Когда они застряли в двери, Тимур протянул руку и ухватился за страховочный леер, а потом ногами ударил раненого зэка, выталкивая того на палубу. На них накатывался очередной вал. Тимур прянул внутрь, захлопывая за собой дверь. Глядя в небольшой иллюминатор, он увидел лицо зэка, и в этот миг по палубе прокатилась очередная волна. Тимура тряхнуло от удара. Когда же вода схлынула, заключенного на палубе уже не было.
Тот же день
Стоя у подножия трапа, Лев смотрел, как вновь назначенный предводитель бунтовщиков дергает стальную дверь, пытаясь открыть ее. Они оказались в западне — путь на мостик был отрезан. Главарь лишился многих своих сподвижников-воров, пытаясь вырваться на свободу. Само собой разумеется, он поспешно отозвал их, дабы зря не подставлять под пули. Обрушившаяся сверху волна сбросила его вниз. Лев опустил взгляд — он стоял в воде по щиколотку, и эта огромная масса медленно колыхалась от одного борта к другому, грозя опрокинуть корабль. А откачать ее возможности не было — во всяком случае не сейчас, в самый разгар бунта. О сотрудничестве не могло быть речи. Но если в трюм попадет еще немного воды, корабль перевернется. И все они погибнут, пойдут на дно в закупоренном стальном гробу, в ледяном холоде и темноте. Тем не менее смертельно опасное положение, в котором все они оказались, похоже, ничуть не беспокоило их самозваного вожака. Бунтарь в душе, он явно намеревался победить или умереть.
Паровая машина закашлялась и начала давать перебои. Лев повернулся к ней, чтобы оценить масштаб повреждений. Двигатель должен работать во что бы то ни стало. Обращаясь к уцелевшим заключенным, он позвал их на помощь:
— Нужно сделать так, чтобы уголь не намок, а огонь в топке не погас.
В эту минуту в машинное отделение вошел главарь и прорычал:
— Если они не освободят нас, мы испортим двигатель.
— Если мы потеряем пар, корабль не сможет плыть и пойдет ко дну. Мы должны сделать так, чтобы машина работала. От этого зависят наши жизни.
— И их тоже. Если мы прекратим подачу электричества, им придется вступить с нами в переговоры.
— Они никогда не откроют нам двери. Если мы повредим машину, они просто бросят корабль на произвол судьбы. У них есть спасательные шлюпки и плоты, на которых для них хватит места, а для нас — нет. Они скорее позволят нам утонуть.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что они уже проделывали это раньше! На борту «Джурмы»! Заключенные ворвались на склад, набрали еды, а остальное — мешки с рисом, деревянные полки — подожгли, ожидая, что охранники ринутся вниз тушить пожар. А они не спустились. Оставили все гореть. Заключенные задохнулись. Все до единого.
Лев взялся за лопату. Главарь узников покачал головой.
— Положи на место!
Но Лев не обратил на него внимания и принялся швырять уголь в топку, поддерживая огонь. Тот уже едва не погас, и в машинном отделении похолодало. Никто из узников не двинулся с места, чтобы помочь ему: все ждали, чем закончится конфликт. Лев поглядывал на своего противника, вовсе не уверенный, что сможет одолеть его. Прошло уже много времени с тех пор, как он дрался с кем-либо. Лев поудобнее перехватил черенок лопаты, готовясь постоять за себя. Но тут, к удивлению Льва, вожак улыбнулся.
— Валяй. Можешь горбатиться тут с лопатой, словно раб. А я знаю другой способ, как выбраться отсюда.
Главарь схватил вторую лопату и перебрался через завал из досок и бревен, бывший некогда переборкой, в ту часть трюма, где раньше содержались заключенные. Лев застыл на месте, не зная, то ли продолжать бросать уголь в топку, то ли последовать за вожаком. Через несколько минут оттуда донеслись звонкие удары железа по железу. Лев бросился к пролому в перегородке, вновь окунувшись в полумрак трюма. Прищурившись, он разглядел вора. Тот стоял на верхней ступеньке трапа и лопатой колотил по люку. Для обычного человека это стало бы невыполнимой задачей, но главарь обладал столь внушительной физической силой, что крышка люка уже начала выгибаться наружу, поддаваясь давлению. Рано или поздно сталь не выдержит и лопнет. Лев окликнул его:
— Если ты выбьешь люк, в пробоину хлынет вода, и заткнуть дыру будет уже невозможно. А когда в трюме ее наберется достаточно, корабль затонет!
Стоя на верхней ступеньке и обрушивая сокрушительные удары на крышку люка, заключенный заорал, обращаясь к своим товарищам:
— Перед тем как умереть, я вырвусь на свободу! И умру свободным человеком!
