ночи. Несколько минут я просто стояла там, наблюдая за ним. На подъездную аллею свернула
машина агента Стерлинг. Было довольно темно, так что я не смогла различить её осанки или
выражения её лица, но пока она шагала через лужайку, Майкл склонил голову набок. Он
выключил станок.
— Что? — спросила я.
— Она явно несчастлива, — сказал он мне. — Идет быстро, но в её шагах нет упругости,
руки прижаты к телу. Судя по всему, исследование домика профессора прошло не так удачно, как
ей бы того хотелось.
У меня упало сердце. Я вдруг отчетливо различила звук моего собственного дыхания и
сердцебиения.
Теперь настала очередь Майкла спросить:
— Что?
Я была так зациклена на Дине, будучи по другую сторону стекла в комнате для наблюдения,
что я не слишком много задумывалась о его отце. Я не особенно вслушивалась в сказанные им
слова. Но теперь я могла думать лишь о том, что — благодаря цене, уплаченной Дином — Рэддинг
наконец дал ФБР наводку на место, где мог скрываться профессор.
Будучи «организованным» убийцей, Дэниел Рэддинг преуспел в играх разума. Он умел
вводить людей в заблуждение. Он умел захватывать власть. Если бы он хоть на миг подумал, что
профессор был убийцей, он ни за что не рассказал бы Бриггсу о том, где его найти. Рэддинг мог
рассказать Бриггсу о местоположении профессора лишь при одном условии — благодаря
полученным им письмам, он понимал, что найдя профессора, Бриггс — и Стерлинг, и все
остальные агенты ФБР, поймут, что они далеко не так умны, как им хотелось бы.
Ведь действительно чудесные письма он получал только от студентов.
Когда я не ответила, Майкл окликнул агента Стерлинг:
— Была облава на домик профессора?
Она не произнесла ни слова. Она лишь зашла в дом и захлопнула за собой дверь. И тогда я
поняла, что я оказалась права.
— Никакой облавы не было, — сказала я Майклу. — Думаю, они нашли профессора, —
сглотнула я. — Мы должны были догадаться.
— Догадаться о чем?
— Думаю, они нашли профессора, — повторила я. — Но наш Н.О. нашел его первым.
Ты
Профессор был проблемой. Но ты решил проблему. Всё было сделано быстро и чисто —
одна единственная пуля в голову. И пусть в этом не было артистизма, не было методичности,
ты проявил инициативу. Ты был готов, тебе удалось сделать то, что должно было быть
сделано.
Теперь ты чувствуешь себя сильным, и ты гадаешь, всего какой-то миг, не лучше ли это.
Пистолеты и небольшие аккуратные пулевые отверстия, счастье оказаться тем, кто спустит
курок. Ты мог бы отправить следующую девушку в отключку, связать её, завести в какое-нибудь
Богом забытое место. Ты мог бы позволить ей затеряться в лесу. А затем отследить её,
поймать её на прицел.
Ты мог бы спустить курок.
Одна лишь мысль об этом заставляет твое сердце биться о ребра. Схвати их. Освободи
их. Выследи их. Убей их.
Нет. Ты заставляешь себя не думать об этом, заставляешь вытряхнуть из головы звук
босых ног продирающихся сквозь кустарник — удирающих от тебя. Существует план. Приказ.
Куда более важное дело.
И ты подчинишься ему. Пока что.
Глава 24
Стерлинг и словом не обмолвилась о профессоре. Дин не разговаривал ни с кем из нас.
Жизнь в одном доме с этими двумя — и с уязвимой, закипающей от ярости Лией — походила на
танцы на минном поле. Я чувствовала себя так, словно всё могло взорваться в один миг.
А затем появился директор Стерлинг.
В последний раз, директор ФБР появился в этом доме, сразу после похищения дочери
сенатора.
Его появление не сулило ничего хорошего.
Директор, Стерлинг и Бриггс заперлись в офисе Бриггса. Сидя на кухне, я не могла
разобрать их слов, но каждые несколько минут кто-то повышал голос.
Сначала Стерлинг.
Затем Директор.
Бриггс.
Наконец, повисла тишина. А потом они пришли за нами.
На протяжении последних суток Бриггсу и Стерлинг пришлось несладко. Бриггс выглядел
так, словно он спал прямо в одежде. Стерлинг стиснула зубы. Её рубашка была застегнута под
горло. Как и её пиджак. Учитывая то, что она использовала одежду, как доспехи, эти изменения
подсказали мне, что она готовиться к бою.
