– Здесь так хорошо. Почти как дома.
Доминик все так же хмуро смотрел в сторону, но от Кэтрин не ускользнула перемена в его настроении. Слова о доме пробудили в нем любопытство
– Ты жила рядом с озером?
Кэтрин кивнула.
– Да, у маленького чудного озера, чуть побольше, чем это.
– Где?
– В Девоне. Недалеко от побережья. Когда я была совсем маленькой, отец часто брал меня на рыбалку. Мне нравилось.
Кэтрин улыбнулась, вспомнив коротенькие бриджи, которые брала у сынишки повара, чтобы ездить на рыбалку. Они были слишком широки в талии и тесноваты в бедрах, но тогда ей нравилось их носить.
– Но когда я стала постарше, – продолжила Кэтрин, – то решила, что для леди рыбалка и все такое – занятия неподходящие.
Доминик усмехнулся:
– Слишком леди для… слишком многих вещей.
Кэтрин оставила его реплику без ответа, продолжая рассказ:
– К семи годам куклы стали занимать меня больше, чем рыбалка. Мне правилось одевать их в красивые наряды, которые помогала мне шить мама, и устраивать для них маленькие чаепития.
– Чаепития? – удивленно переспросил Доминик.
– Мне всегда нравилось то, что должно нравиться женщине; красивые наряды, красивая посуда, запах духов и шелест шелков. – Кэтрин грустно улыбнулась и добавила: – Если бы мои родители могли видеть меня сейчас, они бы не узнали своей маленькой послушной девочки.
Доминик усмехнулся и тоном, весьма сухим и не очень-то добрым, сказал:
– Позвольте не согласиться. В настоящий момент ваше английское благоразумие на изумительной высоте. Вы можете гордиться своим воспитанием, миледи.
В его устах «английское» прозвучало так уничижительно, что Кэтрин вдруг пожалела, что не родилась цыганкой или, на худой конец, француженкой.
– Если я правильно тебя поняла, ты одобряешь мое поведение?
– А ты как думаешь? – Доминик смерил ее тяжелым взглядом.
– А я думаю совсем наоборот: вчера я вела себя не как леди. Мало того, что я нагрубила, так еще и солгала.
Доминик тряхнул головой, и черные блестящие кудри мягко упали на лоб.
– Не оправдывайся, Кэтрин. Ты сказала то, что думала.
– Я хотела лишь остановить тебя. Вот и все. А в тот момент это был единственный способ… как-то… сделать нормальными наши отношения.
Доминик криво усмехнулся.
– Что ты называешь нормальным, Катрина? Когда спишь одна и не делишь постель с никчемным цыганом?
Кэтрин посмотрела ему в глаза. Во взгляде его оставалась враждебность. Он не собирался делать шаг к примирению. Ну что же, нет так нет. Она скажет ему все, а он пусть поступает, как хочет.
– Ты прекрасный человек, Доминик. Я никогда не забуду, что ты спас меня от Вацлава. И вчера ночью ты, наверное, поехал за мной потому, что мне грозила опасность. – Кэтрин дотронулась до щеки Доминика. – Я видела, как ты относишься к Яношу и другим детям. Я вижу, как они на тебя смотрят. Я вижу, как ты обращаешься с матерью, со старым Джозефом, даже с Яной. Ты не хотел в тот раз обижать ее, теперь я понимаю.
– Кэтрин, – тихо сказал Доминик, протягивая к ней руку, но Кэтрин жестом остановила его.
– Я восхищаюсь тобой, Доминик, восхищаюсь твоей смелостью и твоим благородством. Но я должна вернуться в Англию, к своей семье.
– К родителям? К братьям и сестрам?
Кэтрин покачала головой.
– Нет. Мои родители умерли, и у меня нет братьев и сестер.
– Прости, – тихо сказал Доминик. – Но тогда я не понимаю, почему ты хочешь домой, если у тебя в Англии никого не осталось.
Если бы только она могла сказать ему правду, попросить о помощи. Но что она могла ему предложить за помощь? Золото? Едва ли ему нужны ее деньги. Похоже, он и так достаточно богат. А титул… Скорее всего, узнай он о том, что перед ним графиня, он действительно решит, что она считает его ниже себя. Во всяком случае, сейчас не время для такого признания. Сейчас надо как-то загладить свою вину.
– Так, может, у тебя кто-то есть? – спросил Доминик, так и не дождавшись ответа. – Муж или любовник?
У Кэтрин словно гора с плеч свалилась. Доминик сам бросил ей соломинку, и она с удовольствием ухватилась за нее:
– Да.
Кэтрин сжала за спиной кулаки. Только бы не выдать себя. Только бы он не догадался, что она лжет.
– Видишь ли, я помолвлена. Мы поссорились, и я убежала. Я уверена, что он ищет меня, молит Бога, чтобы я нашлась.
– Тот мужчина… Ты его любишь?
Черные глаза смотрели на нее пристально, испытующе, словно хотели прочесть ее мысли.
