Беспокойная птица (подарок сага с Восточных островов), не заметалась, как обычно, от резкого движения, а прошлась по жердочке к самым прутьям, наклонив золотистую головку и изучая гостью. Берф потер бородку.
Господин Фосваж вернулся во двор, подхватил безвольную ладошку дочери и повел ее к зеленым клумбам, где в тени ив тек ручеек и среди роз и цветущего кустарника в выложенном камнями небольшом углублении жили маленькие оранжевые рыбки.
Ї Пойдем, Ї саг поманил Блошку рукой, не будучи, однако, полностью уверенным, что поступает правильно.
Девочка охотно последовала за ним. Саг размышлял, пока они шагали по дорожкам. Странность внучки травоведа ставила его в тупик. Поначалу он думал, что при подобном грубом и нечутком воспитании, как это часто бывает, "Домом"* девочки завладел кусочек тьмы, и какая-нибудь нечисть толкает ее на жестокие проделки. Но чем дальше он вглядывался в это безмятежное личико и искренние глаза, тем яснее понимал, что девочка не одержима.
Ї У Маланы нет мамы, Ї сказал саг Блошке по дороге.
Ї Я знаю, Ї серьезно кивнула та. Ї Она умерла.
Ї Да, Ї саг помолчал. Ї Я знал когда-то госпожу Палину Лоир. Она была чудесной женщиной, простой, но необыкновенно красивой, родом из тех же мест, что и я. Господин Фосваж взял ее в жены, но им пришлось жить очень замкнуто, потому как общество не приняло этот неравный брак. А потом еще это несчастье...Узнав, что я еду на восток, Фосваж переехал сюда сам, подальше от слухов.
Саг вдруг понял, что говорит с восьмилетней девочкой, как с равной, а та внимательно и понимающе его слушает. Они подошли к отцу и дочери, Блошка положила свою ладошку на плечо Маланы, и та вдруг затряслась и заплакала. Господин Фосваж, извинившись, взял дочь на руки и, отойдя на посыпанную песком дорожку, принялся ходить взад-вперед, убаюкивая малышку. Блошка и саг присели на скамью в тени деревьев.
Ї Видишь теперь, она не болеет, Ї поучительно произнесла Блошка.
Ї Вижу, Ї ответил саг. Ї Это называется пленс*. Не боишься?
Ї Нет, Ї Блошка помотала головой. Ї Я только пауков боюсь. Больших.
Блошка показала пальчиками, каких.
Ї Пленсы тоже как пауки, Ї сказал Берф. Ї Только настоящие пауки хоть мух ловят, а от этих пользы в Доме никакой. Только силы у человека сосут, да "Дом" рушат. Садятся на потоки силы и сосут, а человеку, чтоб не жаловался, подкидывают умения всякие, видения, мысли. А у детей в материнской утробе могут все здоровье забрать. И рождается такой ребенок или никчемышем*, или калекой. Вот только у Маланы пленс не с рождения, недавно он к ней пришел. Испугалась чего-то, в беспамятство впадала, или грех какой на их семье, вот и подхватила...паразита.
Ї Нет.
Ї Что нет? Не боишься пленсов?
Девочка уже сидела у прудика с рыбками спиной к старику. Саг Берф никак не мог понять, в какой момент общения девочка начинала замыкаться, напрочь теряя интерес к собеседнику. Вот она смотрит в упор умными черными глазками в обрамлении пушистых ресниц, а вот уже отрешенно почесывает болячку на ноге или ковыряется в носу, и со стороны - чистый никчемыш.
- Нет.
- Что?
- Просто.
- Опять просто?
Блошка молчала.
Саг, кряхтя, полуприсел рядом с прудиком, ласково заглянул девочке в глаза.
- Я знаю, что ты об этом ни с кем не говоришь, но мне - можно. Я саг, я тоже чувствую мертвых, их неупокоенные души, я могу освобождать "Дома" людей от их присутствия. Расскажи мне, что чувствуешь ты. Поверь, вместе мы можем помочь маленькой Малане.
- Как?
- Проведем обряд и выгоним пленса.
- Как?
- Призовем стихии. Его может поглотить огонь, земля, вода, выдуть ветер. Так или иначе, тварь отправится в ад. И Малана будет здорова и весела, как прежде.
- Нет! - девочка резко развернулась к старику и схватила его за руки, так что от неожиданности тот упал на колени и чуть было не свалился в прудик. - Нельзя!
- Что ты, маленькая, - растерянно забормотал саг, мягко сжимая крохотные пальчики в своих ладонях, решив, что девочку испугалась за свою ровесницу, - мы не сделаем больно Малане, это всего лишь стихии, такой обряд: свет солнца, течение вод ...
- Нельзя! - Блошка умоляюще смотрела на сага, в глазах ее стояли слезы. - Нельзя в ад...она же...нельзя...
- Тебе...тебе жалко пленса, - догадался саг. - Да, понимаю тебя...это - душа, тоже душа...
