Джэгоду подобрали местные жители. Местные в том плане, что жили они на свалке в картонно-железных домиках, впрочем, собранных достаточно крепко, чтобы противостоять бушующей стихии. Оборотница очнулась в обществе закутанного в тридцать три одежки луковичного человека. При свете голой энергосберегающей лампочки он читал погрызенный крысами томик Горького, чья обложка провозглашала ироничную истину "На дне".
Чипполино оказался бывшим театральным критиком из Москвы, который сперва влюбился в ведущую актрису единственного в области театра, затем из-за этой самой любви он остался без трехкомнатной квартиры на Кутузовском проспекте в столице, отписанной по разводу предприимчивой девице. А потом поехало по наклонной и остановилось на свалке.
Однако, на свежем воздухе и при отсутствии алкоголя мозги критика быстро из желудка обратно в голову переползли. Взял он себя в руки и написал от обиды на старых выброшенных обоях пьесу и в театр ее отправил. Пьесу неизвестного автора приняли, поставили и добавки попросили в виде чего-нибудь новенького и до трагизма смешного. Ну, этого добра на любой свалке навалом. Так и остался Чипполино жить в домике из железа и фанеры и жаркой буржуйкой. Мол, свалка его кормит, так куда он отсюда уйдет?
Джэгода со смехом выслушала историю жизни луковичного человека. Признаться, рассказывать он умел, да еще в лицах, да еще с изрядной долей самоиронии. Закончив, усмехнулся и спросил, что привело такую необыкновенную девушку в края отщепенцев.
- Необыкновенную? - прищурила шоколадные глаза оборотница.
- Не каждый день на твоих глазах ворона в человека превращается. Я с перепуга подумал, что до белочки допился, но вспомнил - уже десять лет, как капли в рот не беру, а тут такое... Знаешь, разом во всю нечистую силу уверовал!
Джэгода вздохнула. Жаль человечка. Понравился он ей, только в живых его теперь оставлять никак нельзя. Конечно, сенсацию Чипполино не сделает, только любое упоминание о ней в свободных источниках информации поставит миссию под угрозу. Каждый случай публичного прокола подлежит расследованию, следовательно, о ней станет известно московским ведьмам, ну а там и до Стевана недалеко. Впрочем, о нем оборотница точно горевать не станет, если тот в попадет в нежные ручки чаровниц. Говорят, живым из столичных застенок еще никто не выходил...
- О чем задумалась? - глаза луковичного человека хитро блеснули. Он поправил очки за перемотанную изолентой дужку. - Отнять жизнь легко, гораздо труднее подарить ее или жить в мире с самим собой. Иногда достаточно не затыкать рот, а просто попросить забыть о чем-то, чего точно не может быть. Приснилось, а за сны спроса нет.
Сербка задумалась. По-хорошему от свидетелей избавляться положено, но этот человек не так уж и мало сделал для нее. Одна нагая девушка на свалке у других могла вызвать много нездорового интереса, если бы выжила, конечно. В такую бурю всякое могло произойти...
Возможно, действительно ничего не произошло? В реальности. А старому алкоголику под завывание ветра такие фантастические истории бывает снятся, что хоть в нечистую силу, хоть в светлые чудеса он, проснувшись, обязательно поверит.
- Рада была знакомству, - улыбнулась сербка. Она подмигнула Чипполино и, обернувшись вороной вылетела сквозь приоткрытую дверь.
Стоило оборотнице покинуть картонный шалашик, как луковичный человечек несколько преобразился. Его улыбка и глаза по-прежнему оставались добрыми, увы, совершенно нечеловеческими. Невыразительную радужку залила молодая весенняя зелень, а вместо желтых пеньков во рту вырос молоденький острый частокол. Леший поскреб некогда не знавшую бритвы щеку, снял с головы шапку и потрепал лиственно-травяную шевелюру. Эх, в нем опять только что умер Станиславский!
В каком-то смысле оборотнице действительно повезло, что ее именно он отыскал, но если рассматривать с точки зрения различных договоренностей... Леший вытащил из кармана драного пиджака мобильный телефон и выбрал из справочника нужный номер. Ему ответили не сразу, а когда все же соизволили взять трубку, то его информация не то, чтобы не пригодилась... Скажем в более культурных выражениях, Элечка о ней уже знала.
Леший выслушал пять минут стервозных стенаний на тему интеллекта нечистой силы и нажал кнопку отбоя. Его уши в этом монологе были явно лишние.
Зря она так. Он, наверное, умом действительно не блещет, однако, это не всегда главное!
