Итак, внешнеполитическое положение Рима в 74—73 гг. было неустойчивым, что Спартак и попытался использовать в своих планах. Это были дерзкие планы. Вырваться из школы, взбунтовать рабов (два сицилийских восстания доказали, что рабы могут формировать боеспособные армии и наносить поражения римлянам), вступить в союз с Серторием и Митридатом, а после победы в войне, которая становится гораздо более вероятной после того, как на арену военных действий выйдет еще одна армия, произойдет неизбежный передел мира, в котором можно будет надеяться получить свою долю. План этот дерзкий, трудно осуществимый, но лучше «пойти на риск ради свободы, чем рисковать своей жизнью в театре». Спартаку поверили. Это был человек незаурядный, далеко превосходящий по своим личным качествам своих товарищей. Под его руководством осуществление этого плана казалось вполне вероятным.
О самом заговоре нам известно очень мало. Плутарх пишет: «Некий Лентул Батиат содержал в Капуе школу гладиаторов, большинство которых были родом галлы и фракийцы. Попали эти люди в школу не за какие-нибудь преступления, но исключительно из-за жестокости хозяина, насильно заставившего их учиться ремеслу гладиаторов. Двести из них сговорились бежать. Замысел был обнаружен, но наиболее дальновидные в числе семидесяти восьми, все же успели убежать, запасшись захваченными где-то кухонными ножами и вертелами».
То, что в школе Батиата обучались галлы и фракийцы, свидетельствует об определенных амбициях хозяина. Именно эти два народа в античности считались образцами мужества, храбрости и физической силы. С другой стороны, фракийцы в его школе скорее всего были военнопленными, которые в большом количестве начали поступать в Италию после начала войн с Митридатом. Это были наемники, люди привыкшие рисковать, и призыв Спартака, сама дерзость его предприятия, должна была увлечь их возможностью вернуться к привычной жизни среди сражений и опасностей.
Любопытно, что несмотря на то, что заговор был обнаружен, гладиаторам все же удалось вырваться из школы. Конечно, в дальнейшем Спартак показал себя талантливым полководцем, его трудно было удержать в школе способами, применявшимися для заурядных беглецов, но, казалось бы, школьная администрация должна была быть постоянно готова к бунтам. Здесь же она обнаружила удивительную нерасторопность. Видимо, это объясняется тем, что во главе заговора стояли гладиаторы высшего разряда, которые в наибольшей степени пользовались доверием начальства. Они же, благодаря своему положению в школе, смогли наилучшим образом использовать небольшой ресурс времени, мобилизовать сторонников и организовать нападение на стражу, которое оказалось удачным, и семьдесят восемь гладиаторов, а также их предводители: Спартак, Крикс и Эномай, — оказались на свободе.
Начало восстания. Везувий.
Семьдесят восемь человек — крупный отряд, и в густонаселенных окрестностях Капуи ему некуда было бы скрыться, если бы примерно в сорока километрах от города не возвышалась гора Везувий. Это дикое место, мало посещаемое людьми — не зря же Флор объявляет: «Первым своим местопребыванием они, словно звери, облюбовали гору Везувий», — может послужить надежным убежищем. «По пути они встретили несколько повозок, везших в другой город гладиаторское снаряжение, расхитили груз и вооружились» (Плутарх). У Плутарха же читаем дальше: «Заняв затем укрепленное место, гладиаторы выбрали себе трех предводителей».
Настало время познакомиться поближе с двумя соратниками Спартака, предводителями гладиаторов Криксом и Эномаем. Сделать это, правда, будет еще трудней, чем исследовать биографию Спартака. Об этих двоих известно нам совсем немногое, об Эномае, например, мы не знаем ничего, кроме его имени. Удовольствуемся пока что этим.
Эномай — имя, принадлежавшее мифическому царю Писы в Элиде, сыну Ареса. Женихов, сватавшихся к его дочери, он заставлял состязаться с ним в беге на колесницах и убивал во время состязания. Эномай — сын бога война Ареса, обладатель воинственного и жестокого характера, его имя очень подходило гладиатору.
Имя, которое носил гладиатор на арене, являлось составной частью его образа и подчинялось общим требованиям эстетизма зрелищ. Собственные, «варварские» имена гладиаторов считались некрасивыми и не допускались, зато в изобретении псевдонимов всякая умеренность отсутствовала. Гладиаторам давали имена мифических героев и царей (Атлант, Эномай), животных (Лев, Голубь), даже имена и эпитеты богов (Громовержец, Гермес). Распространены были имена-пожелания (Феликс, т. е. счастливый, Модерат — усмиряющий).
