— Присла на Резань к великому князю Юрию Ингоревичу Резанскому послы татаровы бездельны, чванливы, просяще десятины во всем: во князех и во всяких людех, и во всякой рухляди, и во всем прочем — жаловался Арсению Николаевичу рязанский посол Матвей Андреевич.
Собравшийся совет рязанских, муромских и пронских князей, не пришел к однозначному решению: воевать с монголами или откупиться, а пока — монгольских послов пропустили в Суздаль, к Батыю же отправился сын рязанского князя Федор Юрьевич с дарами и молениями великими, чтобы не воевал хан Рязанскую землю.
В принципе, если б собрать все русские дружины, то Батыю можно было бы дать отпор, однако, по сведениям из Суздаля, Юрий II склоняется к мысли, что откупиться будет дешевле. Одновременно выяснилось, что Великий князь Киевский Ярослав Всеволодович и вовсе не собирается воевать, более того, сам намеревается договориться с Батыем, дабы под шумок оттяпать у Ольговичей изрядный кусок Черниговского княжества. Он два года тому назад уже ходил войной на Чернигов и изгнал Олега, сына Святослава Ольговича, с престола княжеского, но присоединить днепровское правобережье, как удельное Киеву, так и не смог, лишь посадил в Чернигов своего племянника Михаила. А Олег же осел в Курске, в собственном удельном княжестве, и лелеет надежды вернуть Чернигов.
— А вы как к Олегу относитесь? — сразу заинтересовался Афанасьев, переглянувшись с сидящим рядом безопасником.
Однако, Шумаков не понял, чем вызван интерес Афанасьева к какому-то второстепенному удельному князю, но на всякий случай достал и подсунул свои бумажки с родословными князей. Афанасьев, со своей стороны, вытащил карту полезных ископаемых, на которой была обозначена обширная Курская магнитная аномалия, с отдельно отмеченными участками, где руду можно добывать открытым способом и положил перед Шумаковым. Мгновенно ухватив суть, безопасник кивнул головой, мол, теперь все ясно.
Со слов посольства, оказалось, что рязанское и муромское княжества ранее входили в Черниговское, как единое удельное рязано-муромское. Предок у черниговских, рязанских, муромских и пронских князей — общий. Прошло чуть менее ста лет, с тех пор как распался Чернигов на четыре самостоятельных государства, а сейчас и остатки Великого Черниговского — еще больше раздробятся. Потому, хоть и не любят Ольговичи с Игоревичами друг друга, но против ярославичей держатся вместе. Посему Олега Курского в обиду Ярославичам давать не собираются. Да и против Батыя готовы выступить единым фронтом. Хоть и слабоват тот фронт супротив монголов. Вот в таких раздумьях пребывали князья до осени, а тут вдруг прискакали гонцы от Великого князя с предложением — вместе идти на Торжок. Куда? Зачем оголять фронт перед явной угрозой? Все было очень непонятно и лишь спустя месяц узнали про перемены на западных рубежах Руси. Вот тут то и зародилась надежда: поскольку Афанасьев враждует с Ярославом, сына его изгнал, тем самым обиду нанес, то почему бы не пригласить торжокского князя оборонить землю и от захватчиков, и от жадного Ярослава, который с врагами снюхался.
Одна беда — княжества бедные. Да еще послы прошлись по Торжокским торговым рядам, посмотрели товары княжеские и совсем впали в уныние — чем отплатить за воинскую помощь?
— Курским удельным княжеством. — подсказал Афанасьев.
— А как же Олег Святославович?
— Олег садится на свой Черниговский престол. Более того, Курское княжество остается удельным для Чернигова. Ну сами подумайте? Чтобы оборонять Русь от поля мне нужно содержать свою дружину где-то поблизости. Или, полагаете, я ее каждый раз буду из Торжка гнать?
— Удельный князь платит дань Чернигову. — осторожно намекнул один из послов.
— Нет, это для меня невместно. Мой вклад будет заключаться только в обороне — и Чернигова, и Рязани, и Мурома.
— Князь Арсений, ты один хочешь справиться с полем? — тихо спросил Матвей Андреевич.
— Один. Но, если князья захотят помочь — возражать не буду. — ответил Афанасьев.
— Там у Бату-хана, за рекой Воронеж, десяток темников и пять ханов, за каждым — тьма, а то и две. — напомнил посол. — А у тебя сколько темников и тысячников?
— Ты неправ, Матвей Андреевич, не пять, а шесть ханов. — уточнил Арсений Николаевич и перечислил поименно. — Орда, Бату, Кулькан, Гуюк, Кадан и Бури. И темников шесть. Включая Субудея. У меня даже тысячников нет, только сотники. И сам я всего лишь полутысячник, в смысле — подполковник. Да, сильное у Батыя войско — не смогу я его полностью разбить. Только остановить, да разметать. Причем, на это может и недели не хватить. И еще неделю остатки по лесам выискивать и добивать. И все равно, десятая часть сбежит, уцелеет.
