Зверолюда на козлиных ножках как ветром сдуло. Я слышала, как щелкнул запираемый замок.
Можно подправить тело, например, отрастить рога или хвост – здесь вашей фантазии есть, где разгуляться. Как Константин, намешавший в себя гены то ли волка, то ли медведя, не важно. Другое дело – зверолюд на козлиных ножках. Человека в нем осталось не больше, чем зубов в пасти бульдога моей бабули. Полностью перекроенное тело. Повторяю, полностью. Как гребаный фавн, только такие вот фавны вряд ли нравятся детишкам.
Я не хотела оставлять машину в Спутнике на ночь – лучше уж сразу сдать ее на металлолом. Но вопрос осторожности потерял свою актуальность, когда я обнаружила все четыре колеса спущенными. Я какое-то время просто стояла возле авто. Потом, запахнув пальто и ежась под пронизывающим ветром, зашагала за Константином. Я знала, что утром на месте моей машины будут либо обгоревшие останки, либо обглоданный каркас. Скорее, первое, отстраненно подумала я, учитывая, сколько за последний месяц было случаев поджогов.
Горели не только машины, но и прошлое, в котором остался предавший меня человек. Я несколько раз повторила эту фразу про себя и, в конце концов, решила, что она идеально вписалась бы в сценарий какого-то телевизионного долгоиграющего мыла. Но не моей жизни.
8
Над улицей, где-то между дорогой и тучами, зависла голограмма мэра Порога. Седовласый мэр белозубо улыбался, изображенный в крайне непристойной позе. Тело явно принадлежало не ему – слишком загорелое и подтянутое. Голограмма то и дело подрагивала от помех. Бьюсь об заклад, ее авторами были голосовавшие за другого кандидата. Либо же разочаровавшиеся в проводимой мэром политике. Так или иначе, результат народной любви на лицо. Вернее, на голый волосатый зад. Патруль оцепил часть дороги и тротуара под голограммой, пытаясь обесточить ее. Люди останавливались, задирали головы, показывали пальцем, снимали беспредел на камеры мобильных телефонов. Во всяком случае, равнодушной голограмма не оставила никого.
Вход в «Сладкий Зуб» караулил огромный зверолюд в кожаном жилете и раритетной фуражке. Прежде чем впустить кого-то, он задействовал свой тяжелый сканирующий взгляд. Я решила перестать считать встречающихся мне на пути зверолюдов – все равно там, в «Сладком Зубе», я собьюсь со счета. Эта перспектива сделала меня еще более мрачной. И испуганной. Большой босс «мертвого» бизнеса, да боится? Вынуждена признаться, что да.
- Ночь Лейтенанта Ликера и классического ретро, - зачитал Константин вывеску. – Звучит заманчиво.
Мохнатая физиономия повернулась к нам, карие глаза зафиксировались вначале на Константине, потом на мне. Дыхание с фырканьем вырывалось из слюнявой пасти.
- Ну? – Голос у охранника был под стать комплекции – низкий и рычащий.
- Нам бы очень хотелось попасть внутрь.
Он вложил в протянутую когтистую лапу сотку. Охранник скомкал купюру, сунул в карман и нехотя отодвинулся в сторону. Коридор был узким и темным, лестница вела вниз и вниз. У меня нет клаустрофобии, но назвать узкие темные коридоры уютными я не могу. Музыка нарастала, пол гудел, вибрация передавалась подошвам. Из дыры в стене вдруг вылез пудель в шафрановых брюках и кружевном жилете. Я не шучу – пудель в человеческий рост. Я затаила дыхание и сделала над собой усилие, чтобы не скривиться. Он растянул пасть в гримасе, показав блестящие от слюны зубы. Константин сказал ему, что он – привратник на вратах в рай, ну или что-то в этом роде. Пудель, польщенный, пропустил нас. Из глубин коридора волнами накатывала музыка – тяжелый ремикс на одну из песен Примадонны.
В «Сладком Зубе» собралось, по меньшей мере, двести посетителей: зверолюдов, коматозников и людей. Помещение было заставлено круглыми столиками, в лакированных столешницах отражался кроваво-красный неон. В центре – танцпол, на котором яблоку негде было упасть. У стены стояли столики и диваны буквой «П». На каждом табличка «заказано». Агния как-то рассказывала, что иногда сам владелец заведения, Сладкий Зуб, отдыхает на одном из диванов. В такие дни охраны в клубе чуть ли не больше, чем самих клубящихся.
Сигаретный дым застилал глаза. Официантка в коротком розовом платье протиснулась мимо нас. Все либо выпивали, либо танцевали, либо то и другое одновременно. Ди-джеем был Лейтенант Ликер. Сколько себя помню, ночным притонам я всегда предпочитала, скажем, более комфортный отдых. Кто-то в двадцать три регулярно посещает клубы, а кто-то проводит по полдюжины вызовов в день, и поистине ценным вознаграждением за работу считает пятичасовой сон. Королевским вознаграждением – восьмичасовой. У меня нет времени на клубы, понимаете?
