— У тебя всё хорошо и у меня всё хорошо. Следуя этой логике, у нас всё хорошо, — Слоан
не отводила взгляда от душевого трапа. Несколько секунд спустя я поняла, что она считала —
считала дырочки в трапе, плитку на полу.
— Мы не хотели бросать тебя, — сказала ей я.
— Я к этому привыкла.
Учитывая то, как работал мозг Слоан, она наверняка провела всю жизнь до программы в
стороне от людей. Я была её соседкой по комнате, и ещё я было профайлером — я должна была
знать это.
— Дин и мой друг, — Слоан говорила тихо, но сердито. Она подняла взгляд от пола, но не
обернулась ко мне. — Я не умею вести себя на тусовках и вечеринках. Я всегда говорю глупости.
Делаю что-то не так. Я прекрасно знаю это… Но даже числа — лучше, чем ничего, и если бы я
пошла с вами, Лия не осталась бы одна, — Слоан замолчала и прикусила губу. — Она ведь даже не
спросила, — она тяжело сглотнула. — Прежде чем появилась ты, Лия могла бы позвать с собой
меня, — Слоан, наконец, обернулась ко мне. — Вероятность составляла всего шестьдесят девять и
шесть десятых процента, но она правда могла позвать меня.
— В следующий раз, — сказала я Слоан. — Я позову тебя.
Слоан осторожно выслушала мои слова и кивнула.
— Теперь мы должны обняться? — спросила она.
Вопрос прозвучал непринужденно. Я обвила её плечи руками и стиснула её в объятьях.
— По статистике, — сказала мне Слоан, больше походя на обычную себя, — ванная —
самая смертоносная комната во всём доме.
Я нашла Майкла за работой над машиной. Если точнее, я нашла его сжимающим в руках
что-то наподобие электрического полировального станка и глядящим на машину со свирепым
выражением лица.
— Джадд разрешил тебе поиграть с инструментами? — спросила я.
Майкл включил и выключил полировальный станок, словно пробуя, а затем улыбнулся.
— Джадд — здравомыслящий человек.
— Значит, он не знает, что ты играешь с инструментами? — заключила я.
— Никакой самоинкриминирующей информации, — сказал мне Майкл.
После короткой паузы я задала вопрос, ответ на который мне очень хотелось услышать.
— У нас всё хорошо?
— А почему у нас что-то может быть не хорошо? — Майкл включил электрический
полировальный станок и попытался атаковать ржавчину на переднем бампере, заглушая наш
разговор.
Я думала, что смогу оставить всё, как есть, но всё менялось само с собой. Между нами с
Майклом. Между нами с Дином.
— Майкл, — сказала я так мягко, что он не должен был различить моих слов за грохотом
инструмента.
Майкл отключил полировальный станок. Затем он обернулся ко мне. Я чувствовала себя
голой под его взглядом, как чувствовала себя всегда, зная, что моё лицо выдает все мои эмоции.
Почему он не мог быть обычным парнем, а не тем, кому хватало одного взгляда на меня, чтобы
понять, что именно я чувствую?
— У нас всё хорошо, Кэсси. Просто за всей твоей невероятной порядочностью и
восхитительной терпеливостью, тебе нужно хоть разок дать волю эмоциям. Может дважды. Или
семь раз.
Он выплескивал своё разочарование во мне на свою машину.
— Между нами с Дином ничего не было, — сказала я.
— Я знаю, — ответил он.
— Между нами с Дином ничего не будет, — сказала я.
— Это я тоже знаю, — Майкл снова склонился над машиной. — И даже лучше, чем ты. Ты
смотришь на Рэддинга и видишь всё, что вас связывает. А когда я смотрю на него, я вижу
настолько яростного человека, что среди этой ярости нет места кому-то ещё.
Вдруг, я поняла:
— Поэтому тебе не нравится Дин.
— Потому что он не умеет встречаться с девушками? — хмыкнул Майкл. — Я почти
уверен, что именно это его качество я и ценю больше всего.
— Нет, — сказала я, так и эдак вертя эту мысль в своём мозгу. — Потому что он зол, но
сдерживает злость. — На месте Дина я бы тоже была в ярости. Я понимала, почему он не позволял
себе выплескивать чувства, почему всеми силами боролся с этим. Он боялся, что стоит ему
сорваться, и он не сможет остановиться. Но я никогда не думала о том, каково Майклу находиться
рядом с кем-то вроде Дина.
Майкл взглянул на меня:
— Ты профилируешь меня.
Я пожала плечами.
— Ты всё время читаешь мои эмоции.
Он ненадолго замолчал.
— И что ты видишь?
Кажется, он только что дал мне что-то близкое к разрешению копаться в его голове.
