87
Д. Дефо писал о Хемпстеде: «Он так близок к раю, что вряд ли подходит кому-либо, кроме расы альпинистов». Впрочем, туда с удовольствием карабкались к своим очагам художники Констебл, Гейнсборо, Ромни, Рейнольдс, писатели Голсуорси, Троллоп, Д. Лоуренс и Пристли.
Говорят, все это произошло после пьянки Уильяма с драматургом Беном Джонсоном и поэтом Дрейтоном. Шекспир был крупным выпивохой и любил поддать в трактире «Сирена» вместе с Бомонтом и Флетчером или с поэтом Джоном Донном и тем же Беном Джонсоном. Впрочем, поэт и драматург Кристофер Марло (если это не сам Шекспир) погиб в пьяной свалке на тридцатом году, драматург Роберт Грин месяцами пил и жрал, не поднимаясь с постели, где и умер, поэт Кули умер от простуды, провалявшись после выпивки целую ночь в поле, поэт Ричард Лавлес загнулся от перепоя прямо в винном погребке в Лонг-Акре, драматург Томас Отвей отчалил на тот свет по той же причине в харчевне, а историк Гектор Бойс погиб в пьяном виде под колесами экипажа. Как много сходства между англичанами XVI–XVII веков и русскими XX века!
Беглый архивист КГБ (новый вид несчастного беженца) Митрохин опрокинул мои иллюзии: оказывается, был у КГБ агент-полицейский, которого использовали в качестве любовника, покрывавшего дам — носителей секретов, причем за деньги. Но он уже был в отставке и подрабатывал, однако отметим, что продавал он не английские секреты.
Не могу без Микеша: «Стоять в очереди — это национальная страсть в основном бесстрастной нации. Англичанин, даже если он один, образует образцовую очередь из одного человека».
Д. Микеш предупреждает по поводу продавцов: «Всегда будьте вежливы с продавцами. Никогда не перебивайте их, никогда не спорьте, никогда не обращайтесь к ним, если они сами к вам не подошли. Если они саркастичны, наглы или грубы, помните, что у них может быть плохое настроение».
Эти поэты были счастливцами в семейной жизни и прекрасными людьми, такие всегда вызывают подозрение у полиции. Кольридж, Саути и Ловелл женились на трех сестрах, а после смерти Ловелла великодушный Саути принял его жену и детей в свой дом, где содержал их всю жизнь. Так что не все поэты алкоголики и распутники.
Звучит несколько абсурдно, но Лоуренс, видимо, верил в Британскую империю, как в залог свободы всех народов. Но и у нас в России многие вздыхают по СССР, считая его свободным и счастливым домом всех народов. Но почему тогда «тюрьмою народов» называл Российскую империю Владимир Ильич?
Кто-то изрек: «Лорд никогда не ест. Он только завтракает, обедает и ужинает».
Как писал Н. Гумилев: «Дело важное нам тут есть, без него был бы день наш пуст. На террасу отеля сесть и спросить печеных лангуст».
Однажды Элиот дал совершенно гениальное определение разведки: «wilderness of mirrors», пустыня зеркал, а еще лучше дикая пустыня зеркал — зияющая пустота, которая отражается в бесконечных зеркалах.
Сразу вспоминается влюбленная красавица Эмма, полностью опровергшая миф, что англичанки холодны как лед. Как любил ее Нельсон! «Ты можешь не опасаться ни одной женщины в мире: кроме тебя, никто ничего не значит, разве можно тебя с кем-нибудь сравнить, Эмма?» — это из его письма.
Куда больше мне нравится «Всё обломилось в доме Смешаль-ских!»
Между прочим, в одном московском ресторане я встретил сомелье похожего на Дилана Томаса, с которым беседовал минут пятнадцать о винах и о жизни в то время, как он переливал красное вино в прозрачный графин-дикантер, изысканно покручивал им, соединяя вино с кислородом. Так что и мы не лаптем щи хлебаем!
Что есть перевод? На блюде Бледная сияющая голова поэта,
Хриплый крик попугая, лопотание обезьяны И профанация мертвых.
