Ї Кто?
Бесовик устало улыбнулся:
Ї Иди. Налево и по лестнице.
Шлюха сидела на корточках у стены в коридоре, вжав голову в колени. Служанка, видимо подоспевшая на шум, неодобрительно, но без страха, смотрела на мужчин, выводивших из покоев девушку в расшитом четырехлистниками наряде.
Ї Кто такие? Куда вы пятихрамницу? Ї громко спросила служанка.
Никто из бесовиков ей не ответил. Разглядев как следует "гостей", женщина охнула и отодвинулась, дуя на пальцы.
Ї Прощай! Ї крикнула Мейри через плечо. Ї Ты был добрым собеседником! Попрошу за тебя богов!
Слышал ее пленс или нет, она уже не разобрала.
****
Кабор
За тысячи лет камни и раковины восточного побережья перетерлись в мелкий светлый песок. Волны вымывали берег, и рыбаки обивали его сваями.
Кабор доехал до моря за пару четвертей, мул у него был трехлеток, без труда тащивший его самого и ритуальные предметы. На берегу Кабор сгрузил поклажу, привязал мула в леске и потащил сумы к давно облюбованному пятачку возле старых лодочных настилов. Сюда редко кто забредал. Здесь не было ни янтаря, ни красивых раковин на продажу. Ближайший поселок отстоял в семи столбах вниз по побережью, гарнизон стоял в бухте, а к северу до самой Мэзы народу жило не много. Старые доски настилов сгнили, море отвоевало локтей десять берега, и искрошенные сваи торчали из воды, как гнилые зубы.
Раз в год летом в полнолуние хозяин отпускал бершанца на морской берег, с которого был хорошо видна Берша. Там слуга всю ночь молился, обратив взгляд в сторону Дома Бога Шмея. Бог Берши каждый год умирал перед солнцестоянием и рождался вновь на День Духов. Те, кто верил в Лакашу, супругу Шмея, молились ей в дни, когда мир оставался без защиты и злые духи творили в нем, что хотели. Были многие, кто отрицал существование женского божества. Такие люди в дни междубожия совершали разные грехи, думая, что новорожденному Шмею будет не до них. Кабор считал, что это выпущенные на свободу бесы буйствуют в головах смертных, пользуясь временной безнаказанностью. Сам он в любой день молился Шмею, веря, что над богами земные законы не властны, но и Лакашу не обижал невниманием.
Кабор расстелил камышовый коврик, разложил на влажном песке чаши, смешал воду и масло, омыл ими лицо и руки, негромко запел. Молитва закончилась с рассветом. Солнце вставало из-за острова, медленно разгоняя ночную прохладу. Кабор скинул тканую накидку с богатой вышивкой - подарок юной госпожи. Вино, мед, масло и вода, отданные Земле, впитались в песок, оставив темные разводы. Бершанец встал и слезящимися от старости глазами осмотрел берег. Он сразу понял, что всю ночь отвлекало и беспокоило его: вдоль старых, полуразрушенных, покореженных прибоем настилов были вбиты светлого дерева сваи со свежими срезами. Нагрузив мула, Кабор прошелся вдоль невысокого обрыва, прошитого корнями деревьев, цепляющихся за верх осыпи. Он без труда нашел присыпанные песком доски и тюки и поспешил назад к месту молитвы.
Там бершанец, даже не бросив в сторону родного острова прощального взгляда, немытыми увязал ритуальные чаши в тюк и спрятал его в дупло выворотня. Без тяжелой поклажи мул шустро засеменил по лесным тропинкам. Кабору нужно было спешить, чтобы предупредить господина и юную госпожу - он не сомневался, что вскоре на бывших бершанских землях не останется в живых ни одного переселенца с запада.
****
Тормант.
Солнце садилось. Борай ехал верхом на маленьком коньке, подаренном господином Агталием. Подарок немного примирил никчемыша с Дамой - Недамой, и он даже поболтал со странным господином о том о сем перед отъездом из поместья.
Тормант подтянул зубами повязку на руке. Порез немного ныл, но уже заживал. Ножик Борая лишь рассек кожу на ладони, но от движения ранка то и дело раскрывалась и кровила.