— Триста семь, — хмуро произнес директор, оглядывая каждого из нас. — Именно столько
студентов в классе Фогла о серийных убийствах. Сто двадцать семь девушек и сто восемьдесят
юношей, — директор Стерлинг сделал паузу. Когда мы впервые встретились, он напомнил мне
чьего-то дедушку, но теперь в нём не осталось ничего подобного. — У нас очень много
подозреваемых, а я привык использовать все свои ресурсы.
Директор Стерлинг привык делать всё, чтобы удержаться на своей должности. Натыкаясь
на проблему, он анализировал каждое возможное решение: сравнивал цену с выгодой, риск с
вознаграждением.
В этом деле, он взвешивал риск, вероятность разрушить расследование и разоблачить
программу «Естественных» в сравнении с потенциальной выгодой использования всех его
«ресурсов» для поимки убийцы.
Я подумала о Джадде и о его разговоре о скользкой дорожке.
— Нам под страхом смертной казни запретили приближаться к этому делу, — Лия
улыбнулась, словно хищник, играющий с добычей. Ей не нравилось, что мы попались, не
нравилось, что ей сказали держаться от дела подальше, и она была в ярости из-за того, что Дин
даже не глядел на неё.
— Я так понимаю, вы переосмыслили некоторые решения?
Лия не сводила глаз с Бриггса, но, в отличие от неё, я наблюдала за агентом Стерлинг.
Сегодня утром она неспроста оделась, словно на битву. О чем бы нас не собирался попросить
директор, его дочь была против.
— Риск был сведен к минимуму, — четко произнес директор. — А учитывая недавние
события, я считаю, что найдя вам занятие, мы сможем держать вас подальше от проблем.
Судя по всему, директор знал о нашей небольшой поездке в Колониальный Университет.
— Вы пятеро не будете опрашивать свидетелей, — руки Бриггса были расслаблены, он по
очереди оглядел каждого из нас. — Вы не попадете на места преступлений, — Бриггс перевел
взгляд на Лию. — И не будете анализировать допросы Дэниела Рэддинга.
Я не была уверенна в том, что же нам оставалось.
— Ваша вовлеченность в это дело начинается и заканчивается на социальных сетях, —
Бриггс обернулся к Стерлинг, выжидая. Всего на миг мне показалось, что сейчас она развернется
на каблуках и выйдет из комнаты, но она этого не сделала.
— Наше предварительное профилирование показало, что Н.О. — мужчина, — голос
Стерлинг был ровным и абсолютно спокойным, но я понимала, что она вот-вот сорвется. Чем
сильнее она ближе она была к тому, чтобы слететь с катушек, тем более спокойной она казалась.
— Рэддинг предположил, что мы можем иметь дело со студентом. Я бы сказала, что Н.О. от
двадцати трех до двадцати восьми лет. Он исключительно умен, но не обязательно образован. Хотя
откуда мне знать? — её голос надломился.
— Спасибо, агент Стерлинг, — вмешался директор. Он развернулся к нам. — Благодаря
сотрудничеству университета мы получили копии расписаний и табелей всех учеников из этого
класса. Но это не дает нам понять того, кто они и на что способны. Вот тут-то вы и вступаете в
игру.
— Социальные сети, — перебила его Слоан, повторяя ранее сказанные Бриггсом слова. —
Ежедневно на подобные сайты загружают более трех сотен миллионов фотографий. Обладатели
смартфонов во внешней и возрастной категории нашего Н.О. около шестидесяти-восьмидесяти
процентов от всего времени используют телефоны не в социальных сетях, а для словесного
общения.
— Именно так, — сказал ей директор Стерлинг.
— У нас не хватает человек, чтобы просмотреть каждый пост, а даже если бы и хватало, вы
можете заметить что-то, что упустила команда Бриггса. Мы не просим вас сделать ничего такого,
чем бы ежедневно не занимались подростки по всей стране, — произнося эти слова, директор не
смотрел на нас. Он смотрел на свою дочь. — Вы — подростки. Эта интернет-ерунда — ваш
родной язык.
— И вы не против этого? — приподнимая бровь, спросил Майкл у агента Стерлинг. Я не
заметила в выражении её лица никаких перемен, но Майкл, видимо, разглядел что-то. — Вам это
не нравится, — расшифровал Майкл, — но в то же время, вы не убеждены в том, что идея плохая,
