(акциденции и качества вообще). Однако, несмотря на наличие этой «страховки» против субстанциализации качества, в своих физических (частично) и биологических сочинениях Аристотель тем не менее смешивает субстанции (сущности) и качества. Логика его построений в теории бытия (и знания, впрочем, тоже) существенным образом расходится с его мышлением в конкретно-физических и биологических исследованиях.
Связь понятия акцидентального бытия с качеством обнаруживается и в том обстоятельстве, что анализ значений сущего и понятия акциденции в пятой книге «Метафизики» завершается в ее четырнадцатой главе рассмотрением значений понятия качества, анализом того, в каких же смыслах говорится о качестве или что же называется качеством. Мы уже видели, что, согласно аристотелевской концепции, свое специфическое бытие качество получает от сущности. Аристотель различает здесь четыре значения качества: качество как «видовое отличие сущности», качество в «отношении неподвижного, а именно математических предметов», качество как «состояние движущихся сущностей» и, наконец, качество «применительно к добродетели и пороку и вообще к дурному и хорошему». Но подводя итоги этой классификации значений качества, Аристотель сводит их к двум основным видам.
К первому разряду относятся качества как видовые отличия сущностей и качества неподвижных математических предметов, а ко второму – качества как «состояния движущегося», охватывающие физические и моральные качества. Эта классификация заслуживает анализа. Во-первых, ясно, что Аристотель классифицирует качества по их отношению к сущности, причем сущность берется им как нечто устойчивое, неподвижное, и ей противопоставляется движение как состояние сущности. Качество как видовое отличие сущности фиксирует постоянную видовую специфику сущности в отвлечении от ее движения. Качества математических предметов характеризуют их как предметы неподвижные, т. е. опять качества берутся в плане характеристик сущностей, взятых вне движения. Интересно, что Аристотель выделяет особый класс качеств математических предметов: качество, например, чисел, составляет то, что «входит в сущность чисел помимо количества» (Метафизика, 1020b 6). Качества чисел – это их количественные, но существенные характеристики, например четность, или, по Аристотелю, плоский или объемный характер числа. Представления о качестве чисел разрабатывались у пифагорейцев и в математике.
На другом полюсе стоят качества как состояния (πάϑη) сущностей. Это, во-первых, физические качества, такие, как «тепло и холод, белизна и чернота, тяжесть и легкость и все тому подобное, изменение чего дает основание говорить, что и тела становятся другими» (там же, 1020b 9–12). Это такие качества, в которых описываются процессы изменения тел, процессы их качественного изменения в частности. Во-вторых, это состояния движения или деятельности человека. «Добродетель и порок, – говорит Аристотель, – принадлежат к этим состояниям» (там же, 10201) 18–19). Интересно подчеркнуть, что моральные качества конечно же «больше всего» относятся к одушевленным и особенно к сознательно действующим существам. Но не только к ним. Об этом уже говорят слова «больше всего»: моральные или скорее телеологические качества (сообразно с целью и сутью бытия выполняемое действие – «хорошо», а несообразно – «плохо»), вообще говоря, охватывают всю природу, хотя и неравномерно или в разной степени. Другое обстоятельство, немаловажное для понимания главным образом аристотелевской физики, состоит в том, что физика и мораль сближаются, поскольку физические и моральные качества попадают в один класс качеств. Если логика соединяется с математикой (первый большой класс качеств), то физика – с моралью (второй класс). Это соединение физики и морали ярко обнаруживается и при анализе других сторон учения Аристотеля, в частности, как уже отмечалось, при рассмотрении его понятия опыта.
Аналогия, параллель в плане онтологической специфики качества и движения, о чем мы уже упомянули выше, приводит нас к самому «нерву» метафизической концепции качества, в основе которой лежит такое фундаментальное понятие Аристотеля, как понятие возможности (δύναμις). Именно введение этого понятия позволило Аристотелю дать свое решение ряда трудностей предшествующей философии и науки, в частности знаменитых апорий Зенона. С помощью понятия возможного или потенциального бытия Аристотель строит свою теорию движения и раскрывает такие важные онтологические, космологические и общефизические понятия, как «бесконечное», «делимость» и другие. С введением этого понятия, представляющего оригинальный вклад Аристотеля в развитие теоретического мышления, связано и его онтологическое учение о качествах.
Как и в отношении других понятий, Аристотель говорит о способности или возможности во многих – пяти (Метафизика, V, 12, 1019а 15–33) – смыслах, но затем обобщает рассмотренное многообразие значений этого понятия, подчеркивая, что по «первичному смыслу» способность есть «начало изменения вещи, находящееся в ином или в ней самой, поскольку она иное» (Метафизика, V, 12, 1020а 2–4) [77]. Способность – это возможность иного бытия и именно поэтому основа всякого изменения и движения, в частности изменения качеств, принятия одних качеств и утраты других – качественного изменения. Перечислив ряд значений понятия способности, Аристотель говорит: «Все это называется способным только потому, что может произойти или не произойти или же потому, что может то и другое успешно» (Метафизика V, 12, 1019b 11–14). В третьей главе IX книги «Метафизики» он выражает ту же мысль несколько иначе: «Вполне допустимо, что нечто хотя и может существовать, однако не существует» и поясняет ее с помощью примера: «То, что может ходить, не ходит». Это возможное бытие есть, существует и оно отлично от осуществленного бытия, причем это различение представляется Аристотелю «немаловажным» (там же). В этой же главе IX книги Аристотель критикует тех философов (в частности, мегарцев), которые сводят возможное к действительному: в такой концепции, подчеркивает он, нет места для изменения. Защита существования возможного бытия как особого рода бытия оказывается необходимым условием для включения изменения и движения в онтологическую «картину мира». Возможность и способность ставятся в тот же ряд родов сущего, что и все категории, кроме сущности, которая наделена несомненным онтологическим приматом [78].
Связи, которые существуют между качеством и возможностью, Аристотель оставляет в нераскрытом состоянии, просто констатируя, что «о сущем говорится, с одной стороны, как о сути вещи, качестве или количестве, с другой – в смысле возможности и действительности» (Метафизика, IX, 1, 1045b 34–36). Однако эти связи, несомненно, имеются. Для их раскрытия обратимся к анализу прежде всего двенадцатой главы V книги, выдержки из которой мы уже приводили выше, говоря об аристотелевском понимании способности.
Способность как «начало изменения, или движения, вещи» есть, прежде всего, его условие, а разработка этой категории – условие общей теории изменения, развиваемой главным образом в «Метафизике». Сопоставим эти определения способности с рассмотренной нами выше классификацией значений качества. Первый основной смысл понятия качества («видовое отличие сущности»), в который Аристотель включает также и качества математических предметов, не содержит и не предполагает явной связи со способностью как началом изменения. Но зато второй смысл качества, в соответствии с которым качеством «называются… состояния движущегося»
