Эрве назвал Гаспара ослом, не стоящим соломы, которую на него изводят, мулом, который глупей собственных подков, бараном, которого нет нужды гнать на бойню, поскольку он сам туда изо всех сил торопится, болваном, годным лишь на то, чтобы показывать его на ярмарках как величайшего глупца всех времен и народов, конченым и отпетым дураком, безмозглым, как батальон ландскнехтов из ижней Саксонии; он посоветовал аббату распроститься с мечтами о церковной карьере и сделаться золотарем, и наконец предположил, что Господь по рассеянности приделал мсье д'Арнуле целых две задницы вместо одной - одну на плечи, другую туда, куда нужно, и что одну из них, верхнюю, брат Гаспар, очевидно, считает возможным пожертвовать правосудию. Что до него, Эрве де Форе, то он умывает руки и предоставляет всему идти своим чередом. Гаспар скулил, клялся, возводил очи к небесам, целовал Эрве руки, но професс только махнул рукой и удалился, ругаясь про себя не хуже ломового извозчика. Он шел проведать Марго.
Встав на колени и склонившись над решеткой i- pace, Эрве принялся елейным голосом увещевать грешницу, чтобы она покаялась если не в убийстве, то хотя бы в прелюбодеянии. о только зря потерял время и выпачкал сутану: Марго охотно признавала, что провела ночь у герцога, но утверждала при этом, что согрешила не похоти ради, а исключительно во имя милосердия, "потому как беспременно надо было его, беднягу, этак вот утешить, чтоб его, значит, удар не хватил от горя, - сами же знаете, святой отец: это мы, бабы, поплакали - и порядок, а мужчинам слезы лить не пристало, тем более таким вельможам, - неприлично показывать на людях, что ты - не чурбан бесчувственный... вот они, дурни, и улыбаются, стиснув зубы... а потом requiem aeternam ни с того, ни с сего""! И распиналась Марго на этот счет так громко, что ее тирады слышал не только Эрве, но и Винсента, прогуливавшаяся поблизости с молитвенником в руках и взором, устремленным к небу. Сие означало, что жалостная история о милосердной девке, пожертвовавшей своей добродетелью для спасения ближнего, в самом скором времени и в самой романтической редакции распространится по всей обители и привлечет на сторону мученицы-Маргариты большинство насельниц, кое-кто из которых регулярно выезжает за пределы обители - на руанский рынок, черт подери!!
Причем, что самое скверное, Маргарита в эту ночь действительно была у его светлости, более того - целовалась с его светлостью, - Эрве собственным глазом через замочную скважину в этом убедился. И именно после этой ночи герцог, дотоле полностью доверявший своему духовнику, как и положено примерному новообращенному католику, внезапно закусил удила! Можно было бы, конечно, выпустить Марго из узилища и представить всю историю как ниспосланное ей свыше испытание. о в том-то и дело, что, по словам Гаспара, девка слишком много знает! А забота о чести ордена обязывает... у да ничего, вряд ли Гонория будет так уж сильно держаться за эту служанку....
Гонория приехала, когда дело шло к часу шестому. Выслушала свежие новости, ужаснулась, побледнела... но в обморок падать не стала, а отправилась сперва в церковь, где перед алтарем вместо одного стояло уже три гроба, а потом, в сопровождении обоих святых отцов, - в церковный двор, к яме, где томилась Марго. В церкви аббатиса помолилась за упокой душ невинно убиенных мучениц и даже всплакнула; возле ямы - разразилась проклятиями и угрозами в адрес преступницы, коя корчила из себя полную дурочку, но, улучив момент, знаками показала, что из-за присутствия нежелательных свидетелей вынуждена соблюдать осторожность.
Аббатиса поняла и, наклонившись пониже, одними губами прошептала, что придет попозже, как только сможет отделаться от Гаспара и Эрве, а затем удалилась, благо пора было идти в трапезную.
Из приватной беседы с Маргаритой Гонория рассчитывала почерпнуть немало весьма интересных и ценных сведений, но сейчас аббатисе было не до Марго независимо от того, виновна та или нет.
После обеда надлежало во-первых, обойти обитель - скотный двор, сад, птичник, кухню, конюшню -, дабы убедиться, что досадные происшествия последних дней не нанесли большого урона налаженному хозяйству обители. Во-вторых, следовало заняться погребением Доротеи и Сильвии, - подумать только, трое похорон в неделю! Положим, новую привратницу еще можно было найти, но смерть талантливой начальницы хора и, особенно, опытной лекарки была для обители весьма трудно возместимой потерей. е слишком ли пламенно Господь возлюбил Фонтен-Герирский монастырь?