— Ты вырос в доме, где всё казалось идеальным, имел всё, что только можно купить за
деньги. Но в действительности всё было далеко не идеально, — об этом Майкл рассказывал мне,
но я решила не останавливаться и на цыпочках забралась в опасные воды. — Ты научился читать
эмоции, потому что твоего отца было сложно понять, а ты должен был знать, когда он был зол.
Майкл не ответил.
— Даже когда он улыбался или смеялся, ты должен был видеть, не сердится ли он, — я
проглотила ком эмоций в моём горле. — Ты должен был сторониться его в такие моменты. Чтобы
он не бил тебя.
— Когда-то Дин сказал мне что-то подобное, — Майкл скрестил руки на груди, не отрывая
от меня взгляда. — Только он и подавно не старался быть таким приятным.
Когда мы с Майклом познакомились он совершенно не доверял профайлерам — и сильно
недолюбливал Дина. Я никогда не задумывалась о том, что Дин мог как-то спровоцировать такое
его поведение.
— Что он сказал тебе? — спросила я, чувствуя, как у меня пересыхает горло.
— Разве это имеет значение? — Майкл взглянул на дом. — У него ведь есть оправдание
ужасным детством, не так ли? У него кажется есть карточка «освобождение из тюрьмы» из
Монополии, — Майкл улыбнулся, но я видела надрыв в его улыбке. — Игра слов.
— Расскажи мне, — сказала я.
Майкл как ни в чем не бывало обошел вокруг машины, оглядывая её со всем сторон.
Заговорил он вовсе не чтобы ответить на мой вопрос.
— Ярость, — небрежно произнес он. — Может, ты удивишься, Кэсси, но я не всегда
хорошо на неё реагирую, — надрыв прокрался в его голос. — Вообще-то, у меня очень
специфическая реакция на ярость.
Я подумала о каждом незаметном комментарии Майкла на тему дурной крови. Подумала о
том, как Майкл позволяет Лие использовать его, чтобы разозлить Дина.
— Ты размахиваешь красным флагом перед быком.
— Если не можешь заставить их прекратить бить тебя, — произнес Майкл, — приходится
напрашиваться на удары. Тогда ты хотя бы готов. Тогда им не застать тебя врасплох.
Теперь мне было легко представить, каково всё было, когда Майкл присоединился к
программе. Он был совсем не рад этому, но зато ему больше не нужно было делить кров с бомбой
замедленного действия. Но затем он приехал сюда и встретил Дина, у которого была сотня причин
злиться и который боролся со своей яростью на каждом шагу.
— Однажды мы с Лией гуляли до рассвета, — Майкл никогда не скрывал их с Лией
прошлого. Я была так сосредоточенна на картине, которую его слова рисовали передо мной, что не
замечала ничего вокруг. — Поверь, к Дину это не имело никакого отношения. Но когда мы
вернулись на утро, он поджидал нас, буквально дрожа от ярости, едва сдерживаясь.
Я практически видела всё это: Майкл вел себя, как Майкл, Лия вела себя, как Лия, оба они
вредили себе, наслаждаясь хаосом и желанием слегка поиграть на нервах ФБР. Я видела Дина,
беспокоящегося о Лие, проведшей всю ночь непонятно где с незнакомцем, которому у них не было
причин доверять.
— Значит, ты сказал что-то, чтобы Дин оказался на грани, — я не была уверенна, что хочу
знать, что именно сказал Майкл.
— Я нанес метафорический удар, — сказал мне Майкл. — И Рэддинг ударил в ответ.
— Но не кулаками, — уточнила я.
Способности Дина так походили на мои собственные. Мы знали наверняка, что сказать,
чтобы причинить человеку боль. Мы видели слабые места. А слабым местом Майкла был его отец.
Одна лишь мысль о том, что Дин мог использовать это, чтобы сделать Майклу больно, заставила
мой желудок скрутиться в узел.
— Я врезал ему, — добавил Майкл обыденным тоном, словно говорил о погоде.
Он шагнул ко мне, улыбаясь своей привычной улыбкой.
— Знаешь, я всё понял.
— Понял что?
— Ты. Рэддинг. Я понял. Я понял, что он проходит через многое, и ты должна быть рядом.
Такая уж ты, Кэсси. Заботишься о людях. Ты должна помогать. Поверь, я стараюсь не вмешиваться
и позволять тебе делать то, что ты должна. Но это не так уж и просто, — Майкл отвел от меня
взгляд и снова поднял шлифовальный станок. — У меня не слишком много практики в
благоприличии. Я в этом не так уж хорош.
Прежде чем я успела ответить, Майкл включил шлифовальный станок, заглушая звуки
