Взревев, жители Имрана, от мала до велика, кинулись к тонкой фигурке Моав. Сотни натруженных рук хищно вытянулись к ней. Сигарт оказался подле эльфы быстрее — обернувшись рысью, он огромным прыжком встал между ней и скопищем. Серая шерсть на загривке поднялась дыбом, белые клыки грозно оскалились, уши угрожающе прижались к голове; низкое рычание, похожее на раскаты далекого грома, огласило площадь.
При виде зверя толпа на мгновение отхлынула, но тут же оценила свое преимущество и смело двинула обратно. Краем глаза Сигарт успел заметить, как прямо в него летит увесистый булыжник. Он напрягся, чтобы отскочить в сторону, но тут произошло странное. Сигарт собственными глазами увидел, как камень исчез, будто растворился в воздухе, не успев долететь до него! Он видел это совершенно ясно — точно так же, как и перекошенные лица людей, но времени размышлять не было: смерть от рук обезумевших горожан была ничуть не лучше, чем удар в голову… Сигарт присел на задние лапы, готовясь к прыжку, искаженные гневом лица запрыгали у него перед глазами, все вокруг окрасилось в цвет свежей крови. Еще немного и рысьи лапы оторвутся от земли, лязгнут острые зубы…
Звонкий голос разорвал напряженную тишину:
— Стойте! Я знаю, как успокоить ветер!
Горожане замерли все как один, с нелепо вытянутыми вперед руками. Сигарт удивленно обернулся к Моав. Она стояла, тяжело дыша, бледные губы были приоткрыты, тонкие ноздри дрожали.
— Я говорю правду! Дайте мне время до завтра — я попробую унять ураган!
В толпе пробежал ропот.
— Да все она врет! — раздался чей-то голос. — Думает, как бы сбежать!
Люди зашумели, кое-кто закивал в знак согласия. Сигарт не шевелился. Из толпы послышались разрозненные возгласы.
— А может, и впрямь что-то знает? Как-никак, ведьма…
— Врет и все! Убить ее!
— Правильно, выволочь за ворота да закопать живьем!
— А что, как действительно поможет?
— Укокошить мы ее всегда успеем — давайте подождем до завтра!
— И то верно — приставить к ней охрану, чтоб не сбежала, и пусть колдует!
Последнее предложение пришлось по нраву почти всем. Толпа нерешительно отступила, Моав облегченно перевела дыхание.
— Нам нужен постоялый двор, где можно было бы отдохнуть до вечера, — не глядя на успевшего обернуться хэура, отчеканила она.
— Пусть идет к Марние! — крикнула женщина в переднем ряду, — там она будет под присмотром!
На том и порешили…
***
Постоялый двор стоял на самом отшибе, почти под городской стеной. «Отличное место для воров и прочих проходимцев, не желающих лишний раз попадаться на глаза служителей порядка», — подумал Сигарт. Он остановился в стороне от входа, чтобы на всякий случай осмотреть расположение строений; Моав одобрительно взглянула на него, направилась к двери и, толкнув дверь, вошла в темное помещение. Навстречу ей выскочила встревоженная хозяйка. Вероятно, в молодости она слыла красавицей, сейчас же она пребывала в пышном осеннем расцвете своего пятого десятка. Годы пощадили эту знойную брюнетку — ее кожа все еще была свежей и бархатистой, а лукавые темные глаза смотрели по-молодому бойко. Завидев Моав, женщина всплеснула руками — судя по всему, ей уже доложили, сколь необычные гости направляются к ней.
— Этого мне еще не хватало! — запричитала она. — Столько лет жила спокойно, а тут н?а тебе — колдунья в доме!
В этот миг свет в проеме двери заслонила высокая фигура — пригнув растрепанную голову, в комнату вошел Сигарт. Сладкая улыбка вмиг растеклась по лицу хозяйки.
— Ой, господин хэур! Как хорошо, что вы к нам зашли — у нас как раз на ужин барашек! А это прелестное дитя с вами?.. Проходите, милочка, проходите… — затараторила она, подталкивая Моав к лавке. — Еда сейчас будет.
Промолчав, Сигарт уселся рядом с эльфой. Посетителей в трактире было лишь несколько — они сидели за маленьким столом под стенкой и переговаривались вполголоса; казалось, они нарочно выбрали самый дальний угол, дабы не привлекать внимание. Сигарту показалось, он уже их видел. Он присмотрелся повнимательней — те самые солдаты, что обогнали их по дороге. Правду говорят — мир тесен… Из-за двери донеслись приглушенные голоса. «Следят, чтобы мы не сбежали», — с неприязнью подумал Сигарт. Ему сильно захотелось придушить парочку горожан, но он взял себя в руки.
— И что ты теперь собираешься делать? — поинтересовался он, отвлекаясь от злобных мыслей и снова поворачиваясь к эльфе.
