Мысли Дортмундера о реликвии прервал Джон Мицкельмусс, который нахмурившись, спросил:
- Диддамс?
- Валлийское.
На этом, как правило, и заканчивался разговор, но внезапно он добавил:
- Я знал одного Диддамса из Кардиффа.
- Может быть,- ответил Дортмундер.
- Подойдите взглянуть на реликвию,- позвал его Градец.
10
- Но ведь это самая обыкновенная вещь, которую я когда-либо видел в своей жизни,- сказал Дортмундер.- Мне даже немного стыдно идти на это дело. Мы могли просто позвонить ему и попросить отдать кость или послать ребенка за ней. Все так просто, невероятно.
Они снова встретились на месте Тини, но на этот раз без Ж. К, которая по словам Тини, решила взять отпуск.
- Она взяла билет на самолет и сказала мне, что « я вернусь, когда я вернусь». Нет, наверное, наоборот,- рассказывал Тини остальным.
- Мы понимаем,- отозвался Дортмундер.
Впятером, попивая пиво, они сидел в гостиной Тини. Они обсудили несанкционированный уход Дортмундера с «Маргарет К. Моран». Джон обратил внимание, что все их прогнозы, когда он покинул тот якобы буксир – больше похожий на прыгающий мячик, именно такой образ всплывал в его памяти – оказались ошибочными. Его не арестовали, план не был разоблачен, его связь с Тсерговией не вышла наружу. Кроме этого, он избавился от «приятной» поездки с ними, а также внезапного шквалистого ветра на Баттери на обратном пути, о котором остальные предпочли не говорить.
Произошла только одна вещь – встреча с послом Вотскоэка, с действительно приятным парнем, который показал Дортмундеру весь корабль. В том числе и кость.
-Он пользуется дурной славой,- мрачно заметил Грийк,- говорят, что Градец Краловц убивает младенцев и ест их.
- Ну, по крайней мере, он не был замечен ни в чем подобном, пока я находился на корабле,- возразил Дортмундер.- Все, что он сделал – всего лишь показал мне судно. Мы прогуливались туда и прогуливались обратно, перебрасываясь косточкой словно мячом, и никаких проблем
Келп, Стэн, Тини и Грийк смотрели на него заинтересованно.
- Расскажи нам,- попросил Келп.
И Дортмундер рассказал им.
11
- Пен-та-гон се-годня про-ин-фор-ми-ро-вал Кон-гресс,- Линда – диктор на телевидении, задыхалась, путала слова, а капли пота скатывались с шеи вниз между двух неестественно упругих грудей,- я боль-ше не могу, ах!
Лежа на спине на чем-то, что иногда заменяло якорь, Градец Краловц восхищенно улыбался женщине с разгоряченным лицом. Она сделала паузу в своей декламации, но продолжила аэробику, часто и тяжело дыша.
- Обожаю, когда ты говоришь о политике,- подстрекал он ее.
В течение многих лет он задавался вопросом, почему корреспонденты женщины в телевизионных новостях говорили одним и тем же ритмичным, пульсирующим тембром, не обращая внимания на смысл того, что они вещали. Теперь тайна стала явью.
- Еще,- настаивал он, подстегивая ее ритмичной пульсацией своих бедер.- Еще. Снова.
- Пре-зи-дент присоединился к сам-миту в Жене-е-е-е-е-е-е-е-ве! А! А! А!
Кончить вместе с ней? Градец пришел к выводу, что приятный душ вдвоем будет хорошим продолжением начатой активности в кровати. Зазвонил телефон!
Черт его побери, он отбросил его.
Но не Линду. Ее красный огонек был прекрасен и хорошо горел – Линда летала. «Забудь о телефоне, почувствуй мой ритм. Лети со мной».
Смельчаки парят в воздухе, крыло к крылу, виражи в облаках, бок о бок перед ровной посадкой, касаясь друг друга внизу; вздох. И двигатели прочь.
Светлые волосы обрамляли ее анонимно красивое лицо. Линда улыбалась сверху этому послу – второстепенного государства в Восточной Европе, согласен, но и она была лишь «кормом» местного производства, так что они нашли друг друга – и промурлыкала:
- Мы скоро повторим.
И она сползла с него и легкой походкой направилась в ванную комнату: прекрасная, мерцающая, словно маяк надежды в темном и опасном мире. Посол перевернулся, крепко сжал трубку телефона, стоящего возле кровати и чуть более жестко, чем это было необходимо, произнес:
- Да? (Он профессиональный дипломат, поэтому должен сдерживать брюзжание и жестокость внутри себя, под маской спокойствия и любезности).
Звонил Ласк из офиса, конечно:
- Диддамс – посол.
Что? Что за детский лепет? Градец переспросил:
- Ласк? Что ты сказал?
- Джон Диддамс, посол. Мужчина, с которым ты познакомил нас.
Джон Диддамс! Незваный гость с моря. Или правильнее сказать с реки.
