дружище Штирлицу.
Профессор что- то прикинул в уме и, подняв палец вверх, молвил:
- По моим подсчётам, радиус этой неведомой нам сферы составляет никак не меньше четырёхсот, а то и пятисот километров в поперечнике.
- Ого! – вырвалось у Семёна.
- Да. Не меньше. Вот тебе и аномальная зона. Да ещё и магнитная. Вертолёт что-то же должно было отталкивать вверх, не так ли? И если бы мы, допустим, с тобой пошли в разные стороны вдоль этой невидимой границы, то встретились бы на противоположной стороне месяца через четыре, учитывая скорость продвижения по тайге и всевозможные задержки в виде привалов. Вот, судя по всему, какого размера данная территория под аномальным покрытием. Как теперь не поверить бурятам? Хозяин Байкала отныне не намерен нас выпускать из своих владений. Взял к себе – добро пожаловать. А назад? Уж теперь и не знаю…
Семён тоже пытался просунуть руку сквозь дрожавшую от вибрации прозрачную субстанцию, даже пробовал с разбегу прорваться наружу, но каждый раз мягко отбрасывался назад неведомой силой, словно мячик от колыхавшегося надувного матраса. Раз прыгнул, два прыгнул, поднял с земли толстую заострённую ветку и попытался проткнуть – всё бесполезно; ветка натыкалась на невидимое препятствие, а желеобразная масса только колыхалась подобно холодцу в тарелке, и через секунду-другую приобретала первоначальную форму.
- Вот что, Сёма… давай разойдёмся вдоль этой стены и прощупаем её хотя бы с пару километров – ты в одну сторону, я в другую, по километру на каждого. Будем кричать друг другу и так же продолжать звать Сашу. Ружья у нас есть. Сколько у тебя ракет осталось?
- Четыре.
- У меня тоже. Попытаемся нащупать хоть какой-либо пробел в этой стене. Какую-нибудь дыру, прореху или что там ещё применимо к ней… Одним словом, что-то похожее на выход. Спустя час, когда уже не будем слышать друг друга, выпустим по ракете, чтоб знать, что всё в порядке, и если эта субстанция сплошная и ничего не изменилось, вернёмся сюда назад. Согласен?
- Конечно. А в случае опасности – выстрел в воздух из ружья. Тогда бросаемся друг к другу.
- Да. В любом случае, придётся возвращаться затем в лагерь, даже если не найдём Сашу; там же Людочка с этим Губой. А я ему уже не особенно-то и доверяю.
Василий Михайлович подмигнул, делая пробный шаг в сторону своего обхода:
- Мини-фотоаппарат видел у него? С микроплёнкой…
- Нет, - с удивлением поднял брови Семён.
- А я видел. Хоть он его и прячет. К слову, это теперь наша единственная уцелевшая после грозы камера. На неё мы должны снимать все доказательства аномалий, которые будут с нами происходить. В противном случае нам просто не поверят. Луну и спираль мы уже прозевали, но уверен, это только начало. Вернёмся в лагерь, я потребую миникамеру в общее пользование. Ты мне поможешь?
- Не сомневайтесь,- хмуро ответил Семён и, вскинув винтовки на плечи, оба друга, согласно уговору, начали расходиться в разные стороны вдоль прозрачной стены.
- Как там дела? – перекрикивались они, пока позволяли голосовые связки.
- Чувствую какое-то электричество в воздухе. Руки и ноги покалывают…
- Я тоже чувствую нечто подобное. Странные ощущения… к чему бы это?
Голоса всё удалялись, пока не пропали вовсе. Дальше продвигались молча, поскольку докричаться друг до друга уже не представлялось возможным.
Семён шёл вдоль границы сферы и держал постоянно руку на поверхности – гладкой как стекло и немного податливой под его нажимами. Временами он поглядывал на часы, и в который уже раз удивлялся: они у него были не на батарейках. Они были механические. Но, как и рации, как и компасы, они также вышли из строя, а ведь он заводил их вчера вечером. Впрочем, подумал он, после спирали и пульсирующей в небе луны можно было ожидать чего угодно. Механика, так механика. Чёрт их знает эти магнитные поля, да ещё и в аномальной зоне. По его подсчётам можно было уже возвращаться назад – километр он точно осилил. Материал субстанции шёл сплошным слоем без каких-либо изъянов. Сквозь него видны были деревья, ручьи, болота, но дотянуться до них не представлялось никакой возможности.
Тут всё и произошло…
********
Василий Михайлович, выпустив час назад ракету и увидев ответную, уже подходил к месту встречи: он также не обнаружил ничего похожего на то, как им выбраться из этого замкнутого, по всей видимости, пространства. Сквозь преграду были видны начинающиеся холмы перед подножием хребта, ручьи, деревья, не тронутые ураганом, птицы, парящие в небе; сразу рядом – протяни, казалось руку, – и на соседнем дереве за невидимой преградой прыгает белка, а чуть дальше пробежал бурундук. Профессор уже догадался, что ураган промчался только внутри купола. Снаружи природа и не думала буйствовать: всё жило, ползало, летало.
И тем более теперь было странным, что наклонившись над очередным вывороченным кустом в надежде обнаружить источник природного магнетизма, он внезапно от неожиданности отпрянул. Странность заключалась в том, что на него с земли… смотрели глаза.
Огромные, величиной с чайные блюдца, с неподвижными зрачками, плоские, зелёные, сливающиеся своим цветом с травой и немигающие – они смотрели прямо на него и наблюдали за ним с осмысленным интересом.
Профессора прошиб холодный пот. Такого безотчётного ужаса он не испытывал с раннего детства, даже в самых страшных своих снах. Что- то неведомое, неизвестное ему и науке лежало сейчас в траве и наблюдало за ним. Глаза, казалось, изучали его и просвечивали насквозь, будто сканировали его мозг. Они были разумными.
Горизонтальные зрачки как у мифического сатира в козлином обличие настороженно следили за всеми движениями путешественника, непонятно каким образом, оказавшемся на их пути. Василий Михайлович на миг даже почувствовал себя под окуляром микроскопа, словно его кто-то изучает в качестве подопытной бактерии неизвестного вируса. Несомненно, взгляд, направленный на профессора, излучал… интеллект.
От этой твари, лежащей в траве и смотрящей на него, шёл омерзительный трупный запах, будто только что открыли какой-то мясоперерабатывающий завод с хранилищем протухших внутренностей. Смрад возник ниоткуда. Только что воздух был чист и даже в какой-то мере стерилен от электричества – как вдруг наполнился непереносимой вонью, способной свалить с ног кого угодно.
Профессор отскочил на шаг в сторону и, прикрывая нос рукой, дёрнул плечом, чтоб скинуть винтовку. Что делать? Стрелять?
Тут он, собственно и увидел это нечто целиком…
То, что он раньше принимал за участок уже зеленеющей весенней травы – всё это вдруг пришло в
