bruder Jesus (с. 197) отмечает, что, когда Царь Иудейский восходит на престол, он получает титул Сына Божьего. В Псалтири читаем: «Я обрел Давида, раба Моего, святым елеем Моим помазал его. …Он будет звать Меня: Ты отец мой, Бог мой и твердыня спасения моего. И Я сделаю его первенцем, превыше царей земли» (88, 21; 88, 27–28).
Английский теолог Фицмайер ясно показывает это при помощи Кумранского фрагмента, в котором Мессия назван «Сыном Божьим» и «Сыном Всевышнего». Перевод Фицмайера, с его собственными вставками, звучит следующим образом:
Но сын Твой, Царь, великим будет на земле! Все люди заключат мир, и все будут служить ему. Он будет зваться Сыном великого Бога, и будет известен под именем своим. Он будет провозглашен Сыном Божьим, и будут называть его Сыном Всевышнего. Как комета является взору, таким будет и царство их (цит. по: Мусснер, с. 297).
Кольпинг, с. 641 и далее.
По мнению Кюнга (с. 354–55), многое указывает на то, что это воссоединение могло произойти во время Пятидесятницы, в год смерти Иисуса:
И вновь только из Книги Деяний Апостолов, написанной Лукой в более поздний период, мы узнаем о христианском празднике Пятидесятницы. У евреев Pentekoste (= пятидесятый день) был праздником урожая… Вполне возможно, что именно в первую Пятидесятницу после смерти Иисуса, когда многочисленные паломники традиционно прибыли в Иерусалим, состоялась первая встреча последователей Иисуса – пришедших, главным образом, из Галилеи – и именно тогда была основана эсхатологическая община (что сопровождалось харизматическими проявлениями). Лука, вероятно, воспользовался традицией, согласно которой первое проявление массового экстаза под воздействием Духа произошло в Иерусалиме именно в первую Пятидесятницу. Странно, но ни Павел, ни Марк, ни Матфей, по-видимому, ничего не знали о христианской Пятидесятнице. Для Иоанна же Пасха и Пятидесятница (дарование Святого Духа) были одним и тем же событием.
Эта теория воплощения в новом теле вызвала немалую путаницу. Иисус и некоторые из его последователей видели в
