Когда они ушли, Стас, продолжая держать в руках монету Пантикапея, который в угоду Августу был переименован в Кесарию, сказал:
- А знаешь, эта Ирина, сама того не подозревая, подсказала мне великолепный ход совмещения художественного с духовным, по сути дела, целую главу! Вот, слушай!..
- Стасик, погоди! – как всегда спохватилась Лена.
Стас отвернулся к окну, чтобы не мешать ей.
Но зрению у Лены в последние недели упало настолько, что ей трудно было даже поменять батарейки в диктофоне.
В конце концов, не выдержав, он подошел к ней, сам сменил батарейки и включил диктофон.
- Как! – ахнула, изменяясь в лице, Лена. – Ты что - все знал?..
- Ну, скажем, так – догадывался! – успокоил ее Стас и самодовольно улыбнулся: - Ведь ты давно уже делаешь это для того, чтобы наш малыш, когда вырастет, знал, чем занимались, ожидая его появления на свет, родители? Ну и, чтобы я не забыл, некоторые очень даже интересные подробности, которые могут пригодиться, когда я, наконец, сяду за эту книгу…
И принялся рассказывать о том, что Элия, наконец, встретила уже крестившегося Юния. Она думала, что тот не узнает ее. Но все оказалось наоборот. Он-то сразу узнал. А вот она никак не могла признать в просветленном, чистом и добром юноше того самого ветреного парня, которого и полюбила-то только за то, что он был единственным из всех мужчин, который предложил ей выйти за него замуж!
Услышав от апостола рассказ, как Христос не осудил женщину, взятую в прелюбодеянии, она долго билась на земле в рыданиях. Каялась. Тоже крестилась. Дала клятву никогда больше не нарушать телесной чистоты. И несмотря на то, что ее пытался соблазнить большими деньгами Маний… а затем — Постум, по солдатской привычке силой хотевший овладеть ею —– да не дали Юний и подоспевший к нему на помощь Янус — она сумела сохранить себя.
И вместе с Юнием не поверила собственным ушам, когда апостол благословил их на брак, после которого они стали ждать ребенка…
Около Колхиды, до последнего защищая апостола от разбойников, которых с тайным умыслом навел на безоружных людей Янус, погиб Харон.
Затем апостол с учениками, ставя всюду большие Кресты, дошли до Боспора, где в Херсонесе Элия совершенно случайно встретилась со своим отцом.
Тит Элий готов был осыпать свою единственную дочь золотом.
Соглашался принять в семью даже Юния.
Купил им дом.
Потребовав лишь одного: чтобы они отказались от Христа.
После чего они сразу сбежали.
Вновь присоединились к апостолу.
И тогда, опять-таки не без вмешательства Януса, опальный всадник отправил вслед Элии с ее мужем своих верных людей — шпионов с приказом сделать все, чтобы погубить Юния и вернуть ему дочь…
7
— Юний? — изумленно качая головой, только и смог вымолвить Ахилл.
… В Неаполе Скифском Юний, наконец-то нашел своего отца.
Изнеможденный непосильным трудом в подвалах терм Лакон мечтал уже только лишь об одном.
Хотя бы минуту побыть наверху, на свежем воздухе и взглянуть на солнце, которого не видел столько лет…
Едва взглянув в чистые, светлые глаза Юния, он без всяких сомнений открыл ему тайну, где спрятал сокровища.
И умолял его только об одном: спешить как можно скорее, так как он может не дожить до счастливого дня своего освобождения…
Потрясенный Юний, видя, что отец уже и правда может не прожить столько времени, немедленно бросился к его хозяину и стал просить за неимением выкупа взять в рабство взамен Лакона… самого себя!
Тут же они составили договор, скрепили его подписями свидетелей.
И старика Лакона, к величайшему его счастью и небывалому наслаждению, вывели наверх, где он впервые за несколько лет вдохнул глоток свежего воздуха и увидел свет.
Тем временем Юний, отпросившись ненадолго у своего господина, сообщил обо всем жене.
Он успокоил Элию тем, что у него есть надежный план.
Янус съездит за сокровищами в Синопу и быстро выкупит его из неволи.
Как нарочно, Янус куда-то запропастился, и хозяин, боясь, что Юний исчезнет теперь уже навсегда, едва дождавшись его, сразу повел на рынок и… выставил на камень продажи рабов.