Что же означает, в этой связи, «Спартак»? «Спартак» — слово греческого происхождения. «Спарт» означает «посеянный». Слово это и понятие, с ним связанное, восходит к мифу о легендарном основателе Фив — Кадме. Из земли, которую Кадм засеял зубами убитого им дракона, выросли богатыри — «спарты». Появившись на свет в полном вооружении, они сразу же вступили в бой друг с другом. Слово это сделалось нарицательным для свирепого, неустрашимого бойца, рожденного воином. Имена, содержащие корень «спарт», распространены в античности. Спарток, звали основателя династии боспорских царей, а вторым названием воинственного Лакедемона было — Спарта.
В том, что Спартак — не подлинное имя, а псевдоним вождя восставших гладиаторов убеждает тот уникальный археологический материал, который, казалось бы, должен свидетельствовать об обратном. Речь идет о фреске, обнаруженной при раскопках в Помпеях в начале 20 века. Изображение, датируемое II — началом I века до н. э., реконструированное современными художниками, обошло чуть не всю издаваемую в нашей стране литературу о Спартаке.
Современная реконструкция детали помпейской фрески.
Источник: В. А. Лесков, «Спартак», изд. «Молодая гвардия», 1983.
Казалось бы, чудом в наших руках оказалось изображение вождя восставших гладиаторов в последние минуты его жизни! Над фигурами двух вступивших в единоборство всадников написаны их имена: Спартак и Феликс, причем воин, носивший имя Спартак, только что получил рану в бедро. Именно о такой ране говорит Плутарх, описывая последний бой и гибель Спартака. Поразительное совпадение, но, увы, только совпадение. Фреска состоит из трех частей. В нашей литературе неизменно размещали одно лишь центральное изображение. Слишком уж явственно видно, что полное изображение представляет отнюдь не картину боя, а сцены гладиаторских игр. Сражение отряда гладиаторов — слева, видимо, ничем не знаменитых, поэтому их имена на фреске отсутствуют, и схватку двух известных, заслуженных гладиаторов: Спартака и Феликса. Фигура трубача в маске, неизменного участника игр, на правом краю фрески неопровержимо свидетельствует, что мы видим именно изображение гладиаторских игр.
Помпейская фреска с изображением гладиаторских игр. Предположительный последний бой Спартака.
Источник: К. С. Носов, «Гладиаторы», изд. «Атлант», 2005.
Следовательно, фреска, которую ошибочно принимали за изображение Спартака, скорее всего, изображает другого гладиатора, носившего такое же имя. Может быть, Спартак взял себе имя своего знаменитого предшественника, что было не редкостью среди гладиаторов.
Крикс — имя галльское, что необычно, т. к. гладиаторы не сохраняли своих национальных имен. Более того, это имя аристократическое, на что указывает окончание «рикс», т. е. «вождь».
Итак, перед нами три имени вождей восстания, два из которых являются гладиаторскими прозвищами и одно — либо подлинным именем, либо псевдонимом же, только национально окрашенным, и все три имени объединяет одна отличительная черта — это царские, или, во всяком случае, аристократические имена.
Эномай и Спартак сохранили свои гладиаторские прозвища, хотя все, связанное с гладиаторским прошлым, должно было восприниматься ими как «как позорное и варварское» и быть отброшено, как бросили они гладиаторское оружие, захватив в бою оружие римлян.
Можно попытаться предположить, какими соображениями руководствовался Спартак, сохраняя свое гладиаторское прозвище. Во-первых, мистическое соображение. Имя человека ассоциировалось с его судьбой, счастливой или несчастной. Восстание и бегство из школы — предприятие, требующее не только ума и мужества, но и везения. Здесь удача улыбнулась Спартаку. Возможно, сохраняя это имя, он надеялся, что удача последует за ним и в дальнейшем. Во-вторых, соображение представительства. Возможно, Спартак считал, что установить контакт и заключить союз с Митридатом, будет легче, если действовать под царским именем, а не под собственным, никому не известным. И третье, имя Спартак исполнено величественного символизма. Как легендарные спарты выросли из земли с оружием в руках, так и Спартак во главе своей грозной армии вырастает как из-под земли на политической арене Италии и немедленно устремляется в бой.