Не стоит обольщаться по поводу всех английских отелей. Писатель Билл Брайсон с болью вспоминает один пансион, где хозяйка постоянно укоряла его за то, что он не гасит свет, не доедает(!) до конца завтрак, забивает волосами дырку в умывальнике (в сердцах после этого выговора он туда помочился) и не закрывает окно. Конфликт закончился трагически: хозяйка за рукав утянула его в туалет и указала на не смытые следы экскрементов — только тогда ему изменила выдержка, и он покинул гостеприимную обитель.
Ликуйте, друзья! Именно сейчас, весной 2000 года, власти пошли навстречу вековым чаяниям пьющих и разрешили круглосуточную работу и пабов, и винных лавок, если, конечно, они этого пожелают. Теперь алкашам можно не нервничать и не запасаться портяшком на ночь, упали оковы, и свобода радостно встретила англичан у входа.
Чтобы понять меня, следует припомнить шифрмашину «Эни-гма», с помощью которой британцы раскалывали шифрпере-писку Абвера, а потом, гады, после нескольких лет работы дешифровали некоторые наши телеграммы и чуть не арестовали нашего агента, шефа американского департамента Фо-рин-офиса Дональда Маклина.
Ох уж это «может быть»! Кто же на таком сверхсекретном посту не связан с контрразведкой или просто в ней не состоит?
Скромный англиканский священник Джон Донн:
«Дуреха! сколько я убил трудов,
Пока не научил, в конце концов.
Тебя — премудростям любви…»
Из Юрия Давыдова: «Яйца динозавров, как некогда пасхальные из шоколада в витринах петербургских магазинов Жоржа Бормана, они, представьте, пятнадцать сантиметров в поперечнике». Это к вопросу о животе.
Сколько еще было написано в Москве! И там тоже дрожал как заяц, но уже боялся своих: все-таки женатый человек, аморалка. А совсем недавно (нам уже было не по 30, а по 65) встретил Ее на кинофестивале в Сочи, более того, жили на одном этаже в гостинице. Однажды накупил на рынке зелени и вина, зазвал в номер. Поговорили, но старая задница (то бишь я) не замедлила и подкатиться. «Римейк? — хохотнула она. — Это смешно, я же тебя уже не люблю». И я не любил, но все равно хотелось, что делать? Да ничего! На этом и расстались…
С тех пор я прочитал массу мемуаров наших разведчиков, и во всех они выглядят как герои, которым следует немедленно воздвигнуть памятники на Родине. Чаще всего в аналогичных случаях они выплескивают в лицо вино или виски, иногда укладывают вербовщика одним ударом в нокаут, порой вступают в неравную схватку с несколькими контрразведчиками и оказываются в тюремном карцере. Мне тоже хотелось бы оставить о себе память, как о герое, но боюсь Кота и признаюсь, что я слабо пискнул что-то невразумительное, дрожащими руками отодвинул стол и бросился к двери, боясь, что меня оттащат от нее за фалды.
Англичане сдержали свои обещания, и вся эта история осталась в анналах спецслужб. Уже потом я думал: неужели они не могли сделать подход ко мне без помощи Батлера? Конечно, могли! А может, он действительно ничего не знал и засиделся в клозете? Ха-ха! А может, им стал известен наш план вербовки Батлера в Гастингсе? Отсюда и такая резкая акция… Как стало известно? Предатель! В нашей резиденту-ре сидел английский «крот», который и прочитал план. Вообще в 1960–1964 годах в Лондоне было столько провалов, что только «крот» мог стоять за ними. Он так и не объявился публике. Где вы теперь? Кто вам целует пальцы? Куда исчез ваш китайчонок Ли? Или сидите в подмосковном дачном поселке КГБ, вещаете о патриотизме и уже не хватает даже английской пенсии?
Тут приступ ностальгии: как легко выбиралось, когда на московских прилавках были лишь одни сырки! Не надо было ломать голову и раздираться между копченой корейкой и креветками в собственном соку.
«— Опять ты о чем-то думаешь? — спросила Герцогиня и снова вонзила свой подбородок в Алисино плечо. — А почему бы мне и не думать? — отвечала Алиса. Ей было как-то не по себе. — А почему бы свинье не летать? — сказала Герцогиня».