Маний и бывший воин Постум, узнав, в чем дело, твердо пообещали плачущей Элии выкупить ее мужа.
Маний был уверен, что не только на одного, но даже на десяток хороших рабов у него достаточно золотых монет.
— Я тоже сохранил все деньги, которые получил за все время службы и, если у него вдруг не хватит, выкуплю твоего мужа! — как можно мягче своим обычным грубым голосом добавил Постум. – Но только с одним условием!
- Каким ?…- с тревогой вскинула на него глаза Элия.
- Ты должна успокоиться! Чтобы ваш с Юнием ребенок родился здоровым и крепким!
Элия подошла к Постуму и поцеловала его:
- Спасибо тебе, брат!
По щеке бывшего воина покатилась слеза.
- Что с тобой ? – забеспокоилась Элия.
— Ничего, – отвернувшись, глухо проронил Постум. – просто меня первый раз в жизни сама поцеловала женщина. Причем та, которую я… люблю!..
…А торг уже был в самом разгаре.
Глашатай кричал, на все лады расхваливая Юния.
— Даю две тысячи драхм! – начали предлагать покупатели.
— Две сто!..
— Две пятьсот…
— Три тысячи! – прерывая их, с победным видом помахал над собой тяжелым кожаным кошелем Маний.
Как всегда быстро соображающий Юний был почему-то не спокоен.
Он повсюду искал глазами Януса.
И все больше тревожился, слыша возбужденные голоса то Мания, то Постума:
Три триста!
Три пятьсот!
А тут еще новая напасть…
Неожиданно в торг вступил капитан заморской триеры, которому чем-то приглянулся Юний:
Четыре тысячи! – сложив ладони рупором, зычно прокричал он.
Четыре сто пятьдесят пять! – лихорадочно пересчитав все свои деньги, выкрикнул Постум.
Четыре пятьсот! – не сдавался, очевидно, пошедший уже на принцип, капитан.
Эй! Сложимся? – крикнул Постуму Маний и, получив в ответ радостный кивок, затряс рукой, призывая внимание глашатая: - Пять тысяч! Шесть! Семь!..
Капитан, разводя руками, мол, это какое-то безумие, огорченно отошел в сторону.
И тут вдруг раздался насмешливый голос Януса.
Эй вы! Двадцать пять тысяч! Я покупаю его!..
Гул изумления пронесся по толпе.
Это было не слыханно.
Такое на этой агоре видели первый раз.
Все стали с недоумением оглядываться на появившегося в сопровождении шпионов Тита Элия Януса.
А тот, как ни в чем не бывало, протянул торговцу рабами… золотой слиток.
— Этот раб… твой! — осмотрев слиток и попробовав его на зуб, толкнул Юния к Янусу торговец.
— Слава Богу, что ты успел!.. — с облегчением выдохнул Юний. – Я боялся, что меня выкупит кто-нибудь другой, особенно этот капитан или давно уже домогающиеся Элии Маний с Постумом. И тогда бы мне действительно пришлось бы срочно посылать тебя в Синопу за сокровищами отца…
— Что? Лакон уже сказал тебе, где они? — облизнув губы, быстро спросил Янус.
— Да… — с недоумением посмотрел на него Юний.
— И… где же?! Ну?! Что ты молчишь? Говори, раб!
— Янус, перестань шутить. Не смешно! — попросил Юний друга.
Но с тем словно что-то случилось.
Януса внезапно как подменили.
— А я вовсе не шучу! – с лихорадочным огнем в глазах, говорил он. - Может быть, первый раз за время нашего знакомства! Ты теперь мой раб, и я заставлю тебя сказать, где они!
— Так ты… и правда, серьезно? — разом все поняв, нахмурился Юний. - Так вот оно что… вот ты, значит, зачем… Мало того, что украл у меня слиток… Хотя я до последнего не мог поверить в это. Ибо настоящая любовь не верит даже в самое худшее! А коли так… Ну нет! Ничего у тебя не получится! Ты не учел одного: то, что ты купил римского гражданина! А за это, по римским законам, полагается — смерть! Слушайте все! — снова взбегая на камень продажи, закричал он. — Здесь произошло беззаконие! Только что, на ваших глазах, этот, — он указал пальцем на побледневшего Януса, — купил римского гражданина! То есть — меня! Это вам может доказать без труда совет Синопы, откуда я родом!