«Скажи „да“, – уговаривал внутренний голос. – И все это безумие разом прекратится».
– Он очень добрый и великодушный человек, – сказала Кэтрин, потупившись. – Мы так хотели быть вместе.
По его глазам Кэтрин поняла, что Доминик сочувствует ей, может быть, немного жалеет.
– Я кое-что знаю о светской морали, Кэтрин, – сказал он тихо. – Неужели ты серьезно думаешь, что после всего, что с тобой произошло, этот человек женится на тебе? Большинство мужчин отказываются от женщины, если такое случается.
– Он не большинство.
Господи, Доминик прав. Сколько хлопот она доставит дяде, когда вернется. Ему придется употребить все свое влияние, чтобы избежать скандала. Ну ничего, главное – поскорее попасть домой.
– Расскажи мне об этом «небольшинстве».
Доминик расслабленно откинулся и прикрыл глаза.
Кэтрин вздохнула с облегчением. Кажется, он поверил.
– Он очень красив, – сказала она. Как ни неприятно было продолжать, выхода она не видела. – …И очень силен. Он хорошо знает жизнь.
Кэтрин старалась представить своего воображаемого возлюбленного.
– Он может быть требовательным, но может быть и нежным.
Доминик сдвинул брови.
– Он богат? У него есть титул?
Кэтрин покачала головой.
– Нет. Он вовсе не богат, но вполне состоятелен.
– Чем он занимается?
Кэтрин облизнула губы. Господи, что бы такое придумать?
– Он… э… выращивает лошадей. Ему нравится жить в пригороде. Он любит природу. И детей. Он очень любит детей.
– Понимаю.
Темные глаза скользнули по ее лицу. Выражение их было каким-то странным.
– Ну что же, я тебя понимаю. Таких мужчин женщины любят.
– Да, конечно.
Мужчина, которого она описала, действительно ей нравился. И вдруг Кэтрин поняла, что ее придуманный жених как две капли воды похож на Доминика. За одним исключением: Доминик был здесь, рядом, а не в Англии, Оставалось мечтать, что он не узнает в описании себя.
– Давай поговорим о тебе, – внезапно предложила Кэтрин, чтобы избежать дальнейших расспросов Доминика. – Твоя мать говорит, что ты никогда не женишься. Разве тебе не хочется иметь жену и детей?
– Этого, моя сладкая, мне как раз хочется меньше всего, – неожиданно резко ответил Доминик.
– Почему? – Она вдруг почему-то ужасно огорчилась.
– Это долгая и неприятная история, и сейчас у меня нет настроения ее обсуждать. Мы, кажется, задержались, – добавил он, вставая и беря ее за руку, – пошли домой.
Он снова погрустнел. Но почему? Кэтрин не могла понять.
– Доминик!
– Что?
– Ты меня простил?
Он улыбнулся, и его красивое лицо стало еще привлекательнее.
– Ах, рыжий котенок, когда ты так на меня смотришь, я готов простить тебе что угодно. Только пообещай мне, что ты не станешь больше подвергать себя опасности – даже если тем самым ты хочешь всего лишь доказать, что можешь справиться с любыми бандитами, повстречавшимися на твоем пути.
Он опять дразнил ее, и Кэтрин засмеялась.
– Так ты действительно волновался из-за меня тогда? Хоть немножечко?
– Волновался? Если бы ты не показалась мне такой дьявольски прекрасной тогда, с пистолетом в руке, я бы из тебя душу вынул.
– Так вот твоя благодарность?
– Да, – улыбнулся Доминик. – Вот моя благодарность.
– Ну спасибо, порадовал.
– Ничего этого не случилось бы, любовь моя, – горячо заговорил Доминик, – если бы ты поверила, что я отвезу тебя в Англию. Будь послушной девочкой, и я, даю слово, доставлю тебя в целости.
– Прямо в объятия моему жениху? – не удержалась Кэтрин, но заметив, как помрачнел Доминик, поняла, что переиграла.
– Да, прямо в объятия.
Опять она все испортила. Ведь давала же себе слово держать язык за зубами.
«Дурочка, – думал Доминик. – Да ни один здравомыслящий англичанин не женится на девушке, которая побывала у цыган. Тем более ее и девушкой-то теперь не назовешь».
Но, удивительно, эта мысль злила Доминика. Девственница или нет, Кэтрин была подарком для любого мужчины. Сложись все по-другому, он не стал бы отвергать ее из-за подмоченной репутации. Он от нее не отступился бы.
Теперь, после ее ошеломляющего признания, после того как она решилась прийти к нему, попросить прощения, его желание к ней лишь возросло. Если бы Доминик был на месте того англичанина, он бы сделал ради нее все.
Кроме того, сейчас он по-настоящему поверил в то, что она его хочет. Он вытеснит из ее мыслей англичанина. Кэтрин, может, и думает, что все еще любит его, но тело ее, то, как она откликается на его ласки, говорит об обратном.