— Попробую унять ветер — мне кажется, я знаю, откуда он взялся.
— Да? — вскинул брови Сигарт. — И откуда же?
— Ты заметил, с какой стороны мы подошли к городу?
— С северо-запада, по-моему.
— Правильно, а что находится на северо-западе отсюда?
— Горы.
— А за горами?
— А за горами — Пропащие земли.
— Вот именно! Думаю, ветер пришел именно оттуда.
Хэур нахмурился. Издавна Пропащие земли давали приют самым темным существам. Много раз князья Сиэлл-Ахэль поднимали вопрос о том, чтобы перейти через перевал и раз и навсегда зачистить эти равнины от нечисти, однако эта задумка до сих пор оставалась лишь планами. Последним из тех, кто решился бросить вызов хэурам, стал Моррог — тот самый, которому нынче, с учетом вести о красной луне, придавали столь важное значение. Обосновавшись в Пропащих землях, он назвал себя князем Бурых гор; о его силе ходили легенды, а его воины, гарвы, были достойными соперниками даже для рысей. Время от времени они совершали попытки вторгнуться в Риан, но силы Сиэлл-Ахэль на корню пресекали эти вылазки. И вот теперь появился этот ветер… Неужели очередной привет от Моррога?! Если да, то он был уж слишком странным.
Сигарт не преминул отметить:
— Неужели ты и впрямь считаешь, что это Моррог вызвал ураган, чтобы натравить на захолустный человечий городишко? — подозрительно щуря серые глаза, спросил он эльфу.
— Нет, я так не считаю, — с издевкой процедила она. — Но он вполне может быть источником этих бед. Все в мире взаимосвязано: ни одно действие, ни хорошее, ни уж тем более плохое, не проходит бесследно. Заклинание, прозвучавшее на одном конце Риана, может отозваться на другом, и порой самым неожиданным образом. Земля, вода, воздух — они впитывают в себя и запоминают каждое слово, чтобы потом отдать его обратно. Я не уверена, но мне кажется, здесь все произошло именно так. Возможно, заговоры Моррога повлияли на ветер так, что он стал вести себя странно.
Хэур потер лоб ладонью.
— Но почему именно ветер?
— Из всех стихий он наиболее восприимчив к любой магии: она легко передается ветру, и он разносит ее на огромные расстояния. В любом случае, другой причины я придумать не могу — это слишком непохоже на обычный ураган.
— Хорошо, — задумчиво протянул Сигарт — он, кажется, начинал понимать, о чем говорит эльфа. — Предположим, это действительно так. Выходит, он не остановится, пока не выплеснет на кого-нибудь всю эту гадость…
— Вот именно! Чтобы сила заклятия иссякла, кто-то должен принять на себя его удар, как скала принимает удар молнии.
Голодный взгляд Сигарта упал на крутящуюся на вертеле румяную тушу.
— Баран? — с надеждой спросил он, сглотнув.
— Нет, бараном здесь не отделаешься — едва ли он сможет привлечь к себе внимание ветра. К тому же, магию нужно не просто принять, но и трансформировать, обезвредить, чтобы она утратила свою разрушительную силу.
Сигарт снова нахмурился.
— И как же ее обезвредить?
— Есть много вариантов. Самый простой — пропустить ее через свою кровь, и вместе с ней выпустить обратно…
Хэур поморщился при упоминании о крови, во рту тут же появился кисловатый привкус.
— А почему через кровь?
— Потому что на ней отражаются даже малейшие изменения, произошедшие с тобой, — объяснила Моав. — Стоит тебе принять на себя какую-то магию, как кровь тут же впитает ее в себя; то же самое касается и чувств, и даже мыслей! Если магия или чувства окажутся слишком сильными, от них можно избавиться, выпустив немного крови. Думаю, для нашего случая это то, что надо… Вот только не думаю, что такие сложные вещи под силу барану. Это должен быть маг, сильный маг.
— И кто же у нас будет магом? Ты что ли?
Эльфа гордо вскинула голову.
— А почему бы и нет?
Сигарт не нашелся что ответить. В этот момент на столе появилась долгожданная баранина, и спор прервался сам собой. Хэур с воодушевлением принялся ощипывать мясо с кости острыми звериными клыками, по привычке довольно урча. Моав опасливо покосилась в его сторону и зачерпнула ложкой похлебку из фасоли.
Пока они ужинали, за окном стемнело. Завывание ветра на улице усилилось. Хозяйка торопливо захлопнула ставни и задвинула металлические засовы. В зале стало совсем темно. Она внесла несколько ламп — те горели тускло, распространяя по всей комнате вонь горящего бараньего жира. Одну из ламп женщина поставила на стол, где сидели эльфа и хэур.
