Истории, он был примитивен: так организовать социум, чтобы сочетать интересы личности с интересами общества. Когда конфликт неизбежен, общечеловеческий идеал предписывал взаимные компромиссы, памятуя при этом, что высшей ценностью возникшего социума является жизнь и свобода личности. Разработка этого идеала велась много веков, однако первоначальные его постулаты остались в неприкосновенности. Разгром пратолпы сопровождался вспышкой сознания, бурным развитием Индивидуума — с той поры проблемы личности, ее свобод сделались предметом размышления людей и составляли прогрессивный общечеловеческий идеал. В политическом строе, основанном на соблюдении прав и свобод личности, идет постепенное накопление опыта, знаний, власти над технологиями, от чего выигрывает каждый член общества и все оно в целом.
Параллельно с этой тенденцией существует противоположная. Ее идеал повторяется, переходя из века в век и регулярно терпит крах при попытке воплотиться в жизнь, унося за собой миллионы жизней. Он тоже принадлежит к категории общечеловеческих и пытается опереться на представления о справедливости — я имею в виду идеал уравнительности.
Сегодня идеал уравнительного социализма, его теория и история изучены досконально. На основании конкретного исторического материала Европы и Азии, Северной и Центральной Америки И. Шафаревич, обобщив множество исследований, пришел к выводу, что уравнительный социализм, как общечеловеческий идеал, «одна из самых мощных и универсальных сил, действующих в том или ином поле, в котором разыгрывается история» [267]. Все, без единого исключения уравнительные учения разных эпох и народов мира, включая научные и полунаучные утопии, обнаруживают следующие фундаментальные черты, образующие в своей совокупности идеал уравнительного образа жизни: полное имущественное и поведенческое равенство людей; уничтожение религии; уничтожение или, по крайней мере, ослабление власти семьи. Не будем сравнивать идеал с действительностью, с попытками реализовать его в Истории и в некоторых современных нам обществах. Это может стать предметом особого исследования. Важно иное: эти дели зафиксированы в программах многих партий, исповедующих общечеловеческий идеал уравнительности в разных его вариантах. Общечеловечность самого идеала засвидетельствована не только длительной его историей, но и тем фактом, что примерно 40 % населения мира в той или иной степени подвержены его идеям [268].
Попробуем, однако, вглядеться в черты уравнительного образа жизни и вообразить, что получилось, если он действительно воплотился бы на планете.
Возникло бы полное имущественное равенство, что практически означало бы отсутствие всякого личного имущества вообще. Люди без личной собственности, всегда носящей отпечаток индивидуальности ее хозяина, глубокий след его характера, интеллекта, нравственности…. Ни своего дома или комнаты, ни даже своего угла — полная, глобальная бесприютность, когда все равно где и с кем жить рядом.
У человека, живущего в обществе всеобщего и безраздельного равенства, не будет своей семьи. Со временем отомрут и понятия «муж», «жена», «сын», «дочь», «внук», «внучка» — ведь за каждым из них стоит понимание личного отношения к семейным связям: «моя жена», «мой муж», «мой сын», «моя дочь» и т. д. Общество неминуемо распадается на половозрастные когорты, у которых останутся лишь взаимные сексуальные влечения.
Люди полного и последовательного уравнительного социализма не будут верить в бога или иную мировоззренческую картину мира. Борьба с Религией в нашем отечестве помогла утверждению культа личности и породила колоссальную волну неверия вообще. Неверия ни во что: ни в бога, ни в идеи уравнительного социализма, ни в планы партии. Люди перестают верить друг другу, своим руководителям и подчиненным, женам и любимым, детям и газетам. Подрыв Религии как явления, основанного на вере, доверии и взаимной чистоте помыслов, оказал неожиданное влияние на весь наш социум, потряс основы его существования, ибо не верят ничему, в том числе и идеям уравнительного социализма. Возникло некое поле неверия и беспрограммности, в котором постепенно и неуклонно угасает, меркнет историческое сознание. Человек перестает задумываться над проблемами бытия, свободы, своей цели в бескрайнем Космосе и человеческом общежитии.
Общий сон, общая еда, общая работа, общие женщины, одинаковые развлечения, единообразие повседневных забот и мыслей, почерпнутых из одних и тех же источников лживой информации, — полное единство!..
Можно ли в этом портрете не узнать образ жизни палеоантропов? Только им на заре происхождения человека, когда мир только лишь открывался в своей широте перед гоминидами, когда появилась первичная общность предлюдей — пратолпа, были в полной мере доступны идеалы уравнительного социализма. Там царили абсолютное имущественное равенство, поскольку иного и быть не могло: все «имущество» состояло в каменном рубиле и шкуре, надетой на голое тело. Только у них не было семьи и властвовало равнодушие к тому, чьими были родившиеся дети и с кем спала близкая тебе женщина или любимый тобой мужчина.
Ни детей, ни семьи, ни дома — это образ жизни, который вели миллионы лет наши предки. Само их существование полностью зависело от этой унитарности, без него палеоантропы едва ли выжили бы в мире махайродов и гиен.
Но приемлем ли такой образ жизни сегодня, по прошествии десятков тысяч лет со дня победы человека над неандертальцем, коллектива — над пратолпой?
Пойдем, однако, дальше. Не связан ли уравнительный идеал с отрицанием древнейшего ядра социальных явлений, возникших на заре Истории, в момент дивергенции палеоантропов и людей?
На примере многих стран, пытавшихся ввести уравнительный идеал в реальную политическую практику, в том числе и в нашей стране, когда этот идеал утверждался сталинским Гулагом, мы отчетливо увидим, что это именно так, уравнительный социализм стремился подорвать древнейшие социальные явления, разрушить их самостоятельность, поколебать их сущность. И это естественно: неандертальцу чужд мир человека и его феноменов, чужда идея свободы.
Посмотрите, с какой ненавистью и жестокостью преследуется любое Инакомыслие — словно слепая инстинктивная сила выкорчевывает и рубит под корень любую попытку мыслить иначе, чем в категориях официального учения и трудовой гипотезы. Инакомыслие может повлечь за собой инакодействие, а это уже нарушение принципа унитарности поведения — тяжкое преступление против идеала уравнительности. Пратолпе присуща исключительная жестокость, стремление к полному уничтожению противника. Убийства при Сталине были поставлены на поток, на конвейер. Любое нарушение унитарности мышления и поведения каралось с исключительной,