В-третьих... О, в-третьих! Аббатиса изо всех сил сжала четки, представляя себе, что это воротник мсье д'Арнуле - пустоголового мальчишки д'Арнуле, которому было сказано сидеть, как мышь, у себя дома в Рее и, пока все не утихнет, даже взгляда не устремлять в сторону Фонтен-Герирской обители, и который вместо этого явился сюда, да притом, открыто!
И, судя по всему, успел спеться с этим пронырой, герцогским духовником! Разгневанная Гонория с удовольствием предвкушала взбучку, которую она задаст наедине своему идиоту"родственничку", - воистину, мужчины никогда не становятся настолько взрослыми, чтобы им нельзя было надрать уши! И он ведь будто почуял - как только вышли со двора, так незаметно отстал, чтото пробормотал неразборчиво про неотложное дело и исчез, аки рыба в глубине морской. А Марго...
- Так как же, преподобная мать? Вы согласны на то, чтобы преступница предстала перед судом? Я мог бы отвезти ее в Руан... и взять на себя все хлопоты... Быть может, даже сегодня...
- ("В Руан? В суд?! Маргариту? Чтобы она там Бог знает чего наговорила? И чтобы ей, чего доброго, поверили?!") Благодарю, отец Эрве, но к чему такая спешка, и зачем вам ехать в Руан самому? Его преосвященство Рене намерен завтра прибыть сюда, дабы воздать поклонение новой святой. Заодно можно и устроить суд над преступницей. В свите моего дражайшего кузена, несомненно, будут все потребные для этого люди. Потерпите немного, святой отец, и вы безо всяких лишних хлопот получите полное удовольствие! - все это Гонория произнесла с улыбкой на устах, самым любезным светским тоном. Эрве был вынужден согласиться. "Что ж, да будет так.
Подождали аббатису - подождем и архиепископа со свитой. Festina lente . Девка из ямы все равно никуда не денется", - подумал иезуит, усаживаясь в трапезной за стол и предвкушая сладостное свидание с румяной пуляркой и добрым Сен-Жюльеном, - он хорошо знал толк в телесных удовольствиях, этот благочестивый отец!
Фонтен-Герирский монастырь вообще славился тем, что там любили хорошо покушать. Добрая сестра Симплиция, не допускавшая и мысли о том, чтобы в обители кто бы то ни было страдал от голода - будь это даже бездомная кошка, пригретая сердобольной Урсулой, или брошенная в яму преступница -, убедившись, что обед удался и столы накрыты, как подобает, сложила в миску пару немаленьких, щедро политых соусом ломтей хлеба, накрыла их соответственно двумя не самыми тоненькими кусками свинины и, присовокупив к сему отчиненную бутылочку слабенького розового вольнэ, поспешила на церковный двор. Подойдя к забранной решеткой дыре в каменном полу галереи, достойная повариха опустилась на колени и тихонько окликнула Марго.
Та металась по своей тесной клетке, как разъяренная собака, видящая, что в дом входят воры, и бессильная этому помешать из-за своей цепи: Маргарите не давал покоя вопрос, заданный Беатой д'Арнуле, когда тот расписал в красках убийство Доротеи: "Когда вы успели сходить и посмотреть?" Ведь наивный вопрос Беаты прозвучал как прямой вызов! И на этот вызов аббату, естественно, оказалось нечем ответить, кроме на ходу сочиненной идиотской истории про "видение". А значит, Беата - опасная свидетельница, и следовательно - наиболее вероятная претендентка на следующий мученический венец! "Да сделай же хоть что-нибудь, святая Маргарита Антиохийская!"
- Сестра Маргарита! Сестра Маргарита, бедняжка моя, я принесла вам поесть! Держите сперва вино, а потом я вам как-нибудь и еду просуну.
- Сестра Симплиция! Ой, спасибо, какая вы добрая! Да вознаградит вас Господь! ("у, святая Маргарита, - фунтовая свечка за мной!
Если, конечно, ты пошлешь какого-нибудь ангела, чтоб вытащил меня отсюда").
- Так... так... ну, вот и всё.
- Сестра Симплиция, подождите! Могу ли я вас попросить об одном милосердном деле?
- О каком, сестра? - настороженно спросила повариха.
- Тише! аклонитесь пониже, я вам скажу на ухо... - Симплиция заколебалась: ей не хотелось ни во что впутываться. о женское любопытство победило, и повариха сотворила перед i- pace чуть ли не земной поклон. Сестра, следующей жертвой, верней всего, будет Беата, - торопливо зашептала Марго.
- Беата?!! А вы откуда знаете?! - Первым движением поварихи было в ужасе отпрянуть, но Маргарита успела ухватить ее за кончик рукава.
- Предупредите ее, и как можно скорее: пусть старается быть постоянно на людях, пусть избегает укромных мест, кустов, пусть, когда стемнеет, не выходит на улицу, пусть, когда ляжет спать, тщательно запрет и дверь, и окно, - словом, передайте ей: пусть бережется! Поторопитесь! Ради всего святого!
