международные институты. Все хотят узнать, что же с нами делают медиа. Базовая модель при этом остается неизменной: источник, сообщение (оно же и оружие), адресат (он же и жертва). В этом аксиоматическом представлении у адресата нет выбора, ему некуда выпрыгнуть из этой картины. Адресат непременно оказывается под влиянием медиума, который передает сообщения. Таким образом, медиа эффективны по умолчанию.
АЛЕКСАНДРА
«По умолчанию» — как вы удачно сказали. Эта книга — она как раз совсем не «по умолчанию», зато «про умолчание».
АНТОН
Да, здесь отдельно хочется отметить простой, но поразительный ход, который делают наши авторы. «Экс-коммуникация», исследование не коммуникации, а ее противоположности, ее базового отсутствия. Этот ход — теперь, после прочтения — кажется таким… очевидным? Но почему-то никто не проделывал подобное раньше. По мнению авторов, отсутствие медиа необходимо включать в разговор о медиа, потому что это отсутствие — неотъемлемая часть медиа как феномена. И только так у нас есть шанс узнать о них что-то новое. Без разговора об экскоммуникации любой разговор о коммуникации остается неполным.
Основой этой книги является допущение, что отказ от (или в) коммуникации — это неотъемлемая часть коммуникации, ее базовое состояние. Мы привыкли считать, что коммуникация начинается тогда, когда начинается тот самый механический обмен сообщениями. Но авторы утверждают, что отсутствие обмена сообщениями необходимо для коммуникации, и она сама начинается задолго до первого обмена. Более того, экскоммуникация происходит параллельно коммуникации: это два противоположных явления, которые происходят одновременно. Экскоммуникация парадоксальным образом коммуницируема.
В первой главе ГЭЛЛОУЭЙ хорошо поясняет этот парадокс на примере Гермеса. Гермес — это бог коммуникации, который вместе с тем лжет, запутывает, вводит в заблуждение… Или, в конце концов, умалчивает. Это бог, который говорит и не говорит одновременно. Как и Ирида, как и фурии. Автор довольно буквально объясняет, как это в принципе возможно. Это явление контр-интуитивно, оно неочевидно, мы о нем не задумываемся. Хотя и периодически сталкиваемся — как, например, в случае с выражением «Язык дан человеку, чтобы скрывать свои мысли». Но мы не подозреваем о том, что вообще-то это происходит всегда. Что только так оно и работает.
АЛЕКСАНДРА
Да, для меня чтение этой книги было непростым упражнением. Это смелый и сложный разговор. Эссе авторов и несут в себе сложные идеи, и сами написаны сложно: словно «другой» разговор о медиа требует других форм этого разговора, он не может продолжаться в привычном регистре. Это авторы подчеркнули сразу, когда назвали медиа не «инструментами», а «преобразователями» — тем, что меняет саму среду существования, «условия возможности». И если у читателей не раз шла голова кругом во время чтения, то я с ними солидарна.
Мне еще было трудно с бестелесностью этой книги. Ее трудно… представить? Иногда ее трудно вспомнить. Она никак не могла бы мне присниться. И мне пока непросто применять ее на практике. В каких случаях вы к ней возвращаетесь, как вы ее применяете? Или ее чтение — это такой сложный однократный перфоманс, самодостаточный сам по себе?
АНТОН
Как операционализировать те концепции, которые предлагают авторы — это еще вопрос. Например, эссе ГЭЛЛОУЭЯ для меня — это такой развернутый комментарий к хорошо известным античным мифам…
АЛЕКСАНДРА
С довольно неожиданными обнаруженными связями.
АНТОН
Именно. И при этом автор буквально идет по текстам, он не выдумал эти параллели между Гермесом, Иридой и фуриями. Первый предстает таким переговорщиком-обманщиком. Ирида, богиня в русскоязычной культуре менее известная, чем, например, Гелиос…
АЛЕКСАНДРА
Но в английском языке Ирида проявляется чаще: iris — это и ирис, и радужка глаза. И если с радужкой получается складно, то на русском такого созвучия с её именем нет. Зато есть «иризация» или «иридизация» как оптический эффект. Впрочем, Ирида, как мы помним, действительно малозаметна. Она передает сообщения механически, как автоответчик, и редко выполняет полноценную авторскую функцию, как Гермес. Поэтому про нее мало кто помнит.
АНТОН
Если подбирать для Ириды какую-нибудь техническую аналогию, я бы сравнил ее с фотовспышкой. Она одновременно высвечивает все самые темные углы, все контуры и детали и ослепляет. При этом ее ослепляющее озарение не оставляет никакого пространства для диалога. Ей не пытаются что-то сказать в ответ, что-то добавить или возразить. На этом засвеченном изображении уже всё есть. И герои, которые попали в кадр, сами ничего не видят: так и стоят с красными зрачками, потому что фотовспышка этой коммуникации чрезмерна и почти невыносима.
АЛЕКСАНДРА
С фуриями тоже особенно не побеседуешь, это правда. Вообще, первая глава сильно выделяется как наиболее иллюстративная и структурная. В нее можно полноценно включиться.
АНТОН
Да, первая глава — в силу с детства знакомого контекста античной мифологии — практически родная. Но и вторая глава мне кажется очень понятной. Ее главная идея в том, что медиа обладают неожиданной способностью связывать человека с темной стороной, с потусторонним. С тем, что находится за пределами обыденного человеческого понимания, но оттого не менее реально. В этом оригинальность и красота этой концепции. Такер предлагает нам совсем немного специальных медиумов, в основном он рассуждает о самых привычных технических устройствах. В его арсенале фотокамера, видеокассета, кинематограф, телефон, веб-камера, — всё это вещи, которыми мы пользуемся, не ожидая от них подвоха, в полной уверенности, что это мы их контролируем. И все они могут не просто связывать нас с кем-то на другом краю света, но и связывать с антисветом.
АЛЕКСАНДРА
Или не связывать. И «lock on the door» звучит действительно страшнее, чем «knock on the door». Очень удачное начало для этой главы.
АНТОН
А еще эта концепция темных медиа тут же вызывает в памяти массу примеров, знакомых российскому читателю. Наши собственные порталы — это и избушка на курьих ножках, и «нехорошая квартира» у БУЛГАКОВА. Еще к темным медиа можно отнести «синих китов» и другие страхи, связанные с интернетом, которые живут в представлении российских родителей. Тут дело в самом компьютере или смартфоне, которые позволяют произойти такой коммуникации — возникающей словно из ниоткуда, анонимной, директивной и бескомпромиссной. Мы не знаем, кто там, но явно имеем дело со Злом.
АЛЕКСАНДРА
Еще к теме детей: недавно читала статью про хакеров, которые добрались до домашних видеонянь, каких родители устанавливают в детских, чтобы следить за ребенком. Хакеры получали доступ к этим, на первый взгляд, мирным и безопасным устройствам и могли говорить через них с ребенком, пугая и его, и родителей, которые ни о чем не подозревали. Это похоже на сюжет фильма ужасов, но стало реальным благодаря технологиям, которые мы доверчиво приглашаем в
