Любимая... нет, я не смею любить её, я восхищён ею: невероятно, как в девочке может быть столько отваги и той несгибаемой воли, что много Заходов назад не сломила вся мощь победителей. Только семнадцать парней и она отстояли свободу.
В последнее время мы с ней подружились, недавно она даже как-то зашла, но когда я впервые предстал перед нею по форме, она взглянула на меня так, что лучше б отвесила пару пощёчин.
Я очень боюсь за неё, ведь она не отступит. Уколы в тылу и на фронте, ночные кошмары для целых частей - не смотря ни на что. До победы. Один в поле воин. Но если она попадётся противнику, для милосердия поводов точно не будет. Я на мгновенье представил мою ненаглядную: образ казачки, который она себе выбрала, очень идёт ей...
А я? Неужели не мог расторопнее двинуться к городу, вынудить их отказаться от высадки? Должен был! Если бы знал. Но они появились как гром среди ясного неба, я даже уверен: когда их десантники бросились в город, никто и не думал от них защищаться.
Не будем жить прошлым. У них уже нет превосходства внезапности, мы продолжаем держаться, и стало быть, мы повоюем. Успехом противник обязан был лишь благодушию, вполне закономерному, надо сказать: много Заходов мы держим свой флот (как и армию) только лишь для Наблюдателей.
В форте сейчас заступил на дежурство Мжельский Владимир... В памяти всплыли и отчество, и его адрес во Внешнем: и индекс, и точка на карте. Всё правильно: стоит подумать на "старорежимный" манер, моментально включится Сверхпамять. Недавно немногие верили, что человек может столько запомнить, но выхода не было: мы догадались, что каждую осень нам "летнюю" память стирают, чтоб каждой весною, в начале каникул, её возвратить. А когда мы не станем нужны Наблюдателям, нам не вернут нашу память - и всё, мы не вспомним ни "здесь", ни "сейчас". И друзей своих тоже не вспомним. Они просчитались, ведь память устроена так, что одно за другое цепляется: к каждому образу, воспоминанию может быть много дорожек. Чем больше мы помним, тем больше дорожек, тем больше и шанс что сотрутся не все. Пусть не сразу, со временем, мы всё же вспомним. Надеюсь, что вспомним.
Ещё на ходу мы связались по радио с фортом и для передачи в Столицу подробнейшим образом всё описали: оружие, флот, обстановку на суше. У форта же мы попросили снаряды, но если для "малых" орудий у них в погребах было всё и в достатке, то крупный калибр у них может бить только по кораблям. Разрывных у них попросту нет.
Мы причалили. Их канониры уже выставляли снарядные ящики: "Малый калибр и выстрелы крупного грузим сейчас, разрывные к нему обещала прислать "тётя Дора"". Тяжёлый артпоезд с такой как у "Первенца" пушкой приписан к депо, а оно у Столицы, поэтому он не попал под удар. Но стрелять он не может: противник и наши смешались, не будешь палить по своим, да ещё из такого калибра...
Едва приступили к погрузке, у дальнего берега со стороны Современничков выплыла шхуна. Одна, без каракки. Она обошла нас широкой дугой, прижимаясь насколько возможно к берегу Наблюдателей. Атаковать мы её не могли: наши "малые" пушки туда б не добили, а главный калибр мог отдачей разрушить конструкции "Первенца": залп ощутимо сдвигает его на воде, а сейчас это будет удар о причальную стенку. И форт, как назло, был бессилен, ведь мы пришвартованы прямо напротив двух башен! В погоню мы тоже рвануть не могли: наши топки погасли ещё на подходе, и мы швартовались уже на остатках давления в наших котлах. Это против всех правил, но уголь нам форт дать не мог, а того что осталось у нас просто мало. Отчаянно мало.
Погрузку мы начали сразу же. Их канониры и наши, солдаты, матросы - мы все, все кто был, принялись подавать и укладывать боеприпасы. Мы приняли больше чем боекомплект, и теперь в наших кубриках "жили" снаряды: мы шли не дежурить.
Закончив погрузку, ребята из форта позвали нас завтракать (или обедать - неважно: теперь распорядок диктуется фронтом). В обеденном зале, как в рыцарском замке, среди гобеленов, мозаики в стрельчатых окнах, накрыт длинный стол. Это флотским: отправить гостей натощак местный повар (худющий, как щепка!) не мог, командир был такого же мнения.
Перед обедом мы еле отмылись от угольной пыли, зато на всех трёх кораблях теперь топлива поровну. Сытые, с топливом, с боеприпасами мы теперь можем держать под прицелом весь город. До ночи. Потом снова к форту, где нас уже ждут и снаряды и уголь, и перед рассветом обратно. Противник в кольце не протянет и нескольких суток!
Когда ты голодный, тебе всё равно что глотать и на чём это подано, но здешнего повара стоит назвать кулинаром, настолько искусен он в приготовлении кушаний. Жаль, насладились мы только салатом и первым: из радиорубки в обеденный зал проведён телеграф, его клопфер защёлкал, дублируя точки-тире в самописце приёмника. Кто-то неумело телеграфировал: К ВАМ ИДЁТ БОЛЬШАЯ ЭСКАДРА ТЧК ПОЛНЫМ ХОДОМ УСПЕЕТЕ ПЕРЕХВАТИТЬ В АКВАТОРИИ НАБЛЮДАТЕЛЕЙ ТЧК ИДЕЯ ЗАСТАВИТЬ ИХ ТАМ ВЫСАДИТЬСЯ ЗПТ А ТО НАБЛЮДАТЕЛЯМ СКУЧНО ТЧК ПОДЛОДКА БАЗЫ.