Девочка разрыдалась и уткнулась лицом в грудь старика.
-...несчастная душа, потерявшая правильный путь...
- Нет, нет, - шептала девочка.
-...самоубийца или кто-то, попавший в руки бесовиков...
- Нет, не-е-ет!
Саг отстранил Блошку от себя, держа за плечи, и строго сказал:
- Расскажи мне, что ты знаешь. Почему тебе так жалко пленса, мучающего эту бедную девочку? Кто это? Если не расскажешь, я не смогу помочь.
- Не мучает, не мучает...она...она, Ї Блошка всхлипывала, Ї не нарочно...
- Расскажи, - потребовал саг. - Кто она?
- ...вы ее прогоните в а-а-ад...
- Нет, если ты объяснишь, почему я не должен этого делать.
- Это ее...Палина... - выдохнула Блошка.
- Кто?
- Ее мама...Она сказала, что она ее мама...госпожа Лоир...
****
- Что теперь? - спросил Реман.
Утомленные дневными событиями, саги сидели на лавке у храмов. Молодой саг без тени смущения кутался в пеструю женскую шаль, оставленную кем-то из селянок, круглая, начинающая лысеть голова смешно торчала из складок вязаного полотна. Несмотря на теплые вечера Дарителя, Реман постоянно мерз. Он еще не привык - не мог приноровиться к жизни служителя Пятихрамья, открытой для каждого желающего. Люди шли и шли к нему, пользуясь его незащищенностью, уходили после долгих разговоров, смакования своих проблем и болячек, довольные и "сытые", а молодой саг, оправдываясь перед пожилым учителем, обещал следить за расходом энергии и эмоций, а пока каждый раз истощался, вечерами мерз и запихивал в себя, по настоянию Берфа, питательную мясную пищу. У Ремана даже саднило горло от долгих разговоров.
Ї Поговорю с ее дедом, Ї промолвил Берф. Ї Нельзя её в семье оставлять. Она сагиня или толковательница, сгубят они ее, или сама она от них уйдет. Они люди приземленные, поступков девочки не понимают. А та не сдержана, видит в людях зло, вытерпеть не может. Сколько таких из-за непонимания уходят в балаганы чародейками, сами с пленсами союзы заключают, чтобы за предсказания деньги брать...Говорит, мальчик тот, соседский, пленса в себе имеет из-за прабабки, ведьмы, которая зналась с мертвыми, он не виноват-то, да только время придет, скажется на нем. А вот госпожа Мелея не противилась паразиту никогда, тот слился с ней, где она, где пленс - не отличить уже, и знала ведь, что не так с ней что-то, не боролась, а пестовала только.
- А Малана? - хрипло спросил молодой саг.
- Ей три было, когда несчастье случилось с госпожой Палиной, какое, дух матери не помнит, и где тело покоится, тоже не знает. Сказала она Блошке только, что сгубили ее люди, поклоняющиеся смерти, вроде как в жертву принесли.
- Бесовики? - удивился Реман. - Я думал, Добрейшая их приструнила.
- Может бесовики, а может еще культ какой. Дух убитой, полный материнской любви, устремился к ребенку, она боялась, хотела защитить дочь и... осталась с ней. Такое бывает. Она страшилась уйти, считая, что тот, кто убил ее, может причинить зло и девочке. Прошло несколько лет, и присутствие инородного духа стало влиять на "Дом" ребенка. Не знаю, о чем Блошка говорила с госпожой Палиной, но та ушла. Малане уже лучше. Все это время она словно спала внутри своего тела. Мать подчинила ее, защищая от всех возможных опасностей...Печальная история. Палина поехала к умирающей матери и пропала в дороге. Мортальные чиновники дело затянули, мало того, на дознании вывернули все наизнанку, будто бы красавица-жена Фосважа сбежала с любовником, будто бы видели ее где-то на юге. Лоиры - род небогатый и невлиятельный. Фосваж писал прошение королеве, ездил по стране, сам пытался дознаться, но ничего не добился, смирился и занялся воспитанием дочери.
- Четыре храма и пятый, до сих пор не верится, - Реман покачал головой. - Впервые встречаю человека, способного напрямую говорить с пленсами. Не будь Блошки, мы могли причинить вред духу госпожи Палины, не надеясь на его добровольный уход.
- Я встречал таких, - Берф пожевал губами, - говорящих с пленсами. Это тхууты окончательно мертвы, подобны безмозглым пиявкам, присосавшимся к источникам энергии, от них больше болезней, но их и легче убирать, а пленсы способны надолго сохранять человеческий разум, хотя со временем теряют связь с ним, но их тяжело изгнать, иногда невозможно, особенно, если они питают своего носителя греховными мыслями и умениями. Мне встречались саги, способные объяснить мертвому духу, если тот еще способен понимать человеческую речь, чем грозит ему вторжение в людской "Дом", священный для богов. Адом. Навеки. И многие уходили, добровольно. Великий талант.
