Между тем в Константинополе происходили волнующие действия. Военноначальник Юлиана-Отступника Прокопий, проживавший до сих пор в Капподакии в своём частном владении, испугался перемен во власти и, не дожидаясь вызова к императорам, решил скрыться. Ещё Иовиан опасался попыток с его стороны захватить власть, а сейчас это опасение разделили уже Валентиниан и Валент, и неспроста. На Прокопия не раз указывали как на возможного преемника Юлиана, и даже распускали слух, будто бы незадолго перед смертью в городе Карры Отступник возложил на него императорскую порфиру. Другие доказывали его причастность к семье св. Константина Великого. Всего этого было достаточно, чтобы Валент принял решение пресечь опасность в зародыше. Но его враг оказался весьма расторопным.
Убежав от чиновников императоров, приехавших для его ареста и препровождения к Валентиниану, Прокопий тайно отправился в провинцию Босфор, где и провёл несколько месяцев, регулярно меняя своё местонахождение и одежду. Наконец, побродив по деревням Вифинии, он задумал пробраться в Константинополь. Обстоятельства благоприятствовали ему: Валент в это время был занят войной против готов в Сирии, и Прокопий в Константинополе попросту перекупил два легиона, шедших на помощь действующей армии. Обладая же военной силой, Прокопий наконец совершил то, что от него так долго ждали — объявил себя императором и единственным законным наследником Юлиана.
Как это нередко бывает, народ не проявил к новому царю никаких чувств, но постепенно ощущение новизны и удачно распространённый слух, будто Валентиниан погиб на Западе в битве с варварами, сделали своё дело — Прокопия стали признавать законным государем всей Римской империи. Отсюда, кстати сказать, легко сделать вывод, что Восток не признавал Валента самостоятельным, то есть без Валентиниана, царём. Если Валентиниан погиб, то и Валент утратил свои права на престол — таков, по-видимому, был вывод, сделанный на Востоке.
Прокопию также очень помогла женитьба на вдове Констанция Фаустине, которая опрометчиво связала свою судьбу, и жизнь маленькой дочери от их брака с благочестивым императором, с авантюристом. С ребёнком на руках Прокопий объезжал город, и солдаты, сохранившие самую добрую память о своём государе, вместе с горожанами приветствовали его. Но здесь важную роль играла не только память о Констанции, но и то, что для римского сознания, сочетавшись браком с женой покойного императора, Прокопий как бы ещё более приобщился к семейству св. Константина. Он стал законным (насколько римские неписаные традиции принимали такое содержание понятия «законности») преемником царского престола.
Образ законного царя и воинская сила, находившаяся в его руках, кардинально изменили ситуацию в пользу узурпатора. Буквально с каждым месяцем его влияние росло, равно как и перечень городов и территорий, признавших власть Прокопия. По счастью для Валента, военачальник Эквиций, не так давно рассматривавшийся в качестве кандидата в императоры, остался верен воинскому долгу и заблокировал узурпатору выходы на Иллирию, куда тот стремился. Но военное счастье пока ещё было на стороне самозванца — после нескольких удачных боёв вся Вифиния перешла под власть Прокопия. Валент окончательно пал духом и даже помышлял о том, чтобы снять с себя знаки императорского достоинства, но был остановлен своим ближним окружением. Всё же положение его было почти отчаянным[391].
Ситуацию усугубляли дошедшие до Валентиниана слухи, будто бы его брат погиб в одном из сражений и весь Восток уже признал Прокопия законным государем. Для него это означало бы полную катастрофу — справиться с алеманами на Западе и «новым Магненцием» на Востоке Валентиниан явно не мог. По счастью, вскоре пришли известия, из которых следовало, что Валент всё же жив, хотя угроза его царству чрезвычайно велика.
Но дни Прокопия были уже сочтены — как учит история, любой узурпатор только тогда имеет шансы на успех своего предприятия, когда его заговор быстр и скор; любые промежуточные ситуации, в конце концов, приводят к неизбежному провалу таких начинаний. И эта ситуация не стала исключением. Зимой с 364 на 365 г. Валент собрал все свои силы и вместе с магистром Востока Лупицином двинулся навстречу соединениям Прокопия. Ему в голову пришла удачная идея срочно вызвать в армию старых полководцев Констанция, память которого так много значила, и она принесла ему на этот раз победу. В двух сражениях при Фиатире и Накозии несчастный узурпатор был покинут своими солдатами, схвачен и казнён[392]. Узурпатор был жалок в последние дни своей жизни, но нельзя забывать, что почти 8 месяцев Прокопий гордо именовал себя августом, держа в страхе Валента, а Валентиниана в напряжении.