Он без устали колотил по люку, стараясь бить в одно и то же место.
Сколько еще продержится люк, сказать было невозможно. Но, как только он сломается, починить его уже не удастся. Надо было действовать немедленно. Однако драться с уркой в одиночку Лев не мог. Следовало заручиться помощью других заключенных, и он обернулся к ним:
— Наши жизни зависят от…
Он повысил голос, стараясь перекричать рев урагана и грохот ударов, но все было бесполезно. Никто не собирался помогать ему.
Приноравливаясь к судорожным рывкам корабля, Лев прыгнул к нижней ступеньке трапа. Урка наверху обвил ногами стальной каркас конструкции, продолжая сокрушать крышку люка. Увидев, что к нему поднимается Лев, он погрозил ему изуродованной лопатой. Противник Льва намеревался сполна воспользоваться преимуществом своего положения. Единственный шанс для Льва заключался в том, чтобы ухватить его за ноги, лишить опоры и сбросить вниз. Главарь уселся поудобнее и взял лопату наизготовку.
Но, прежде чем Лев успел подняться выше, крышку люка пробили пули и попали урке в спину. Изо рта у него хлынула кровь, и вор опустил недоуменный взгляд на свою грудь. Корабль вздрогнул от удара очередной волны, и заключенный полетел с верхней ступеньки вниз по трапу. Лев поспешно отпрыгнул, и тот рухнул в воду, колыхавшуюся на дне трюма. Еще несколько пуль пробили люк, пролетев в опасной близости от лица Льва. Он бросился в сторону и упал в воду, уходя с линии огня.
Подняв голову, Лев увидел, что мертвый вор лежит лицом вниз. Теперь им грозила новая опасность. В крышке люка зияли пулевые отверстия. В них вливалась вода, мощными струями бившая оттуда всякий раз, когда на судно накатывалась очередная волна. Если они сейчас же не заделают их, уровень воды в трюме поднимется и корабль перевернется. Льву не оставалось ничего другого, кроме как подняться на самый верх трапа и попытаться заткнуть пробоины. Волны раскачивали корабль, и люк уже не мог сдерживать потоки воды. Уровень ее в трюме медленно повышался, заливая остывающий паровой котел. Больше ждать было нельзя. Корабль уже с трудом выпрямлялся после очередного водопада, затопившего палубу. Он должен действовать немедленно.
Лев раздел убитого заключенного и разорвал его одежду на полоски. Осторожно ступив на трап, он поежился, когда сверху на него обрушился ледяной душ. Теперь его жизнь зависела от сообразительности и выдержки невидимого стрелка.
Тот же день
Генрих, сам не свой от радости, крепче стиснул ручки пулемета. Вокруг него с грохотом разбивались о палубу волны, и ему казалось, будто он оседлал гигантского кита. Именно его храбрость не позволила зэкам вырваться наружу. За одну ночь он из труса превратился в героя! Чуть раньше, в надстройке, услышав шум схватки, развернувшейся между охранниками и заключенными, он укрылся в кубрике экипажа. Генрих видел, как мимо пробежал его новый друг Яков, но не сделал ничего, чтобы помочь ему, и остался на месте. И только уверившись, что заключенные потерпели поражение, что их загнали обратно в трюм и на корабле все спокойно, он рискнул вылезти из своего укрытия, запоздало осознав, каким опасностям только что подвергался. Уцелевшие члены экипажа обвинят его в трусости. Они возненавидят его так же, как ненавидели предыдущие охранники. Он вновь обрек себя на семь лет изоляции.
Генрих едва не сошел с ума от отчаяния, но тут ему внезапно представилась возможность искупить свою вину, когда раздались удары металла о металл. Он оказался единственным членом экипажа, который услышал, как заключенные пытаются выбить крышку люка. Они хотят захватить корабль с палубы. Крышка люка вряд ли выдержит столь яростную атаку. В обычных условиях ни один заключенный не рискнул бы прикоснуться к ней из страха получить пулю. Но во время шторма за пулеметной турелью никто не стоял. Воспрянув духом, Генрих покинул свое убежище в надстройке и побежал по палубе. Ухватившись за ручки пулемета, он прицелился и открыл огонь. Охваченный радостным возбуждением, он всадил вторую и третью очередь в крышку люка. Он останется здесь до тех пор, пока не закончится шторм. А те, кто находятся сейчас в надстройке и на мостике, станут свидетелями его беспримерного мужества. Если кто-нибудь из заключенных попробует вырваться наружу, если кто-нибудь из них вообще посмеет приблизиться к люку, он убьет их.
