Единственный выход из дома вёл на улицу, полную бандитов. Идти туда не вариант. Но что, если…
Консул проверил свою теорию, ударив кулаком по дальней стене дома. Та, хоть и с неохотой, но пошла трещинами. Он так и знал! Тут половина домом держалась на честном слове!
— Вторая группа, ваше местоположение? — спросил Консул в наушник.
— На границе деревни. Почти выбрались, — ответили ему.
— Займите позицию. Мы идём к вам. Прикроете нас.
— Принято, — прозвучал ответ.
— Так, я тебя тащу, ты отстреливаешься. Справишься? — обратился к подчинённому Консул.
— Уж на это меня хватит! — ответил Моррис.
— Чудно! — хмыкнул мужчина. И достаточно оперативно разломал стену из глины. В ход пошел и приклад, и армейский сапог, и пара ласковых в довесок. Но своей цели он добился. В стене дома был создан проход достаточного размера, чтобы пролезло двое мужчин, один из которых не ходячий.
Вовремя. Фигура с автоматом возникла в дверях, чтобы тут же упасть от меткого выстрела Корсиканца.
— Мы выходим, — сообщил Консул в рацию. И, схватив подчинённого за ремни, он нырнул в проход.
* * *
Они выбрались из той деревни. Консул вытащил Морриса. Никто из его отделения не погиб. Он вытащил их задницы из той дыры, как и много раз до этого.
Консул для своих подчинённых был не просто лидером группы. Он был для них отцом, командиром и прямым представителем господа бога в этом аду.
Во всём Иностранном Легионе, размещенном в северной Африке, его отделение считалось самым везучим. Минимум смертей, минимум ранений. Невероятная результативность.
И только служившие в нём знали, что никакое это невезение.
Консул плевать хотел на почести с медалями, хотя ему не раз предлагали перейти в штаб. Он не был лучшим стрелком, не являлся гением стратегии, не мог выйти в одиночку против десятка обученных солдат и оказаться победителем.
Не в этом был его талант. А в том, что он отличался невероятной живучестью. Там, где могло лечь несколько взводов, Консул и его группа справлялись на «ура»! Мужчина держался за каждого солдата в своём отряде. За каждого рядового, очутившегося в этом пыльном аду. Консула обожали в Легионе. Его слова о том, что главное не победа, главное — выживание, не раз и не два цитировались среди отделений.
«Мёртвому не нужны ни деньги, ни почести, — повторял он. — Мёртвому не нужда даже победа. Ты можешь проиграть, но вернуться снова. И возвращаться до тех пор, пока не победишь. Только из могилы невозможно вернуться».
И хотя Консул командовал уже целым батальоном, но на самые опасные задания по-прежнему водил людей лично.
Они попали сюда прямо с брифинга, на котором ставилась очередная задача. Десять бойцов, двое штабных и водитель из припаркованного возле палатки броневика.
Все они были военными до мозга гостей и, безусловно, признали власть и лидерство Консула. По странной иронии судьбы, это задание должно было стать для него последним.
Через месяц ему должно было стукнуть шестьдесят. Вечерами он листал сайты недвижимости, подыскивая виллу в Провансе с виноградником и хорошим погребом.
А ещё сайты знакомств, ведь жениться за эти годы он так и не удосужился.
Но Система распорядилась иначе. Консул стал Лордом Парижа.
Иностранный Легион распался. Его размотало по всему Миру Системы. Ну так и что? Консул создал Париж, создал Железный Легион.
И теперь он искал своих сослуживцев. Всех, кто топтал с ним вместе Земли разных континентов вдали от родины. Весь свой батальон.
Всех его боевых братьев. Когда-нибудь они обязательно воссоединятся. Ну а до той поры… Консул лишь мог двигать Париж всё дальше и дальше.
Расширять его территории, готовиться к тому, чтобы дать отпор чёртовой Системе и её порождениям. Для всего этого требовалась армия. Требовался Легион. Железный Легион.
И поэтому Консул ни за что не остановится! Пока всё не вернётся на круги своя. Пока его парни снова не найдут друг друга. Он ни за что не успокоится.
* * *
Нельзя дать уйти Консулу. Я не позволю этому случиться. Он должен быть убит как можно скорее. Он слишком опасен для Союза. Для Спарты.
На меня бросается очередной наездник на носороге. Мираж ужаса, появляющийся из-за моей спины, легко и непринуждённо сбивает тварь с ног.
Демон ревёт, нанизывая на свои когти легионера. А в это время Консул уже устремляется в сторону леса за равниной.
Вместе с ним организованно отходит и весь Железный Легион. Не поддаваясь панике, они покидают равнину. Атаки же союзной армии не в силах разрушить их порядки и вызвать неразбериху.
Что? Вот так всё и закончится? Вот так просто?
Вот уж нет!
Мана бурным потоком вырывается из моего источника. Я опустошаю почти всё без остатка. А затем бросаюсь вперёд. Земля под ногами расходится сеткой трещин.
Удар! Упершись одним кулаком в землю, я выбрасываю второй вперёд, и носорог под консулом спотыкается, а затем летит кубарем, словно его сносит с места смерч.
Всадник катится по земле, переворачиваясь через голову. Вскакивает. Бежит, оглядываясь на меня.
Мой враг бежит, но я почему-то этому не рад. Лучше бы он был тупым идиотом. Самодовольным гордецом вроде Сокола или Лорда Рима Леонардо, который кинулся бы в схватку.
Уже ясно, что Консул не боец, а стратег. Тем полезнее для меня прикончить его, встретившись один на один. Но он слишком далеко, нас разделяет метров шестьдесят.
Вокруг рубят друг друга и насаживают на копья озверевшие бойцы.
Сбоку от меня появляется Гюнтер и его кабаньи наездники. С воем они врезаются кавалерию из носорогов. Высокоуровневые кабаны хотя и меньше по размерам, но не уступают по силе серым тварям. Начинается давка, настоящая вакханалия.
Но во всем этом хаосе я вижу его. Консула, который поднимается и, прихрамывая, движется навстречу своим солдатам.
Выдохнув сквозь сжатые зубы, я хватаюсь за тыкву с королевским сидром. Необходимо пополнить ману. Хоть сколько-нибудь.
Но, увы, тыква оказывается пустой. Не заметил в горячке боя и использовал весь возможный запас.
Маны же у меня больше нет. Всё. Я потратил всё, что было. До последней крохи. И даже сверх того.
Внимание! Вы испытываете магическую перегрузку!
Внимание! Вы не можете использовать магию в ближайшие 3 часа!
Легион по кривой обходит наш заслон из десантников. Если я дам Консулу пройти ещё немного, то он окажется под защитой своих солдат. Вот уж нет!
Я срываюсь вперёд, прямо промеж сражающейся кавлерии. Лишь чудом я прохожу
