class="p1">– Мой господин, мы ищем. Мы уже ищем и убийцу, и его хозяев...
– Допросить всех! Перерыть весь дворец, весь город, всю страну! Найди мне их и приведи сюда – живыми! – Нахарабалазар стремительно заходил взад-вперёд, стиснув кулаки.
– Прости меня за своеволие, владыка, я уже распорядился схватить всех служанок и евнухов в покоях царицы, а также виночерпия и поваров. Их уже допрашивают. Мы найдём его, найдём их всех...
– Прочь отсюда! Ищи и не возвращайся, пока не найдёшь! Делай что хочешь, но найди! – тяжело дыша, Нахарабалазар облокотился о белую статую. Виночерпий подал вино, и царь, судорожно дёргая кадыком, осушил кубок до дна.
***
Окончив вечерний обход, Энекл с облегчением снял нагретый солнцем шлем, и свежий медвяный ветерок приятно овеял покрытое потом лицо. Прохладный воздух верхних садов был по нраву Энеклу, за годы в Архене возненавидевшего жару и сухость во всех их проявлениях. Поставив шлем на кромку фонтана, Энекл умылся слегка пахнущей цветами водой и удобно расположился на мраморной скамье в тени разлапистой пальмы. «Пару часов можно отдохнуть, – лениво подумал он, – а там нужно снова обойти посты. На всякий случай». Обыкновенно Энекл удовлетворялся тремя-четырьмя обходами, но сейчас, когда во дворце творится невесть что, лучше быть начеку. Прославиться как тот, из-за чьего ротозейства прикончили царя Мидонии, совсем не хочется.
Чьё-то присутствие вырвало Энекла из полудрёмы. Рука сама легла меч, но, открыв глаза, он понял, что это всего лишь Феспей. Необычайно напуганный Феспей.
– Энекл, хвала богам, ты здесь! Я боялся, что тебя не найду!
– Где мне ещё быть? – ухмыльнулся в бороду Энекл, вновь прикрыв глаза. – Сейчас отдохну пару часиков и пойду проверять, не спят ли мои дармоеды. А у тебя что стряслось?
– Пойдём со мной, мне нужна помощь.
– Что такое?
– Я лучше покажу, – Феспей тревожно огляделся, с таким видом, что у Энекла пропало желание спорить.
– Это надолго?
Поэт судорожно дёрнул плечами. Тяжело вздохнув, Энекл поднялся.
– Хорошо, веди, – обречённо согласился он, подтягивая ремень с ножнами. Даже не удосужившись поблагодарить, Феспей быстрым шагом направился в сторону дворца и Энекл, недовольно хмыкнув, последовал за ним.
Миновав внутренние сады, они достигли южного крыла, где помещались гостевые покои. Вопреки названию, здесь проживали, большей частью, художники, скульпторы, танцоры, лекари и прочие служители наук и искусств. Отведённое Феспею помещение располагалось на нижнем этаже, что было признаком царского благоволения. В соседях у трагика значился сам верховный хранитель царской посуды и помещений для винопития, а покои напротив занимал знаменитый гадатель, известный умением читать знаки на печени и лопатке овцы. На пороге, Феспей замялся.
– Энекл, только прошу тебя, не злись и не руби сгоряча...
– Боги, хватит уже! Раз уж я здесь, открывай и показывай, что там у тебя!
В жилище поэта царил сущий хаос. Повсюду валялись исписаные листы, актёрские костюмы, небрежные зарисовки, при помощи которых Феспей обозначал расположение актёров на орхестре. Казалось, ни одна вещь в этом доме не имеет своего места, но размещается тут или там исключительно по сиюминутной прихоти хозяина. Даже ужин был накрыт не на заваленном всяким хламом столе, а прямо на полу, полупустое блюдо с жарким помещалось на двух глиняных табличках для письма. Единственным относительно незахламлённым местом было широкое ложе, где сидела, понурив голову, худенькая девушка в голубом хитоне. При виде вошедших она испуганно встрепенулась, огромные карие глаза заблестели от слёз
– И чем я должен тут помочь? – спросил Энекл, разглядывая девушку. Не красавица, но очень мила: тоненькая, хрупкая, пухлые губы, огромные глазища, тёмный кудрявый локон прилип к заплаканной щеке. При виде такой даже у самого чёрствого проснётся желание уберечь и защитить. Её лицо показалось Энеклу знакомым.
– Энекл, это Лаина... Она служанка Артимии. Бывшая.
Энекл перевёл взгляд с Феспея на девушку и обратно, и резко развернулся. Поэт поспешно загородил ему дорогу.
– Подожди, послушай...
– Чего тут ждать?! – взорвался Энекл. – Ты совсем рехнулся?! Только за то, что мы тут стоим, с нас могут снять кожу! Где была твоя голова, когда ты её сюда тащил?!
– Энекл, она наша, эйнемка, моя соотечественница из Кефелы. Я её… эмм… знаю. Я должен ей помочь!
– Да тут весь город твои соотечественники... Ты что, не понимаешь, чем это всё пахнет?! Она как-то сбежала из-под стражи! Если нас кто-то увидит вместе, считай всё – мы убили царицу! Напомнить, что варвары делают с цареубийцами?!
– Но она же не могла её убить! Она не виновата!
– Если не виновата, зачем сбежала? Нужно вернуть её, когда всё выяснится – отпустят.
– Господин, – послышался дрожащий голос. – Прошу... Я не вернусь туда. Всё что угодно, только не выдавайте меня им!
– Послушай, девочка, – сказал Энекл насколько мог мягко. – Я правда тебе сочувствую, но пойми: благодаря тебе мы сейчас рискуем головой. Чем мы можем тебе помочь? Не можешь же ты прятаться тут вечно. Как поймут, что ты сбежала, перевернут весь дворец. Нужно вернуться, пока не поздно, и убедить всех, что ты ни в чём не виновата. Я понимаю, что страшно...
– Господин, нет, – одинокая слеза сбежала вниз по щеке девушки. – Я не прошу... Не хочу, чтобы из-за меня кто-то пострадал. Просто... Убейте меня и бросьте там, в саду. Я бы сама, но я не могу... Не могу!
Она всё-таки разрыдалась, обхватив голову руками, худенькие плечи дергались судорожно, точно её била лихорадка.
– Что это тебе пришло в голову? – удивлённо сказал Энекл. – Прекрати! Зачем бы тебе умирать? Тебя же пока ни в чём не обвиняли...
– Я всё видела, господин! – провыла девушка сквозь слёзы. – Я видела, как схватили Хлею, и Менхар... Меня не было, я уходила в город, пришла, а они уже там... Я видела, в окно...
Лаина зарыдала ещё сильнее, Феспей подал воды, и она шумно выпила, облив себе одежду и подбородок.
– Их там пытают, Энекл... – печально сказал Феспей. – Всех слуг царицы отвели в дворцовую тюрьму, а как Саррун допрашивает надо ли говорить?
– Они били их... – всхлипнула Лаина. – Тащили за волосы... Я не хочу! Не могу!!!
– Тихо-тихо, – Энекл опасливо выглянул в коридор. Внезапно, он понял, кого ему напоминает Лаина: Эпафо, сестра. Когда