Послы недоуменно переглянулись.
— Так что, если не поможете эти остатки ловить и добивать, все в степь уйдут. А не хотелось бы.
Послы посовещались между собой и сообщили, что вопрос о княжении в праве решать только княжий совет.
— Что ж, подождем. Только время поджимает. — ответил Афанасьев. — До начала нашествия всего сорок дней осталось.
— И даже день знаешь? — удивился Матвей Андреевич. — Зимой то степь не воюет! Чем коней кормить будут?
— Все когда-нибудь происходит в первый раз. Тем более, что в этот — сам Ярослав пообещал Батыю зерно и сено поставлять.
Послы опять переглянулись и зашептались между собой.
— А кроме Курского княжества, никаких условий не будет? — уточнил другой посол.
— Остальное стандартно: товары беспошлинно, чтоб проходящим войскам препятствий не чинили, ну и всякое разное, что во всех договорах упоминается.
Узнав все необходимое, посольство поспешило домой. Чтобы поскорее решить вопрос, послы выпустили своих голубей с весточкой, а у тиуна прихватили торжокских. Глядишь, пока вернутся — совет успеет собраться и что-нибудь решить, тогда и голубей отправят. Всяко быстрее получится.
* * *
Субудей четвертый месяц стоял у реки Воронеж и не решался перейти на другой берег. С одной стороны его манили главные богатые цели — Чернигов, Киев, Венгрия. Это перевешивало — даже в случае завуалированного отказа нищей Рязани от немедленного признания вассалитета. Но с другой, лазутчики докладывали, что тут нет единого сильного противника, а разрозненные княжеские дружины не представляют никакой угрозы. К тому же, новоиспеченный союзник — киевский князь обещает поддержку, проводников и главное — снабжение армии на всем протяжении похода. Так почему бы не задержаться на год, чтобы присоединить эти земли к империи? Однако, осенью появился непонятный игрок — торжокский князь. Союзник же, Ярослав Всеволодович, явно что-то знает, но темнит, утверждая, что у Торжокского князя всего две сотни воинов. Почему же тогда он, имея дружину, в десятки раз превосходящую, не смог сам с ним справится? Вот потому Субудей ждал вестей от своих лазутчиков и до этого момента решил не связывать себе руки, оставляя возможность для любого решения: переговорами внушая русским князьям надежду избежать войны и препятствуя объединению их сил.
Бату-хан, числившийся предводителем войска на самом деле ничего не решал — он пьянствовал, развлекался со своим гаремом, ездил на охоту. Так же, как и остальные чингизиды. Вся ответственность лежала только на Субудее, именно он будет отвечать перед курултаем и верховным ханом Угедеем в случае провала миссии. Поэтому Субудей и не решался перейти реку.
Неизвестно где, 10 ноября силурийского периода палеозойской эры
Рано утром в штаб пришел Саня с молодым человеком в джинсовом костюме, кроссовках, с чехлом для мобильника на широком офицерском ремне. Кивнул головой Григорию, адъютанту, и сразу вошел в кабинет подполковника.
— Знакомьтесь, Артур Волошин. — представил спутника Саня.
— Так, так, так… — Шибалин понимающе посмотрел на мобильник. — Ну, здравия желаю, Артур Волошин.
— Добрый день, Валерий Петрович.
— Мои жильцы нашлись, наконец-то. — добавил Саня. — Точнее, один из двух квартирантов.
— Давно ждем. Проходите, присаживайтесь. У нас тут ЧП случилось.
— Да, я знаю, Александр рассказал по дороге.
— Ага! И о том, что связь с вашим руководством теперь только по радио?
— И про это тоже. — ответил Артур. — Мое руководство предусматривало такой вариант. Если Вы, Валерий Петрович, не возражаете, то я с Александром сейчас отлучусь на полчасика, а потом буду полностью в Вашем распоряжении.
— Понятно, действуйте. — согласился Шибалин. — К «форточке» в юрский период дорога накатанная, полагаю, за полчаса вполне успеете.
И действительно, не прошло у получаса, как черный «Патриот» лихо тормознул у дверей штаба.
— Валерий Петрович, мое руководство дало санкцию — перейти в Ваше подчинение вплоть до особых распоряжений. В связи с этим докладываю. Нами, то есть, мной и моим напарником Федором Гонтаренко под Торжком выкуплено 30 гектар земли, представляющей собой заброшенные торфоразработки. К участку подведена ветка железнодорожной колеи, отсыпана щебнем грунтовая дорога, начинающаяся с трассы Москва-Ленинград, точнее Санкт-Петербург. Территория огорожена забором и рядами колючей проволоки, сейчас заканчивается строительство жилых и хозяйственных пристроек, К сожалению, точка портала находится в лесу, который не продается. Но наша база недалеко — в двух километрах по прямой.
