над трубой. И решил урвать самый горячий… — он вдруг посерьезнел, — Что-то ты какая-то бледная, пекарша?
Адри отступила к прилавку, спрятав руки за спину.
— Все в порядке, — произнесла она дрожащим голосом. Руки горели все сильнее, причиняя мучительную боль. — Но хлеба сегодня нет. Пожалуйста… Заходи в другой день.
— Как это нет? — парень прищурился и чуть изогнул бровь.
Девушка отвернулась, ей сейчас было не до ужимок незваного покупателя. Все, что она хотела — это остаться одной и разреветься, уткнувшись лицом в подушку. Причем мысль об испорченном хлебе причиняла даже большую боль, чем пылающие ладони.
Ром потоптался на месте, явно не собираясь так легко сдаваться.
— Выпечкой на всю улицу пахнет. Или хочешь сказать, что уже все распродала? — не дождавшись ответа, он пересек маленький зал и заглянул в кухню.
С полминуты парень молчал, разглядывая учиненный погром. Затем повернулся к Адриане, бесцеремонно обхватил ее руки и потянул к себе. Девушка попыталась отшатнуться, но силы были не равны. Даже попытка сжать пальцы не увенчалась успехом.
Ромерт рассматривал ее ладони с таким лицом, будто встречал вещи и похуже. Потом поднял голову и цокнул языком.
— Да уж… Ник конечно говорил… — он оборвал себя на полуслове, и продолжил более бодрым тоном. — Это все пустяки, было бы о чем горевать. У меня кажется должно быть с собой… — Ром зашарил по карманам, которых на левой штанине насчитывалось едва ли не с десяток, и достал маленькую баночку из бурого стекла.
— Это что? — Адриана попыталась отступить хотя бы на пол шага, но уперлась спиной в прилавок.
— Это то, малышка, что приведет твои нежные пальчики в порядок. — Ром подмигнул ей, выдергивая крепкими зубами крышку, — Даже кожа не облезет. Ну-ка, будь умницей.
Он плеснул ей на ладони густую зеленоватую жидкость и принялся размазывать ее по обожженной коже. Адри стояла неподвижно, не зная как реагировать на эту безумную вольность. Никто из прежних знакомых не позволил бы себе такого. Жаль, что те воспитанные люди остались в прошлом.
Однако пылающая боль начала постепенно стихать. Ром вытер остатки мази о штанину и убрал баночку в карман.
— Вот и все, — весело произнес он, — Осталось наложить повязку и рано или поздно все заживет.
Заглянув на кухню, он словно мимоходом поднял хлеб, потом взял ткань, которой накрывалось тесто и оторвал от нее широкую полоску.
— Откуда ты все это умеешь? — не удержалась девушка, когда обе ее ладони оказались перебинтованы.
Ром весело фыркнул и, вместо ответа, закатал рукава. Его собственные руки до самых локтей были покрыты шрамами и красными вздутыми полосами. Адри вздрогнула, а парень, казалось, был доволен произведенным впечатлением.
— Красота, да? — Ромерт потрогал засохшую корку, тянувшуюся от запястья. — Я подсобник кузнеца, у меня таких украшений в месяц с десяток набирается. Хочешь, покажу шрам на животе? У меня как-то раз жаропрочный фартук…
— Не надо! — торопливо перебила его девушка и тут же смутилась. — То есть, я конечно признательна за предложение, но может в другой раз? — Адриана прикусила язык, чувствуя, как начинают пылать щеки.
Любезность любезностью, но это явно не тот случай, когда стоило бы упоминать следующий раз. Даже из вежливости.
Ромерт снова хохотнул и открыл рот, собираясь что-то сказать, но Адри поспешно опередила его.
— Я тебе очень благодарна, правда. Не знаю даже, что делала бы… — она взглянула на забинтованные ладони, — Ты можешь зайти завтра, я оставлю для тебя хлеб. А этот, к сожалению, придется выкинуть.
С лица парня сползла улыбка, он посмотрела на Адриану так, будто не верил собственным ушам.
— Подожди, что ты сейчас сказала? Ты собираешься выбросить все это? — Ром обвел рукой стол, где лежали аккуратные, чуть потемневшие булки.
— Что мне еще остается? Они ведь упали на пол.
— И?…
— А разве этого недостаточно?
— Да… — протянул парень. — Ты действительно чудачка. Выбрасывать хлеб… Кому рассказать, не поверят.
Адри продолжала хмуриться. Она и сама была не в восторге от своего решения, но разве можно поступить иначе?
— Я. Его. Уронила. — раздельно повторила она. — Или ты хочешь, чтобы я предложила покупателям грязный хлеб?
Ромерт взял со стола ближайшую булку и внимательно осмотрел ее со всех сторон.
— И ничего она не грязная. Ты пол перед печкой видела? У некоторых столы грязнее. Так что не дури, иначе к тебе точно ходить не будут. — он закусил костяшки пальцев и окинул девушку оценивающим взглядом. В его голове явно зарождалась какая-то мысль. — Слушай, малышка. Может, услуга за услугу? Я готов встать сегодня за прилавок, раз уж ты такая совестливая, а ты в ответ сделаешь кое-что для меня?
Адриана мысленно взвесила каждое его слово. Она и так чувствовала себя обязанной Рому, за то, что тот обработал ожоги, однако девушка не была уверена, что готова услышать — какую же ответную услугу от нее ждут. Но обычная вежливость не позволяла ей промолчать.
— Если это в моих силах.
— Отлично! Значит договорились! — Ромерт хлопнул в ладоши, — Ты, как я понимаю, будешь искать себе помощницу. Уж извини, но к тесту тебе пока никак прикасаться нельзя. А у меня как раз на примете есть хорошая девушка… — уголки его губ чуть дрогнули, — Ладно, не такая хорошая как ты.
Адри снова нахмурилась, на миг даже позабыв, что ей действительно теперь будет намного сложнее управляться с хлебом. Парень продолжал:
— В приличное место ее не возьмут, а прочее… я не позволю. Пусть поработает у тебя пару месяцев, а там, ближе к осени, что-нибудь придумаю.
Девушка задумалась. В чем-то Ром был прав, без помощницы, да еще и с обожженными руками придется непросто. Но нельзя было закрывать глаза на некоторые препятствия.
— Мне жаль, но пекарня пока еще не приносит дохода…
— И не будет, если ты не сможешь печь хлеб. — быстро перебил ее Ромерт, — А мою знакомую вполне устроит даже серебряный в неделю.
— Но это же чудовищно мало! — возмутилась Адриана, вспомнив, сколько в их доме получали слуги. А ремесло наверняка должно оплачиваться выше.
Парень снова вскинул брови, на этот раз не находясь, что ответить. Потом нахально улыбнулся и почти собственническим движением убрал с лица девушки прядь волос. Адри взмахнула