Поймав ползущую по стене ящерку, он нашептал ей на ушко и выпустил на улицу, а сам одел шапку и достал из тайника деньги. Кое-кого из нечистой братии необходимо навещать лично и приходить с гостинцами...
Заросшую осокой дорогу к вросшему в землю дому покрывали густым слоем желтые и зеленые липовые листья, злобной рукой сорванные с трех могучих деревьев, закрывающих строение с деревенской улицы. Липы шелестели на слабом ветру голыми ветками, будто зябко ежились от прохлады - предвестницы настоящей осенней непогоды.
Толстые бревна сруба дома почернели и растрескались. Из щелей между ними торчала пакля. Треснувшие стекла в рамах на высохшей от солнца замазке тренькали о ржавые мебельные гвоздики. Резные наличники давно потеряли свой лоск и часть узора, а флигель на коньке крыше сильно наклонился вперед, будто плоский железный петух на нем хотел в свое удовольствие порыться в земле.
Дом стоял на окраине деревне. Справа от него находилась поросшая бурьяном пустошь, где паслись несколько черно-белых равнодушных ко всему коз. Забор отсутствовал, однако, охранять было нечего. Кто же позарится на неясного происхождения гнилой хлам? Очереди из желающих я не наблюдала!
Вообще, деревня выглядела жилой: у магазина сновали люди, возле колодца болтала стая бодрых сплетниц с ведрами, дети играли на вполне современной площадке. Только этот дом, возле которого Мазаринин припарковал своего коня, производил впечатление брошенного на произвол судьбы.
Вампир заглушил мотор и вышел из машины. Я последовала его примеру, поморщившись, когда босые ступни коснулись влажной земли. Дождик недавно был? Я посмотрела на покрытые грязью пальцы. Мда...
- Маш, ты здесь жди, я сейчас, - предупредил вампир и направился к покосившемуся крыльцу.
Ступени под весом начальника прогнулись так, что я испугалась за него. Кто бы ни жил здесь, я бы на его месте именно под ступенями ловушку устроила. Например, яму с кольями. Или не с кольями... В деревне, как известно, с канализацией туго... то есть ее вообще нет. Удобства во дворе в виде скворечник с облагороженной дыркой. Летом еще ничего бегать, а вот зимой по тридцатиградусному морозцу!
Мазаринин толкнул хлипкую с виду дверь. Она не поддалась. Мужчина хмыкнул и навалился на нее всем телом. Только тогда ее удалось сдвинуть с места. Она отворилась ровно настолько, чтобы вампир протиснулся внутрь, а затем бесшумно захлопнулась.
Я подивилась. Странное место. Очень странное. До колик в животе хочется узнать, кто там живет! Да, новая жизнь научила меня, что любопытство бывает опасным, однако, куда деться от характерной для всех людей черты? Вздохнув, я потопталась в луже.
В детстве всегда любила ходить босиком, чувствуя теплоту асфальта или сочность травы, поджимая на жаре пальцы и ойкая от выступающих из дороги камешков. Хорошее было время: солнце путалось в вечно нечесаных волосах, золотило голую кожу ног и оставляло большие пятна поцелуев на носу - четыре коричневые квадратные веснушки.
- Нефедова, идем, мечтательница! - на плечо легла холодная рука.
Неприятно. Я поежилась и выскользнула из-под конечности начальства. Может и не вежливо получилось, только терпеть кусок холодного льда на коже приятного мало. Вампир понимающе усмехнулся и не стал настаивать на продолжении телесного контакта. Всего на одну секунду я попыталась представить каково лежать в постели рядом с ожившей глыбой льда?
Хватило голого Мазаринина на простынях. Я моментально споткнулась и если бы не спина вампира, то непременно полетела бы в лужу.
- Эй, - он пощелкал пальцами у меня перед глазами, - приди в себя, Нефедова. Возвращайся из мира фантазий в реальность. Хватит уже мечтать о прекрасном принце.
- Нет никакого принца! - я возмутилась. - Почему мужчины считают, будто никто иной, кроме золотоволосого красавца на белом транспортном средстве нас не интересует?! Я в данный момент времени вообще... - так, об этом лучше не упоминать. Вампиру совершенно незачем знать, что на секунду он стал героем моих сошедших с ума гормонов. Мало ли какой знак он в этом углядит, а мне лишнее внимание совсем не нужно. Вот ни на грамм!
- Что "вообще"? - Мазаринин наклонился ко мне. Он опять улыбался. В его глазах тоже отражалась улыбка, превращая взрослого мужину в мальчишку-проказника.