"Махмуд!" - крикнул я, и механик всё понял: "Махмуд, зажигай!", кто из нас не смотрел этот фильм раз по десять? Ребята вскочили: да, поезд с фугасами вышел, однако от форта "железка" почти в километре (когда-то решили, что так безопасней), солдаты пока их притащат, десант неприятеля будет давно уже в городе. Бросив еду, мы рванули на палубу "Первенца". Мы принимали, тащили, бросали с рук на руки, клали со звоном болванки... как все мы остались при пальцах - неясно, однако успели: погрузку закончили раньше чем в наших котлах накопилось достаточно пара для хода. Бегом разошлись по судам, и на берег уже не сходили: мы ждали возможности выхода и не желали стоять ни секундочки дольше.
Их повар вдруг охнул, бегом исчез в форте и вынырнул с полным подносом больших бутербродов, но мы уже мыслями были в бою. К бутербродам никто не притронулся.
Пар прибавлялся мучительно долго, а тут ещё этот звонок: прохрипел репродуктор, связист в микрофон: "Моряки, сообщение слушайте! Соединяю!" Потом было слышно как он приложил микрофон к телефонной трубке. Голос связиста: "Вас слушают!", писк, тишина, снова стук микрофона о трубку... Затем незнакомый мне голос чеканит: "Дозор на границе с Техтерриторией доложил о большой эскадре. Атакуйте. Максимально ослабьте их перед вторжением в город".
Как только манометры стронулись, мы отвалили. Сначала паров нам хватило на малый, потом мы пошли всё быстрее, а город нас видел идущих уже полным ходом. Я им просигналил:
ДЕРЖИТЕСЬ
И был ли ответ не смотрел: слишком долго мы ждали, потом ещё дольше ползли, и любой поворот мог столкнуть нас нос к носу с противником. Я не мигая высматривал мачты врага: поворот - никого, вот ещё один - пусто... Приёмник:
ПОДЛОДКА - ЭСКАДРЕ ТЧК ВИЗУАЛЬНЫЙ КОНТАКТ С НЕПРИЯТЕЛЕМ БУДЕТ НА ПОВОРОТЕ РЕКИ ЗПТ ПРОТИВНИК РАССРЕДОТОЧЕН ЗПТ РАСЧЁТНАЯ ДИСТАНЦИЯ НА МОМЕНТ ВИЗУАЛЬНОГО КОНТАКТА 100 МЕТРОВ ЗПТ НАПРАВЛЕНИЕ 10 ЧАСОВ ТЧК В БОЮ УЧАСТВОВАТЬ НЕ МОЖЕМ ЛОДКА НЕ ВООРУЖЕНА
Мы не хитрили как на учениях или при смене дежурства. Исполнены злобы, мы ринулись в бой. Мы крутились меж ними как черти, громя их оттуда, куда лишь чуть-чуть не добьют карронады: их пушки броне нипочём. А когда они делали залп, мы сближались и били им в борт бронебойными под ватерлинию.
Я был в каком-то запале: я чувствовал два других вымпела, я инстинктивно держал ту дистанцию, где мы разили на выбор, а враг эффективно мог только браниться; вращая штурвал, успевал указать цель команде и одновременно ключом репетовать её на "Неотступный" и "Первенец".
Вдруг прямо передо мной оказался корабль. Мы шли друг на друга лоб в лоб, у него на носу собирались метать абордажные крючья. Откуда он взялся?!
Тут снова мигает приёмник: УКЛОНИСЬ ОТ ТОРПЕДЫ В КОРМУ. Максимально крутым поворотом встаю вправо почти поперёк и мгновенно кручу руль обратно, машины враздрай. Тотчас там где я был поднимается пена прошедшей торпеды. Пираты, забыв про крюки, побежали от носа.
Удар! Неприятель подпрыгнул, бушприт с куском палубы просто исчезли, фок-мачта рассыпалась, корпус наделся на воду и начал тонуть. "Обе стоп!!!": не хватало кого затащить под винты. Разошлись. К нам не прыгнули: кто-то вцепился в канаты, в фальшборт, кто-то бегал с спасательным кругом...
И снова - крушить и кружить, прикрывая друг друга. В запале. Всё чаще ушатом холодной воды сообщения: "Уголь - две пятых", "Боезапас - одна треть"... НЕОТСТУПНЫЙ, - мигает приёмник, - СНАРЯДЫ ЗАКОНЧИЛИСЬ.
На моём траверзе четырёхмачтовый барк. Прогремели орудия, сделав мне несколько вмятин. И тут "Неотступный" понёсся к нему, целя в борт. Тот попробовал сделать манёвр, но лишь чуть накренился и медленно-медленно стал поворачивать. Наш "Неотступный" летел на него как снаряд, как берсерк, презирая пальбу из мушкетов. До верного, чуть не в упор. Полетела торпеда. Матросы противника дрогнули, кинулись от середины на нос, на корму.
