его взгляд. Это спокойствие было моей личной крепостью, моим оружием против его внутренней агрессии и мощи. Я повыше приподняла подбородок, не собираясь опускать глаза. – Теперь мне многое стало понятно…
Юлиан не понял смысла моих слов. Он не верил Сюзанне, то есть мне, настолько, что даже не пытался относиться серьёзно к тому, что я произносила.
Но при внешней невозмутимости внутри я до сих пор дрожала от того страшного видения, в котором увидела герцога иным. Что же это все-таки было? Неужели почудилось? Да, скорее всего почудилось, потому что передо мной точно стоял всего лишь человек, обычный человек…
Душа начала успокаиваться.
Человека я не буду бояться. Моя совесть перед ним совершенно чиста.
- Вы помогли мне, - я указала на свою руку. – Почему вы это сделали?
Брови герцога вопросительно изогнулись, губы тронула презрительная улыбка, слово я сморозила очевидную глупость.
- Ты моя невеста, и очень скоро станешь женой. От твоей преждевременной смерти мне нет никакой пользы… - ответил Юлиан высокомерно, отвернулся и подошел к окну, величественно заведя руки за спину.
Я несколько мгновений рассматривала его, чувствуя, что крепкое, буквально небесное спокойствие полностью затопило моё естество. Словно после этих писем я поняла, что Юлиан – тоже обычный человек. Или же понимание некоторых причин его поведения заставило меня ощутить себя увереннее.
Именно поэтому сейчас мои мысли потекли в непривычном русле.
Герцог был... очень красив. Я и раньше это замечала. Идеальный профиль был достоин кисти притязательных художников. Длинные чёрные волосы – слегка волнистые и густые - придавали его облику законченного совершенства.
Но это была ледяная красота. Красота, которая не могла тронуть сердце. Ведь я знала, что за ней таится вселенская жестокость и жажда мести.
Однако прямо сейчас Юлиан не бушевал и не выплевывал мне в лицо бесконечные обвинения, как это было раньше. Он незримо изменился…
Как бы мне хотелось в это мгновение затишья сказать ему правду! Что я не Сюзанна и никогда ею не была. Что его обиды и разочарования относятся к совершенно другой женщине и что любил он её, а не меня…
Но, во-первых, он мне не поверит. Никогда. А во-вторых, я не могу подвергнуть опасности жизнь Нисси…
Выдохнула.
- Могу ли я вернуться в свою комнату? – кроме этого, я не знала, о чём его спрашивать, но Юлиан вдруг обернулся и посмотрел на меня изучающе.
- Я принял решение провести бракосочетание на этой неделе. Оно будет крайне скромным, - улыбнулся он так, словно эта новость о скромности мероприятия должна была меня задеть.
Но меня задело другое: сроки!
- Почему... так скоро? – выдохнула я, чувствуя, что снова начинаю паниковать. Если он действительно женится на мне, нам придется делить с ним ложе и у меня уже не будет никакого шанса вырваться на свободу…
Юлиан почувствовал моё смятение.
- Я больше не желаю ждать! – заявил он самодовольно. – Думаю, письма напомнили вам о том, как сильно я желал исполнить волю родителей и жениться на вас. Ну вот, мы и дождались!
Последнюю фразу произнёс так, словно она должна была прибить меня окончательно.
А я вдруг подумала о том, что, пугаясь, я веду себя неправильно.
Писание говорит, что не слова открывают правду о человеке, а его дела. Моим словам никто не поверит, но дела смогут сказать обо мне очень многое.
Я подобралась, согнала с лица огорчение и страх, после чего слегка поклонилась.
- Благодарю вас, что позаботились обо мне, милорд – прошептала со всевозможным смирением, какое только могла изобразить. – Скромность всегда была добродетелью, поэтому она безусловно должна украсить любое торжество!
Я бросила быстрый взгляд в лицо Юлиана и с довольством увидела в его глазах смятение. Кажется... он действительно не узнавал меня. Кажется, совсем не так должна была сейчас вести себя Сюзанна.
Моё сердце трепетно забилось.
Я Елизавета, и это обязательно докажу!
***
Конюшни поместья де Армье. Через час…
Юлиан стоял у входа в конюшни, словно не решаясь войти. Рядом мялся главный конюх – невысокий мужчина возрастом около пятидесяти лет.
- Леди действительно никто не помогал? – осведомился герцог холодно.
- Да, милорд! Безусловно… – трепеща, ответил мужчина. – Она всё сделала сама…
Юлиан вошел в помещение и начал прохаживаться вдоль стойл, внимательно осматривая каждое. Хмурился всё сильнее.
- И никто не давал ей инструменты? – уточнил он, скептически посмотрев на конюха, который испуганно плёлся позади.
- Нет, что вы! – побледнел мужчина. – Ваш приказ для нас закон. Она работала куском доски. Мы оставили его около сена.
Юлиан ускорил шал и нашёл стог. Остановился, выцепив взглядом грязный неказистый обломок, и отчетливо вздрогнул.
Конюх не знал, что ждать от хозяина, поэтому невольно втянул голову в плечи.
Но герцог молча разглядывал обломок ещё довольно долгое время, после чего развернулся и решительно направился обратно.
- Кто же ты такая, Сюзанна де Тюрдор? – долетели до испуганного слуги слова Юлиана, а через мгновение он исчез в проёме дверей.
Конюх с облечением вытер пот со лба и тоже уставился на «орудие» труда аристократки, проведшей в этом зловонном месте весь вчерашний день.
Она не кричала, не скандалила, не возмущалась, а молча и, главное, поразительно умело выполняла эту страшно грязную работу буквально голыми руками.
Аристократки такими не бывают.
Она или не благородная леди, или... действительно стала другой.
С этого момента по поместью пополз робкий слух, что Сюзанна де Тюрдор ушла в монастырь добровольно и искренне покаялась в своих грехах…
Глава 18. Другая сторона Юлиана...
Атмосфера в поместье невидимо изменилась. Шепотков за спинами я больше не слышала, хоть слуги и продолжали меня сторониться. Герцог, кстати, тоже всячески избегал моего общества, по крайней мере, в последние три дня.
Но я помнила о том, что к концу недели он обещал устроить наше бракосочетание, и эта мысль постоянно приводила меня в уныние.
Нет, я не могла себе представить, что стану женой этого человека. Это неправильно! Однако я была в ловушке.
Жила снова в своих покоях, кормили меня регулярно. Ежедневно приходил лекарь – сухонький старичок с подслеповатыми глазами - и тщательно перевязывал мне рану.
Рана успешно заживала, припухлость почти прошла. Иногда забегала Грета и улыбалась, как ласковое солнышко. Она стала для меня настоящей отрадой.
Именно от нее я узнала несколько сплетен.
- О вас стали говорить и хорошее! –
