Конечность результата циклических процессов осмысливается Шеллингом в понятиях целого и формы. «Если мы, в конце концов, объединяем природу в одно целое, то механизм, т. е. нисходящий ряд причин и действий, и целесообразность, т. е. независимость от механизма, одновременность причин и действий противостоят друг другу. Благодаря тому, что мы объединяем еще и эти два предела, в нас возникает идея целесообразности целого, природа становится кругом, который возвращается в самого себя, является в себе самом замкнутой системой».47 Циклическая бесконечность органических процессов обретает конечность в нашем восприятии целого посредством качественного восприятия устойчивой формы: «Мы называем это конечным или формой»48. При этом, по Шеллингу, разъединение и соединение не сводится к обмену веществ с внешней средой, как это часто принимается в литературе, «ибо восприятие этих веществ уже предполагает саму жизнь. (…) уже само есть функция жизни»49.
Соединение непрерывного циклического движения и устойчивой формы, как атрибутов живого, Шеллинг видит в понятии «организация». Сущность организации, по Шеллингу, состоит в нераздельности материи и формы, а значит требуется обнаружить движение, в котором материя возникает одновременно с формой, посредством одного и того же действия. Материя в определенной форме «возникает только в химических действиях», поэтому «образование животной материи может быть объяснено лишь по аналогии с химическим процессом»50. Однако, «химическое движение длится, лишь пока нарушено равновесие»51. Следовательно, необходимо объяснить, «каким образом и посредством чего природа сохраняет в животном теле постоянно нарушаемое равновесие, посредством чего она препятствует восстановлению равновесия, почему все время сохраняется процесс и никогда не достигается продукт»52.
Свое объяснение Шеллинг дает с позиции органического целого и особенностей его организации. Органическая целостность означает единство жизненного процесса целого и его частей, выполнение которого (при полнейшей индивидуальности жизненного процесса применительно к каждому отдельному органу) возможно только, «если принять, что один и тот же жизненный процесс бесконечно индивидуализируется в каждом отдельном существе. (…) природа может придать жизненному процессу постоянство только в том случае, если она все время повторяет его с самого начала, т. е. посредством непрерывного разложения и восстановления материи»53.
В результате он приходит к выводу о том, что явление жизни «состоит в чередовании отдельных процессов, каждый из которых есть обратный, или отрицательный, по отношению к предыдущему»54. Так как жизнь заключается в последовательности процессов, которые непрерывно возвращаются к самим себе, то «невозможно указать, какой именно процесс возбуждает жизнь, какой из них протекает раньше, какой позже. Каждая организация есть замкнутое в себе целое, в котором все одновременно; (…) ни один из этих противоположных процессов не определяет другой, но они определяют друг друга, находятся в равновесии друг с другом»55.
Таким образом, Шеллинг идет дальше Канта, трансформируя понятие организма как существа в понятие целостной системы, организованной определенным образом. Организация этого целого понимается Шеллингом как устойчивая форма воспроизводящихся динамических процессов. Источник ее устойчивости видится им в сопряженности противоположных процессов, осуществляющихся циклически и непрерывно, каждый раз возвращаясь в исходное состояние. Эта сопряженность противоположностей характерна для всей природы, но в органической ее части она замкнута посредством третьего – всеобщей связи.
Завершающим звеном в развитии немецкой классической философии считается философская система Г. В. Ф. Гегеля. Натурфилософия, включающая представление о живом, составляет вторую часть его системы, изложенной в работе «Философия природы» (1817). Во многом представления Гегеля совпадают с рассмотренными взглядами Канта и Шеллинга, но есть и дополнительные моменты.
Гегель рассматривает природу в ее единстве и целостности, в предположении развития и происхождения высшего из низшего. «Природа должна быть рассмотрена как система ступеней, каждая из которых необходимо вытекает из другой и является ближайшей истиной той, из которой она проистекала»56. Тремя такими ступенями понятия, согласно Гегелю, являются всеобщее, частное и единичное. Первой ступени (механика) соответствует бесформенная масса, имеющая единство и форму вне себя; вторая (физика) имеет дело с материей в ее частной форме или в форме физической индивидуальности; третья (органика) – это жизнь. Познание органической природы начинается с конца, т. е. с выработки представлений о ставшем осуществленном целом, с понимания того, как моменты целого существуют в нем самом, как они осуществляют организацию этого целого.
Путь восхождения, по мысли Гегеля, – это становление конкретной целостности, которое начинается с чего-то абстрактного в смысле неразвитого и приходит к состоянию гештальтивированному. В этом становлении начальная целостность «творит из себя свою собственную предпосылку», воспроизводится на ею же самой выработанной основе и оказывается способной к порождению «дочерних» целостностей, аналогичных по своей организации57. В раскрытии понятия целостности Гегель опирается на зоолога Ж. Кювье: «Каждое организованное существо образует целое, единую и замкнутую систему, все части которой соответствуют друг другу и своим взаимодействием способствуют в итоге одной и той же деятельности. Ни одна из этих частей не может измениться без изменения других, и, стало быть, каждая из них, взятая сама по себе, должна указывать на все другие»58.
Как и Шеллинг, Гегель убежден, что организация и жизнь могут и должны быть объяснены из принципов самой природы. В качестве всеобщего понятия, имманентного предметам природы, он указывает понятие цели, понимаемой как простую их определенность. «Это понятие цели познал в природе уже Аристотель, учивший, что отличие живого от неживого состоит в том, что живое следует понимать как действующее согласно его целям»59. Это понимание «было почти утрачено в новое время, пока Кант не восстановил это понятие в виде принципа внутренней целесообразности, согласно которому живое должно быть понимаемо как самоцель. Главный источник затруднений в этом вопросе заключается в том, что цель представляется обыкновенно как внешняя и обычно думают, будто цель существует только в сознании»60.
Таким образом, жизнь, по Гегелю, есть результат, поскольку она себя породила, и есть продукт, который затем она вновь производит, и это произведенное и производящее в сумме и есть сама жизнь. Иначе говоря, жизнь является своей собственной предпосылкой. Полагание своей собственной предпосылки представляет собой не что иное, как внутреннюю необходимость. Напротив, в неживой природе, отмечает Гегель, действует внешняя необходимость, которая выступает как зависимость результата от исходного пункта, как простое перенесение на следствие определений причины по типу линейного причинения. Поэтому внешняя необходимость есть бытие, положенное другим. Только там, где предпосылка становится результатом, а результат – предпосылкой, внешняя необходимость трансформируется во внутреннюю, производящее приобретает статус самодовлеющего бытия, т. е. становится для-себя-сущим, для-себя- определенным субъектом.
На пересечении внутренней необходимости и внешней Гегель усматривает специфическое взаимодействие производящего и производимого – это отнюдь не простое пересечение двух встречных движений. Из столкновения с особенностью внешних обстоятельств организм выходит как «единство внутреннего и внешнего, так что внешнее, иное, продукт оказывается возвращенным в производящее»61. Взаимодействие как действие «повернутое обратно», как причинное противоречие (повернувшая вспять последовательность причин и действий) и есть акт возвратного причинения. «Как единство понятия и обращенного вовне существования, в котором понятие сохраняется, жизнь есть идея. (…) жизнь как идея есть движение самой себя»62. Тем самым характеристики упорядоченности, целостности выступают у Гегеля как результативная характеристика процесса разрешения «причинного противоречия».