Я оглядывалась в поисках Агнии. Впрочем, помещение клуба было если не огромным, то достаточно большим, чтобы в нем с легкостью затерялась худенькая девушка.
Мы протиснулись к бару, что с такой толкотней было отнюдь не самой простой задачей. Бармен, высокий худой мужчин с хитрым лицом, в черной шелковой рубашке с подкатанными рукавами так, что видны татуировки, повернулся к нам.
- Два апельсиновых сока, - наклонившись к бармену, перекрикивая музыку, сказал Константин.
Бармен ловко взял два высоких стакана, плеснул сок, бросил соломинки и поставил перед нами на салфетки с бегущей вдоль каждой надписью «Сладкий Зуб». Наверное, мы были здесь единственными, кто не принимал на грудь. Константин заплатил, я не возражала – не то положение, чтобы поощрять свое самостоятельное, гордое начало. Я вытащила соломинку, положила на салфетку, взяла стакан и сделала большой глоток.
- Видишь Агнию где-нибудь? – спросил Константин, наклоняясь к моему уху. Вернее, проорал. Я поморщилась, но не отодвинулась от него.
Барная стойка гудела под моим локтем. Басы были настолько пробирающими, что у меня заныли зубы.
Я покачала головой.
- Не хочешь рассказать о себе?
- Нет.
- Так как, говоришь, тебя зовут?
Обычно люди задают этот вопрос, когда у них появляется к вам интерес. Значит, с первого раза не потрудились запомнить, или же банально пропустили мимо ушей.
- Рита.
- Рита кто?
- Просто Рита.
- Мне кажется, или мы уже где-то встречались?
Если меня не сразу узнают, то говорят именно это. Третья по полярности фраза: «Мы учились с тобой в одной школе, верно?» Она меняется в зависимости от возраста и облюбованных мест собеседника.
- Тебе кажется.
Он кивнул и отвернулся. Всегда ценила такое качество, как понятливость. Все, чего я хотела в данный момент, это посмотреть в глаза Агнии и убраться отсюда подальше.
В «Сладком Зубе» можно забыть о времени суток и погрузиться в мечты из дыма, музыки и шерсти. Но я-то не хотела не во что погружаться.
Быка я увидела по чистой случайности. Поперхнувшись, я вцепилась в руку Константина. Бык направлялся к бару, держа за руку какую-то миниатюрную девушку. Он был затянут в черную кожу, латекс и сетку, цепи свисали с мускулистого бедра. Мех зачесан и уложен. Ничего себе! Разительная перемена, если вспомнить грязный фартук. Рядом с миниатюрной спутницей он смотрелся как шагающая кожаная гора. Я внимательней присмотрелась к его спутнице. Нет, мне не показалось: на ней был парик, белый парик из искусственных волос, уложенных в стрижке «каре».
За руку Быка держала ни кто иная, как Агния.
Константин проследил за моим взглядом.
- Это Бык, парень с «Фермы»! – проорала я ему, глядя на его профиль. От потрясение я даже не пыталась выпустить его руку из своей. – Это он передал мне записку!
И тут Бык увидел нас: вначале его взгляд уперся в Константина, потом, словно струя мочи по снегу, скользнул на меня. Он как-то странно дернулся, отпихнул Агнию и достал из-под кожаного пиджака пистолет.
Пистолет!
Время остановилось.
Кто-то закричал, но без особого энтузиазма. Крик прорвался сквозь грохочущий ремикс на «Самоцветов». Танцующие кинулись врассыпную, будто бусины с порванной нити, вокруг Быка быстро образовалось пустое пространство. Грянули первые выстрелы, и, не успев испугаться, я бросилась на пол. Диско-шар раскрошился на тысячу осколков, хлынувших на танцпол жалящим дождем. Музыка оборвалась, но тишиной и не пахло: от поднятого воя и криков закладывало уши. Лейтенант Ликер, ссутулившись, скрылся за задрапированной дверью.
Я приподнялась на четвереньки в надежде перебраться в более безопасное место. В следующее мгновение от резкого толчка в затылок я распласталась на полу. От силы удара очки слетели с переносицы. Не было времени их искать. Прикрывая голову руками, я заползла за барную стойку. Над головой одна за другой взрывались бутылки, их содержимое перед моим носом смешивалось в едкую темную жижу, от которой першило в горле, а язык распухал во рту.
Какая-то женщина завизжала:
- Вызовите скорую! Здесь раненые!
Стрельба прекратилась. Константин ловко перепрыгнул через стойку и оказался рядом со мной.
