Очень интересно работа над скульптурой описана в «Воспоминаниях» Аси Тургеневой (см. главу «Группа» в изд.: Тургенева А. Воспоминания о Рудольфе Штейнере и строительстве первого Гётеанума. Перевод с нем. языка Н. Бонецкой. М.: «Новалис», 2002. С. 117 – 121).
Мне кумир Гётеанума напоминает композицию «Афинской школы» Рафаэля: «Представитель человечества» явно соединяет жесты Платона и Аристотеля. У Рафаэля разделены мировоззренческие ориентации на небо и на землю, будучи олицетворенными в фигурах Платона и Аристотеля, тогда как у Штейнера в его скульптуре Христа «небесное» и «земное» соединены. Рафаэль, по Штейнеру – одна из реинкарнаций Иоанна Предтечи. И скульптор Штейнер намекнул, что видит здесь живописца Рафаэля своим собственным «предтечей».
См. об этом в Приложении к данной книге («Русская софиология и антропософия»).
Тургенева А. Воспоминания… С. 118, 119 соотв.
Карлгрен Ф. Рудольф Штайнер (1861 – 1925) // Штайнер Р. Очерк тайноведения. Ереван: «Ной», 1992. С. 300.
Ницше Ф. Так говорил Заратустра. Перевод с нем. языка Ю. М. Антоновского // Ницше Ф. Сочинения в двух томах. Т. 2. М., 1990. С. 8.
Тургенева А. Воспоминания… С. 80.
Бердяев Н. А. Самопознание. С. 7.
Указ. изд. С. 476. Ниже ссылаюсь на данный труд в основном тексте в скобках.
Точнее, за «ложь об антропософски загубленном гении» – распавшейся будто бы личности Андрея Белого. Бердяев, по Свасьяну, виновен в том, что не распознал в известном – 1922 года – эпизоде отчаянно – непристойной пляски Белого в берлинском кабаре (после утраты жены – Ася Тургенева предпочла браку с Белым антропософскую аскезу) духовной ситуации рождения в Белом нового человека, оккультного прохождения через «порог». Пляшущий пьяный Белый называл дьяволом «Доктора», – но являлся Белом у не дьявол, а Страж порога, – доведу до конца подобную трактовку эпизода. См. статью Свасьяна «Вселенная во рту», с. 397 указ. сборника статей.
Т. е. такого, чья оккультная практика связана в первую очередь с деятельностью ума.
Признаюсь, этот тезис и для меня самой оказывается неожиданным.
Бердяев Н. А. Самопознание. С. 297.
Цитирую «Я и мир объектов» по изд.: Бердяев Н. А. Философия свободного духа. М.: «Республика», 1994.
Цитирую «Я и мир объектов» по изд.: Бердяев Н. А. Философия свободного духа. М.: «Республика», 1994. С. 254.
Бердяев Н. А. Самопознание. С. 288.
Докторской диссертацией Штейнера была его книга «Философия свободы».
«София была прельщением Вл. Соловьёва», – писал Бердяев в 1923 г. в статье «Мутные лики», имея в виду острую земную эротичность соловьёвских видéний; «София Соловьёва – это Женщина, в которой небо слишком смешалось с пучиною вод, с земной стихией». Но всё же на фоне «софиан» – Андрея Белого и Блока – Соловьёв видится Бердяеву «христианином», ибо он «прежде всего верил в Христа, а потом уже в Софию». См.: Бердяев Н. А. Мутные лики // Бердяев Н. А. Мутные лики. М., 2004. С. 326, 325.
Бердяев Н. А. Sub specie aeternitatis (1907 г.). Сайт Nemaloknig. Info, с. 15; Бердяев Н. А. Самопознание (1940-е гг.). М., 1990. С. 313.
Для сравнения замечу, что Флоренский, также противник кантианской традиции в гносеологии и позитивного естествознания, противопоставил им натурфилософию Гёте – опыт медитативного созерцания, плодом которого, как предполагалось, в некоторых случаях оказываются природные первоявления. Хотя Флоренский сделался священником, сторонником субъективной мистики, в отличие от Бердяева, он не был. Миром первоявлений был для него церковный культ, а путь к их постижению пролегал через разум. Гётеанец Флоренский близок гётеанцу же Штейнеру, но в своем гнозисе не пошел так далеко, как основатель антропософии, ограничив свои «духовные исследования» сферой церковного разума.
См.: Бердяев Н. А. Философия свободы // Бердяев Н. А. Философия свободы. Смысл творчества. М., «Правда», 1989. С. 30, 99 – 100.
Бердяев Н. А. Дух и реальность (1937 г.) // Бердяев Н. А. Философия свободного духа. М., «Республика», 1994. С. 437.
Бердяев Н. А. Дух и реальность (1937 г.) // Бердяев Н. А. Философия свободного духа. М., «Республика», 1994. С. 441.
Феномен св. Серафима был осмыслен с антропософских позиций (в поэме и трактате соответственно) супругами Максимилианом и Маргаритой Волошиными и очень рискованно проблематизирован Мережковским (см. его очерк «Последний святой»).
Бердяев Н. А. Дух и реальность. С. 442.
Бердяев Н. А. Дух и реальность. С. 442.
В противоположность Бердяеву, Флоренский, размышляя о превращении универсума в Царство Божие (чтó Бердяев, вслед за Шестовым, считает его «расколдованием»), уповает как раз на церковные таинства, понятые магически. В этих последних освящается мировое вещество и универсум, вместе с христианским народом, воцерковляясь, преобразуется в Христово Тело. См. об этом главу «Homo faber и homo liturgus» моей книги «Между Логосом и Софией».
Бердяев Н. А. Смысл творчества // Бердяев Н. А. Философия свободы. Смысл творчества. Указ. изд. С. 506.
Бердяев Н. А. Смысл творчества. С. 507.
«Дыхание», «дух» (der Geist), на мой взгляд, здесь это Бог в Его присутствии в опыте, в Его явлении человеку.
Бердяев Н. А. Смысл творчества. С. 519.
В действительности под Человеком Бердяев подразумевает Адама Кадмона Каббалы. Бердяевские мистика и теология имеют мощную каббалистическую прививку, хотя и выражены посредством дискурса христианского.
«Радикальная церковная мистика, мистика дерзающая – вот лозунг».