«никоим образом нельзя объединить под названием одной теории два совершенно разных варианта учения о категориях» [29, с. 377]. Именно поэтому нам кажется, что пока нет достаточных оснований для отрицания за Аристотелем авторства в отношении «Категорий».
Перевод Лосева [19, с. 94] представляет собой русский эквивалент латинского перевода τὸ τί ἦν εἶναι как quidditas [61, с. 420].
Имеются в виду, с одной стороны, сочинения по логике, теории познания и «первой философии», а с другой – сочинения по биологии и по смежным с нею проблемам физики подлунного мира.
«Носимые» на стене как «носителе».
Вот как говорится о бытии в поэме Парменида:
Без сущего мысль не найти – она изрекается в сущем.
Иного не будет и нет: ему же положено роком —
Быть неподвижным и целым. Все прочее – только названья:
Смертные их сочинили, истиной их почитая, —
«Быть» и вместе «не быть», «рождаться» и вместе «кончаться»,
Цвет, окраску менять и двигаться с места на место.
(DК В 8, 36–41, пер. С. Трубецкого)
Обратим внимание на отрицание перемещения и в особенности на отрицание качественного изменения (строка 41-я).
Значение этого понятия для аристотелевской критики элеатовского монизма отмечает С. Мансьон [94, с. 183].
«Основа для выделения двух этих предикатов (качества и количества. – В.В.), – говорит Бенвенист, – заложена уже в системе языковых форм» [6, с. 108].
Логика Аристотеля формальна, но не формалистична, будучи глубоко связанной с его онтологией и теорией познания [21, с. 51; 7, с. 68].
Аристотель отделяет от этого основного значения понятия δύναμις то значение, которое он связывает с отношением истинного и ложного: «Например, сидеть для человека возможно, ибо не сидеть не есть необходимым образом ложное» (Метафизика, 1019b 30). Интересный анализ этих двух значений аристотелевского понятия δύναμις, получивших в схоластике терминологическое различие (potentia и possibilitas), дает П.П. Гайденко [10, с. 283–290].
Онтологическое превосходство сущности над возможностью (δύναμις) выражается в примате действительности (ἐντελέχεια) по отношению к ней.
Онтологическое значение качеств в «первичном смысле» очевидно. Качества в «первичном смысле» (как видовые отличия сущностей и качества в отношении математических предметов) обладают онтологическим приоритетом относительно качеств как состояний благодаря их прямому отношению к сфере сущности.
Это, конечно, не означает, что у критического преодоления элеатовской концепции нет других альтернатив. Совсем иной характер носит критическое преодоление элеатизма в атомизме.
Характерно, что из всех четырнадцати книг «Метафизики» именно VII книга привлекает наибольшее внимание исследователей. Об этом свидетельствуют, например, материалы VI аристотелевского симпозиума, специально посвященного этому основному философскому произведению Стагирита. См.: Etudes sur la «Métaphysique» d’Aristote. Actes du VI Symposium aristotelicum publiés par Pierre Aubenque. Paris, 1979.
Аристотель выделяет три вида сущностей: это «прежде всего, – говорит он, – воспринимаемые чувствами; из них одни – вечные, другие – преходящие». Третий вид – «сущности неподвижные», с которыми «имеет дело другая наука» (Метафизика, XII, I, 1069а 30–1069b 1).
Диалектическая дефиниция у Аристотеля, как справедливо замечает Обанк, придерживается формы и отказывается от познания того, с какой материей соотносится эта форма, и тем самым она противопоставляется физической дефиниции [32].
Это выражение в первом советском издании «Аналитик» (Вторая аналитика, I, 21,82b 36) передается как «логическое рассмотрение», а во втором – как «диалектическое рассмотрение».
Кстати, такая черта в аристотелевской концепции материи сближает ее с платоновской: в «Тимее» материя определяется как «незримый вид» (ὰνοράτον εἶδος, 51а).
Форма как действующая причина (Метафизика, VII, 7, 1032b 22–24). Суть бытия как основание и для процессов возникновения вещей и для умозаключений (там же, VII, 9, 1034а 30–35).
Комментарий А.В. Сагадеева к «Метафизике» (III, 1, 995b 25–26) в ее последнем советском издании. Это выражение часто встречается у Аристотеля (Метафизика, 995а 20; Физика, 193b 27, 203b 33; Вторая аналитика, 83b 19, 75b 1, 75а 18). См. у Боница, с. 713.
В качестве первого значения понятия акциденции Аристотель называет «то, что может быть и не быть присущим чему-нибудь» (Физика, I, 3, 186b 19).
На значение движения для понимания генезиса таких логико-онтологических структур обратил внимание Обанк [30, с. 431].
«Движущие причины предшествуют тому, что вызвано ими, а причины в смысле формы (ὡς ὁ λόγος) существуют одновременно с ними; в самом деле, когда человек здоров, тогда имеется и здоровье, одновременно существуют облик медного шара и медный шар» (Метафизика, XII, 3, 1070а 21–24).
Аналогичные выражения мы находим и в других фрагментах, например в В 36.
Гераклит занимает в ней, конечно, совершенно особое место.
Такова точка зрения, например, Морроу [104].
«Формализм» здесь, конечно, не берется в его негативном значении «пустого формализма». Скорее наоборот: нейтрально звучащему в логике и точных науках термину Зеек придает некий повышенный позитивный статус.
Относительно пифагорейско-платоновской и атомистической традиций.
Такова точка зрения Обанка и Робэна [31, c. 147; 115, c. 66]
Связь принципа опосредования с континуализмом убедительно раскрыта в исследовании П.П. Гайденко [10, с. 309].
О роли противоположностей в досократовской философии см. [26а, 87a].
Согласно Демокриту атомы тепла круглы, а каковы атомы холода, если фигуры вообще не имеют противоположностей? – критически рассуждает Аристотель (О небе, III, 8, 307b 6–8, См. также: GC, I, 8, 326а 3–8).
«Сходным путем идут и те, – отмечает Аристотель, упомянув Демокрита, – которые исследуют все существующее в количественном отношении (τά ὄντα ζητοῦντες πόσα): они прежде всего
