Спустя два часа прибыли в Астрахань, и в мой альбом, ниже слов бедной графини Ростопчиной - «Никогда не забывать друзей из России и среди них - Евдокию Ростопчину», наши три подруги по путешествию записали:
«Никогда больше не забывать
Мари Петриченкову,
Мари Врубель
Катрин Давыдову.
Волга, борт пироскафа В е р б л ю д».
Мы оставались в Астрахани восемь дней, два из них провели у князя Тюменя и вернулись от него 2 ноября. Настало время продолжить путешествие.
Примечание:
Родосский колосс – бронзовая фигура Гелиоса, бога Солнца, высотой 32 метра была установлена в гавани острова Родос в 280 году до н. э. и считалась одним из семи чудес света; ее сооружали 12 лет и потратили 300 золотых талантов; одно время ошибочно полагали, что ноги гигантской статуи были широко расставлены, образуя арку, под которой в гавань могли проходить даже большие корабли; колосс рухнул в 224 году в результате землетрясения; в VII веке н. э. Мухавиах, арабский завоеватель острова, продал бронзовые обломки некому еврейскому предпринимателю; для вывоза металлолома потребовалось 900 верблюдов.
___
Вы помните, что мы выехали из Астрахани, чтобы совершить нашу небольшую экскурсию в Калмыкию.
После нашего визита к князю Тюменю, мы находились в Астрахани уже восемь дней и за эти восемь дней повидали много чего.
Теперь речь шла об отъезде из Астрахани.
Не знаю, в какой пьесе Локруа, но твердо помню, что одного месье, по имени Арналь, он заставил сказать: «Из Астрахани не возвращаются». Мы почти уверовали, что эта аксиома имеет силу закона. Однако мы вошли уже во 2-е ноября: пробил час отъезда. Адмирал Машин предлагал, о чем нисколько не забывали, отправить нас в Баку или, по меньшей мере, в Дербент, на Т р у п м а н н е, когда это судно вернется из Мазендерана.
Нанесли визит адмиралу; целью визита было спросить адмирала, есть ли у него новости о Т р у п м а н н е.
Т р у п м а н н прибыл во время нашей поездки в Тюмененскую и вновь уходил на следующий день. Это был последний за год рейс, который он должен был совершить в Баку; надлежало бы этим воспользоваться.
Адмирал отлично помнил свое обещание, которое мне дал; но он усердно расхваливал мне дорогу по суше, говорил мне, что я буду весьма неправ, если откажусь от такого варианта путешествия. Я догадался, что тут какой-то угорь кроется под камнем. Попросил адмирала оставить в покое всякую национальную гордость и открыто поделиться со мной своими соображениями насчет нашего похода по Каспийскому морю. Тогда, припертый к стенке, или, скорей, по зову совести, адмирал открылся, что был готов сдержать свое слово, охотно помог бы с посадкой на Т р у п м а н н, но, всецело отвечающий за наш отъезд, он никак не смог бы отвечать за наш приезд по назначению.
Нет ничего более курьезного, чем русский флот на Каспии. На четыре судна приходилось два севших на песчаную мель, одно, машина которого вышла из строя, и еще одно, гребное колесо которого сломалось. Оставался один Т р у п м а н н. Но бедный Т р у п м а н н 18 дней возвращался из Мазендерана. Его машине не доверяли, так что большую часть времени он шел под парусами. Вот почему при изменчивых ветрах, дующих в зимний сезон, не было уверенности, что мы прибыли бы в Баку.
Мы могли доверить Т р у п м а н н у только наши дорожные сундуки, чтобы разгрузиться. Я же слишком держался за все, что вывозил из России, чтобы с этим всем разлучаться; к тому же, если мы не были уверены, что доберемся до Баку, то наши вещи были уверены не больше нашего, что там окажутся.
Теперь, от чего проистекает дурное состояние русского флота в Астрахани? От чина.
Я уже объяснил, что такое чин, и какой огромной мощью он обладает в России.
Чин – слово, весьма возможно, китайского происхождения – не только место, которое занимают, это еще права, соответствующие рангу каждого.
Чин военного инженера дает ему право строить паровые суда. Ну и вот, он использует свое право, чтобы зарабатывать сто тысяч франков и, может быть, двести тысяч франков на пароходе, который строит; и строит как можно больше пароходов.