- Держи меня в курсе событий,- попросил он парня дипломатическим тоном и будь он проклят, если не послушается его.
«Верно»,- сказал Градец сам себе и присел, прислушиваясь к звуку льющейся воды в туалете – возможно, ему стоит поговорить с Гарри Хочменом, чтобы кто-нибудь из службы сервисной поддержки поставил более тихую сантехнику – и нажал кнопку приема звонка.
- Мистер Диддамс! Какой приятный сюрприз!
- Вы сказали, что я могу вам позвонить.
- Да, верно, и я рад вашему звонку,- послышался шум воды уже в душе. Воображение нарисовало образ Линды в пене. Хм, позволь мне помочь тебе, но не сейчас.
- Вы так интересно рассказывали об… ах, об Вотскоэке. И скоро у меня намечается отпуск…
- Серьезно?
-…и я подумал, что, ну, может быть, я мог бы поговорить с вами или с другими людьми, которые работают, как это называется.
- Называется «что»?
- Маршрут путешествия,- ответил Диддамс.- Да, именно так.
- Да, конечно,- Градец сохранял спокойствие, сдерживал возбуждение в своем голосе, так же как и до этого свое недовольство.
Турист, в Вотскоэке! Путешественник в Нови Гладе, в горах Штумвельдта, на реке Варья …
Ну, нет, будем надеяться, что не Варья, еще один труп в реке не нужен. Естественно, сейчас не нужно вдаваться в такие подробности, но, тем не менее, неожиданная встреча была спланирована тем осторожным гостем.
Она не была случайной. Не сбежавший сумасшедший из Трансильвании, одержимый мыслью об убийстве; не ошарашенный украинец на 4-дверной Ладе, который, доверившись своей советской карте, попутал дороги; не французский воздухоплаватель, который из-за порыва ветра отклонился от курса; не Берлинер, полный берлинцев уснувших в прямом поезде; не замбийский энтомолог, случайно пересекший черту границы с сачком в руке в погоне за какой-нибудь бабочкой; не тсерговец с бомбой, чтобы подорвать палату депутатов, а простой турист, намеревающийся посетить Вотскоэк. И американец, что немаловажно, с долларами!
- Я был бы очень рад,- ответил искренне Градец,- увидеться с вами, мистер Диддамс, и поработать над комфортным для вас маршрутом путешествия в Вотскоэк. Когда Вы хотели бы приехать?
- Э-э, после обеда?
- Отлично,- заверил Градец.- В котором часу?
- Э-э, 4:00?
Градеца слегка тревожило то, что Диддамс прежде чем ответить сходу на любой элементарный вопрос, прежде тщательно проверял его на наличие ловушек и подвохов. Однако он был настолько ослеплен перспективой первой «ласточки», первого туриста в Вотскоэк, что отбросил всякие предупредительные сигналы, которые издавал Диддамс.
- Значит, в четыре часа, идеально,- радостно сообщил посол будущему гостью его станы.- Я предупрежу моих сотрудников о вашем визите и с нетерпением жду встречи.
- Я тоже,- ответил Диддамс.- Все, чего я хочу – это вместе поработать над моей поездкой.
- И я,- начал Градец, услышав, что вода в душе остановилась, - ах, не успел – тоже этого хочу, мистер Диддамс.
12
Было 03:50 дня. В офисе посольства Вотскоэк на борту «Гордость Вотскоэк» посол Градец Краловц и его сотрудники Ласк и Термент тщетно искали больше брошюр, фотографий, пресс-релизов и другого рекламного мусора, чтобы хоть чем-нибудь наполнить скудный туристический информационный пакет для Джона Диддамса. (В конце коридора, в комнате с реликвией, Джон Мицкельмусс закончил ввод результатов последних тестов и занялся гораздо более сложным процессом – приготовлением чашки кофе). Если бы у Градеца было больше времени, то он обратился бы за помощью к своему гостиничному другу Гарри Хочмену. Ну, ладно.
По-прежнему 3:50. Энди Келп и четверо мужчин с боевой раскраской на лице и сумками из грубого материала, которые должны были наводить на мысль о боеприпасах внутри, но все же выглядели они как обычные сумки, стояли на пароме пришвартованному в Ист-Ривер в конце 23-ей улицы, где гидросамолеты проглатывали и выплевывали своих пассажиров. И снова прилетел самолет, рассекая волны, тяжело двинулся к берегу, как индийский слон сквозь муссон. Пока Келп, слегка нахмурившись, смотрел на реку, четверо других людей приводили в порядок свои штаны и наплечники.
По-прежнему 3:50. Мама Марча на своем такси промчалось мимо абсолютно законных клиентов на Третьей авеню – это между 19-ой и 20-ой улицами. Все четверо отчаянно размахивали - руками, тростью, дипломатом, долларовыми купюрами (а пройти мимо этого было ой как трудно) – чтобы резко остановиться напротив Дортмундера, который вообще не двигался. Он плюхнулся на заднее сиденье и поздоровался:
