Иногда обнаружить мотив преступления и стоявшую за ним личность было проще пареной репы, хотя гораздо чаще мы только попадали пальцем в небо, не находя настоящих ответов. Если уж мне было невыносимо наблюдать за этим, то можно себе представить, каково приходилось папе.
— Нет, я отказываюсь это понимать. — Он снял очки для чтения и устало потер глаза. — Они ведь сами не хотели каст. Мы выждали, сколько положено, а затем постепенно ликвидировали кастовую систему, чтобы дать им возможность приспособиться к нововведениям. А теперь они жгут дома.
— А имеется ли хоть какой-нибудь способ все это урегулировать? Может, стоит организовать специальный совет для рассмотрения жалоб?
Я снова посмотрела на фото. Стоявший с краю сын хозяина рыдал над руинами ресторана, оплакивая потерянное имущество. Да, в глубине души я прекрасно понимала, что мы физически не сможем удовлетворить поток жалоб, как, впрочем, и то, что папа не сумеет сидеть сложа руки.
— Значит, ты поступила бы именно так? — посмотрел на меня папа.
— Нет, я спросила бы своего папу, как собирается поступить он, — улыбнулась я.
— Идлин, у тебя не всегда будет такая возможность, — вздохнул папа. — Ты должна быть сильной, решительной. Скажи, как бы ты, например, урегулировала данную конкретную конфликтную ситуацию?
— Не уверена, что мы можем хоть что-нибудь сделать, — подумав, ответила я. — Ведь невозможно доказать, что былая принадлежность к определенной касте стала причиной отказа в повышении по служебной лестнице. Единственное, что мы можем сделать, — начать расследование с целью выявления поджигателя. Семья потеряла средства к существованию, и кто-то должен за это ответить. Поджог не средство для свершения правосудия.
Папа печально покачал головой:
— Полагаю, ты абсолютно права. Я был бы рад, если бы мог им помочь. Но что самое главное, нам необходимо понять, как предотвращать подобные эксцессы в будущем. Ведь они случаются все чаще, и меня это пугает.
Сунув газету в корзину для мусора, папа встал и подошел к окну. Судя по его позе, он пребывал в крайнем напряжении. Хотя иногда та роль, что он играл в Иллеа, дарила ему море радости. Он любил, например, посещать школы, на благо которых неустанно трудился, или следить за процветанием населения в мирную эру, начало которой провозгласил. Однако такие моменты случались не так уж часто. В основном папа был глубоко озабочен состоянием дел в стране, и во время встреч с журналистами ему приходилось фальшиво улыбаться, дабы передать остальным чувство уверенности и спокойствия. Мама по мере сил пыталась разделить с ним бремя ответственности, и тем не менее нам всем начинало казаться, будто груз забот о судьбе родной страны буквально давит папе на плечи. А в один прекрасный день эту тяжкую ношу мне придется взвалить на себя.
И как это ни глупо, я уже начала опасаться, что поседею раньше времени.
— Идлин, будь добра, сделай для меня пометку. Напомни мне написать губернатору Харпену в Зуни. Да, и отметь, что писать надо Джошуа Харпену, а не его отцу. А то я постоянно забываю, что именно сын выиграл выборы.
Я записала его инструкции элегантной скорописью, представляя себе, как приятно будет папе увидеть мои записи. Ведь в свое время именно папа муштровал меня по части чистописания.
Улыбаясь своим мыслям, я повернулась к папе, но мое лицо моментально вытянулось, когда я увидела, как он растерянно трет лоб в тщетной попытке отыскать решение навалившихся на него проблем.
— Папа? — (Он повернулся, инстинктивно расправив плечи, словно боялся показаться слабым в моих глазах.) — Как думаешь, почему это происходит? Ведь раньше все было по-другому.
Папа задумчиво поднял брови.
— Безусловно, по-другому, — произнес он, обращаясь, скорее, к себе самому. — Поначалу люди, казалось, были вполне довольны. И даже устраивали праздники по случаю ликвидации очередной касты. И только последние несколько лет, когда цифровые обозначения были официально отменены, все покатилось под откос. — Он снова уставился в окно. — Я только одно могу сказать. Те, кто вырос в кастовом обществе, прекрасно понимают, насколько сейчас стало лучше. По сравнению с прежними временами им гораздо легче вступить в брак или найти работу. Финансовые возможности семьи уже не ограничены одним полем деятельности. И в сфере образования больше свободы действий. Но вот в том, что касается тех, кто родился уже в новых условиях и присоединяется к оппозиции... Полагаю, они просто не знают, что еще могут сделать. — Затем он посмотрел на меня и пожал плечами. — Мне нужно время. Нужно найти способ поставить на паузу, все наладить и снова нажать кнопку «плей».
Я заметила глубокую морщину у него на лбу.
— Папа, не уверена, что это возможно.
— Но мы уже делали так прежде, — хмыкнул он. — Я как сейчас помню... — начал он и перевел взгляд на меня.
В глазах его я прочла молчаливый вопрос.
— Папа?
— Да?
— Ты в порядке?
Он растерянно заморгал:
— Да, дорогая. В полном порядке. Почему бы тебе не заняться урезанием расходных статей бюджета? А твои предложения мы обсудим днем. Сейчас мне надо поговорить с твоей матерью.
— Конечно.
Я никогда не обладала блестящими способностями к математике, а потому работа над урезанием бюджета или финансовыми планами занимала у меня вдвое больше времени, чем у других. Однако я категорически отказывалась, чтобы один из папиных советников стоял у меня за спиной с калькулятором и наводил порядок в финансовой неразберихе. Я всегда добивалась точности в расчетах, пусть даже ценой очередной бессонной ночи.
А вот Арен, само собой, был прекрасным математиком, но ему не было нужды присутствовать на совещаниях по поводу бюджета, или зонирования, или здравоохранения. Он легко отделался, и все благодаря каким-то несчастным семи минутам.
Папа похлопал меня по плечу и вытолкал из комнаты. Однако мне не удалось сосредоточиться на цифрах. В памяти то и дело всплывало папино озабоченное лицо, причем озабоченность эта явно имела прямое отношение ко мне.
Поработав несколько часов над отчетом об исполнении бюджета, я решила прерваться и вернулась в свою комнату, чтобы Нина могла сделать мне массаж. Вообще-то, я любила себя побаловать в течение дня. Платья, сшитые точно по мне, экзотические десерты, которые подавались просто потому, что сегодня четверг, а также бесконечное множество красивых вещей делали жизнь интереснее и, естественно, были наиболее приятной частью моей работы.
Окна моей комнаты выходили в сад. И по мере того как день клонился к вечеру, высокие стены постепенно окрашивались мягким медовым светом. Я сосредоточилась на тепле, идущем от умелых пальчиков Нины.
— В любом случае, у него стало такое странное лицо. Он вроде как на минуту оказался где-то далеко.
Я пыталась объяснить папино загадочное исчезновение сегодня утром, хотя постичь произошедшее было нелегко. Я даже не уверена, удалось ли папе найти маму, так как в кабинет он больше не вернулся.
— А он, случайно, не заболел? Вид у него последнее время и правда усталый. — Нина говорила, продолжая творить чудеса своими волшебными руками.
— Разве? — По-моему, папа не выглядел таким уж усталым. — Возможно, он просто слишком напряжен. Да и как иначе? Ведь ему приходится принимать столько важных решений.
— А в один прекрасный день это придется делать вам. — В голосе Нины чувствовались явное беспокойство и одновременно радостное возбуждение.
— А это значит, что тебе придется в два раза чаще делать мне массаж.
— Ну, я не знаю, — ответила она. — Возможно, через пару лет мне захочется попробовать чего-нибудь новенького.
— А чем ты займешься? — поморщилась я. — Не уверена, что в стране так уж много предложений, более привлекательных, чем работа во дворце.
Но тут в дверь постучали, и она не успела ответить на вопрос.
Я встала, набросила на себя для порядка блейзер и кивнула Нине, чтобы та впустила гостей.
В комнату вплыла улыбающаяся мама, а за ней показался папа. И я машинально отметила для себя, что дислокация всегда была именно такой. Во время торжественных мероприятий или званых ужинов мама всегда держалась рядом с папой или шла сразу за ним. Но когда они были просто мужем и женой — а не королем с королевой, — папа всегда следовал за ней.
— Привет, мам. — Я шагнула маме навстречу, чтобы обнять ее.
Мама поправила выбившуюся у меня из прически прядь волос:
— Мне нравится, как ты выглядишь.
Я гордо отошла назад и разгладила платье:
— Ты не находишь, что браслеты идеально сюда подходят?
— Потрясающее внимание к деталям, — хихикнула мама.
Время от времени мама позволяла мне выбирать для нее украшения или туфли, хотя такое случалось нечасто. В отличие от меня, она не любила побрякушки и не пользовалась дополнительными аксессуарами для обрамления своей красоты. Да и, честно говоря, особо в них не нуждалась. Мне нравился ее классический стиль.