Он ничего не смыслит в строительстве пироскафов; он будет их строить до тех пор, пока не постигнет чего-нибудь в этом деле. Пять-шесть миллионов, вот во что русскому правительству обходится специальная подготовка военного инженера; но что за важность! Правительство могло бы заказывать обществам [фирмам] строительство судов, и они стоили бы ему на сто-двести тысяч франков дешевле, и платило бы за них только тогда, когда суда были бы способны двигаться.
Но это было бы слишком просто, и не было бы путаницы, которая приносит доход. Впрочем, это расстроило бы систему зубчатых колес административной машины; да и что произошло бы, если бы нарушилась система столь хорошо отлаженной машины!
Неслыханно то, что звучит в рассказах самих русских о хищениях, которые совершаются в администрациях, главным образом, - в военных администрациях.
Все знают о кражах и ворах, однако, и жулики продолжают воровать, и кражи становятся все более громкими. Единственный, кто якобы не знает ни о кражах, ни о ворах, это – император.
При его величестве Николае I, особенно в период Крымской войны, жулье достигло высоты своей фантазии, которая обнаружила у тех, кто занимался хищениями, чрезмерное богатство воображения.
Реабилитируем Неаполь, свидетельствуя, что воры есть как на Юге, так и на Севере, как в Неаполе, так и в Санкт-Петербурге.
Мы не говорим здесь о мелких кражах, которые состоят в том, чтобы стибрить шейный платок, табакерку и даже часы. Мы говорим о таких великих кражах, которые не только обогащают, но делают знаменитым вора, о делах, которые благовоспитанные люди называют спекулятивными.
Вообще, в русских спекуляциях такого рода наибольший доход приносит крупный рогатый скот.
Русские спекулянты, как египтяне времен фараонов и Птолемеев, должны были бы воздвигнуть алтари быку Апису.
Руководители Компании быков [V o l o v I ; r a t y - В о л о в ь и р а т и], например, во время Крымской войны принимали от генерального директора армейской администрации пять сотен быков, а расписывались в приеме шестисот. С самого начала появлялась такая вот сотня быков, и администратор получал из рук в руки без малого сорок тысяч франков.
Пятьсот быков оказывалось у Компании. Сейчас мы увидим, сколько из этих пяти сотен быков достанется солдатам.
За нехватку сотни быков в Компании - отчитываться ей самой, как сумеет. Если она не могла довести численность стада до шестисот голов, прогоняя его через пункты, обозначенные как этапные, и попутно завладевая волами, которые попадались под руку, то мэра [старосту] деревеньки заставляли выдавать свидетельство о гибели одного животного; это стоило рубль. За четыреста рублей, то есть за шестнадцать или семнадцать сотен франков, приобреталось сто сертификатов.
Один офицер рассказывал мне, что при отходе русских войск с берегов Дуная в пределы России, он видел главу Компании быков, сопровождающим на протяжении трехсот-четырехсот верст повозку с замороженным павшим быком. В каждой деревне тот добивался справки на мертвого быка и продавал одного быка живого, за которого клал деньги в собственный карман, но мясо которого солдат не клал себе на зуб.
Из пятисот быков, переданных Компании, солдаты не съедали и десяти.
В последнюю войну правительство получило официальный отчет, содержащий информацию, что пришлось собрать стадо из восемнадцати сотен быков – по сто пятьдесят рублей каждый. Может быть, это было немного дорого, но в военное время к этому особо не присматриваются. Эти восемнадцать сотен быков куплены, и надлежало их кормить. Их и кормили пять месяцев.
С заключением мира, через пять месяцев, быки стали ненужными: их забили. Забитых быков надлежало засолить. Купили соль.
Каждый из этих вымышленных быков, с учетом покупки, прокорма и засолки, поднялся в цене до трехсот рублей (двенадцати сотен франков). В целом это дало кое-что, а именно – два миллиона франков. Не стоит повторять, что ни один из этих восемнадцати сотен быков не существовал.
Калино – наш Калино, танцор Калино, ополченец 1853 года – рассказывал мне, что побывал в составе одной роты, направлявшейся из Нижнего Новгорода в Крым. Капитану, командовавшему ротой, на каждый день ассигновали сумму в сто двадцать рублей на покупку быка, мясо которого должно было обеспечивать ежедневное питание этой роты. И он купил быка в Нижнем.
Каждый раз, когда офицер, старший по званию, встречал конвой и спрашивал:
- Как с быком, капитан?