К сожалению, победитель не проявил великодушия; напротив, видимо, весь в неприятных воспоминаниях о своём трусливом поведении, он начал жестоко преследовать всех, кто хоть как-то был причастен к Прокопию. «Более склонный причинять вред и охотно внимавший всяким обвинениям, принимал преступные доносы, и различного вида казни доставляли ему дикую радость». Множество ни в чём невиновных людей погибло вследствие ложных обвинений, ссылалось и отстранялось от должностей. Наконец, «пресытившийся деньгами и кровью», Валент поставил предел этому террору[393].
К сожалению, узурпаторство Прокопия оставило глубокий и, увы, чёрный след в душе Валента, убив многие добрые черты его характера и раскрыв самые недостойные. Он стал ещё более мнителен и труслив и, как все трусы, старался прикрыть этот недостаток чрезмерной жестокостью. Помимо этого, Валент имел известную склонность к наживе и в своём стремлении к богатой жизни не знал меры. Нередко уголовные преследования богатых людей являлись следствием его интереса к их имуществу, и в таких случаях Валент был безжалостен.
Проявились и другие, далеко не самые лучшие стороны его натуры. Валент не был Голиафом, как его старший брат, не обладал обширными познаниями ни в военном деле, ни в политике. Раньше он спокойно воспринимал вторые роли, которые отводились ему на фоне Валентиниана. Но сейчас его тщеславие требовало удовлетворения, естественно, не за счёт брата, которого он по-прежнему очень любил и уважал, а за счёт третьих лиц. Валент стал ещё более груб в обращении, раздражителен, охотно слушал доносы и сплетни, не всегда желая отличать правду от преднамеренной лжи. Он стал ещё более ленив и нерешителен, а физические недостатки, присущие ему с детства (один глаз у него был от рождения слепой), неимоверно раздражали его[394].
Между тем и внешнее положение Империи было очень не простым. В январе 367 г. алеманы перешли границу Галлии и разбили римское войско под командованием Хариеттона, причём в сражении погибли и командующий армией, и его ближайший помощник Севериан. Только подошедшая вторая группа римских войск под командованием Иовина разгромила диких германцев, порадовав Валентиниана победой[395]. Почти в это же время (366 г.) Валент объявил войну готам, выступавшим ранее союзниками Прокопия в борьбе за римскую корону. Примечательно, но как следует из древних летописей, Валент настойчиво выискивал любой повод для этой войны и нашёл его. Когда Готский вождь попросил вернуть ему пленных соплеменников, захваченных Валентом во время войны с Прокопием, Валент неожиданно поставил ему в вину сотрудничество с узурпатором. Напрасно неискушённый в риторике гот пытался объяснить, что их обманули, выдав Прокопия за законного преемника императора Юлиана. Восточный император упорно стремился найти причину для военных действий и, наконец, получил это. Нельзя сказать, что этот поход имел успех — маневрируя, готы заманили римлян на свою территорию, не дав им ни одного сражения. Потеряв бесплодно лето, Валент вернулся обратно[396].
Вскоре произошло ещё одно событие, которое напрямую повлияет на вопрос о будущих преемниках императорской власти. В 367 г. Валентиниан в силу невыясненных причин оставил свою первую жену Северу и женился на красавице Юстине, арианке, от брака с которой у него родился сын Валентиниан Младший, будущий соправитель его старшего сына Грациана[397].
В 368 и 369 гг. восточный император повторил свои попытки покорить буйный готский народ, что, в конце концов, на время удалось, когда в ходе последней кампании император разбил войско Готского царя Атанариха. После победы Валент вернулся в Константинополь, который к тому времени действительно уже стал второй столицей Империи.
Но и Запад по-прежнему требовал к себе усиленного внимания: несмотря на все старания Валентиниана, западные провинции находились в анархичном состоянии и периодически разрождались бунтами и волнениями. Валентиниану приходилось предпринимать экстренные меры для подавления восстаний в Британии, с чем успешно справился будущий император Феодосий, и в Африке, где изнеженный военачальник Роман слал царю отчёты о вымышленных победах, полностью дезинформируя его. В Исаврии, где фактически правили разбойничьи шайки, викарий Азии Музоний попытался навести порядок, однако, преданный своими же солдатами, пал в бою. Но особенно досаждали алеманы, то грабившие окраинные территории, то просившие у Рима мира. И в эту минуту Валентиниан показал, что не зря носит титул императора. Он собрал армию, рассыпанную по гарнизонам и зимним квартирам, в единый мощный кулак, восстановил дисциплину, обезопасив себя — насколько это было возможным — от других внешних врагов.
