лица своего сына, который был ему дороже жизни.
Падишах прикинулся перед людьми «невинной горлинкой», похоронил везира, которого когда-то всем сердцем любил, с почестями и блеском и предался скорби о нем.
В это время на верхней губе Тахира уже показался черный пушок, юноша становился прекрасным, стройным. Любовь к Зухре, прекрасной, как свежая роза, разгоралась в его сердце.
Падишах знал об этом. Под тем предлогом, что они выросли и нехорошо им, уже большим, встречаться, он повелел запретить Тахиру видеть лицо Зухры. Приказ падишаха исполнили. Но Тахир не мог выносить разлуку. Надеясь увидеть свою прекрасную возлюбленную, он бродил вокруг замка падишаха и повторял:
Взгляни! Живу я, скорбь тая, Тебя увидеть жажду я, Сбрось покрывало, жизнь моя, На смерть готов я за тебя.
Он не слышал в ответ голоса Зухры. Пламя любви все сильнее разгоралось в его груди, и он говорил:
О ты, кумир, прекрасный мой, Я навсегда твой раб покорный! Меня вниманьем удостой: Я навсегда твой раб покорный. Жасминогрудая моя, Раздавлен гнетом горя я, Исчезла сладость бытия… Я навсегда твой раб покорный…
Люди слышали скорбную песню Тахира, сочувствовали бедному юноше, а безжалостного падишаха, который сделал сына везира несчастным, осуждали.
Всегда огонь твоих ланит Свечою предо мной горит. Мысль о тебе меня живит, Я навсегда твой раб покорный. Мне Кибла [2] — красота твоя, Кааба [3] мне — любовь моя, Прах стоп твоих лобзаю я, Я навсегда твой раб покорный! Но почему ты неверна? Скажи мне, в чем моя вина, Немилость мне твоя страшна, Я навсегда твой раб покорный, —
повторял Тахир, не отрывая глаз от окна, за которым должна была томиться Зухра. Пока огорченный Тахир бродил вокруг замка и взывал к любимой — покою его сердца, падишах сидел на золотом троне и ждал посланцев всесильного тирана того времени — Каро-ботура. Вскоре посланцы пришли. Они вручили падишаху письмо. Каро-ботура и стали ждать ответа. А письмо гласило:
«Уже давно мои сваты бродят по всем странам мира, отыскивая мне достойную невесту. Сколько они ни искали, а девушки, прекраснее твоей дочери Зухры, нигде не нашли. Поэтому я решил взять твою дочь в жены. Если ты согласен, давай породнимся, если не согласен, готовься к войне!»
Падишах это прочитал и сказал посланцам, что через два-три дня пошлет ответ. Они ушли, а падишах кликнул своих везиров и поведал им обо всем. Везиры в один голос сказали:
— Каро-ботур — шах сильный и великий. Он-то и сможет власть твою упрочить, а славу приумножить.
Этого и ждал от них падишах. Он согласился с везирами, отпустил их и призвал свою дочь Зухру.
— Любимая дочь моя, — сказал он радостно Зухре, — поздравляю тебя. Самый сильный шах мира, Каро-ботур, прислал к тебе сватов. Счастлива ты, что станешь женой великого шаха!
— Нет, нет, — ответила Зухра, — я не пойду ни за кого, кроме Тахира. Я люблю его, всей душой люблю, без него мне жизнь горька!
Падишах, услышав такие слова, рассердился. Гневно взглянул он на Зухру и молвил:
— Ты говоришь безрассудно! Кто такой Тахир? Невежда, сирота, не стоит он ногтя на ноге Каро-ботура! Не будь неразумной и забудь о нем!
— Отец, дорогой, сжалься! — воскликнула Зухра. — Тахир мне дороже жизни. Если не хочешь, чтобы твоя дочь стала несчастной, откажись от своего намерения!
Услышав мольбы дочери, падишах призадумался и сказал:
— Ладно, доченька, ступай, я подумаю, там видно будет.
Зухра ушла. Падишах велел кликнуть везиров. Те пришли. Он рассказал им об отказе дочери. Одни решили так:
— Путь тут один: надо опорочить Тахира в глазах девушки, а потом удалить его из города. Тогда сердце Зухры остынет, и она согласится стать женой Каро-ботура.
Другие говорили:
— Лучше просто позвать Тахира и велеть ему самому отказаться от любви к прекрасной Зухре.
— Помочь тут делу нетрудно, — решил падишах.
Он отпустил везиров и позвал к себе Тахира. Сердце Тахира от такой неожиданной милости падишаха наполнилось надеждой, но при первых же словах падишаха, как говорится, арбуз у него выскользнул из рук: падишах велел ему отказаться от любви Зухры и уехать из города.
— Нет! — ответил Тахир. — Пока я жив, я не отступлюсь.
— Ничего у тебя не выйдет! — сказал падишах. — Пожалей лучше свою молодую жизнь и исполни, что я велел!
От таких жестоких слов падишаха Тахир пришел в ярость и воскликнул:
— Ты тиран! Ты убил моего отца, сделал мою несчастную мать вдовой, а меня, его единственного сына, — сиротой! Теперь ты ждешь, что я тебя послушаюсь и откажусь от любви Зухры? Да она