Ї Борай, Ї в который раз с упреком спросил жрец. Ї Ну зачем нужно было колоть меня, когда я спал. Если твой маленький мертвый хотел крови, ты мог просто попросить. И почему именно моей крови? Что за каприз?
Ї Он так сказал, учитель, Ї отозвался Борай. Ї Он очень умный, этот мертвый. Все маленькие мертвецы это понимают и слушаются его. Он быстро нашел нужного человека, правда?
Ї Недостаточно быстро, Ї проворчал Тормант. Ї За все это время мне до смерти надоел господин Агталий.
Ї Зачем вы разрешаете ему командовать? Ї пожав плечами, спросил Борай.
Ї Ты не поймешь. Я крепко с ним связан. Вот мы уехали из поместья, а мне все еще приходится ему подчиняться. По его указке мы с тобой проживем целый сезон в Междуречье, чтобы не попадаться на глаза королю. Вернемся в столицу, когда все успокоится. Слава Домину, у меня есть мои книги - продолжу свои труды. Можешь съездить и повидаться с матерью, пока дороги сухие. В сопровождении Орешка, конечно.
Ї Не хочу Ореха, Ї закапризничал никчемыш. Ї Он злой и дерется.
Ї Ладно, ладно, я подумаю. Орешек мне самому понадобится.
Борай умиротворенно кивнул. Ему было хорошо. Он поедет повидать маму, похвастается своими успехами, у него есть монетки - он купит подарки. Учитель в последнее время стал намного ласковее: на Борая не ругается, даже шутит иногда. Словно услышав мысли никчемыша, Тормант вдруг сказал:
Ї Борай, я очень доволен тобой. Прости меня за то, что я не уделял тебе должного внимания - вся эта дворцовая суета...Ты невольно возложил на свои плечи то, чем должен был заниматься я. Хочешь, я расскажу тебе, о чем думаю?
Тормант принялся рассказывать никчемышу о том, как глупы и жадны люди, как многие в погоне за удовольствиями Этой Стороны остаются после смерти мучимыми страстями пленсами, как растет количество душ, завязших в Междумирье, и невидящий и нечувствующий народ и понятия не имеет, что города и селения кажутся со стороны красиво разложенным угощением с серым роем поверх из жадных тварей в поисках пропитания. Как лживы бесовики, призывающие людей отдаться Домину за Дар, и как из согласившихся и умерших в грехе родятся новые пленсы и тхууты. Борай внимательно слушал, но Тормант говорил больше для себя. Своими словами он словно заново ковал в душе веру в себя и свое предназначение: он наведет порядок, уничтожит само понятие "бесовства", разрушит храмы Смерть Победившего Повелителя. Все ради того, чтобы неупокоенные души не погубили род человеческий. Ради того, чтобы пленсы подчинились и превратились из бессмысленного кодла в организованную силу. С такой армией можно навести порядок и в стране, и в умах ее жителей. Деньги и почет не главное. К чему богатство и слава, если впереди лишь хаос? Он найдет союзников. Не рядом с королем и Синклитом, а среди тех, кто еще может разделить его страхи и надежды - среди пятихрамцев и единобожцев. Если те откажутся, трудностей будет больше, но и награда значительней. Но лучше пусть согласятся: живые боги, хоть прозябают и не защищают больше своих поклонников, остаются богами и в сумерках. Тормант рассуждал (не замечая, что Борай отвлекся и глазеет по сторонам). Они переехали через каменный мост и оставили коней в храмовых конюшнях. Город готовился ко сну, ночные его обитатели, во плоти и без плоти, выбирались из укромных местечек, куда загнало их летнее солнце.
Жизнь продолжается и ночью. Жизнь никогда не прекращается. Умирают и возрождаются мудрые короли и святые, гибнут и восстают из праха демоны и тираны. На каждую мерку лет довольно и добра, и зла. Добродетельные боятся ночи с ее призрачной жизнью, неправедные ждут ее, чтобы скрыть свои дела во мраке. Но есть еще затмения, когда Луна без всякого умысла невпопад заслоняет лик солнца. И тогда тхуут знает что может случиться.
Конец части 1.
