В одном из них некая, как она написала 6 себе, «уставшая от жизни шатенка с шармом и ребенком» предлагала свою регулярную нежность за смехотворную месячную оплату. Пояснила, почему обратилась именно ко мне. Смотрела в компании одну из моих программ, и кто-то из присутствующих оказался осведомленным о слабостях ведущего.
Во втором письме «коварная женщина, которую все считают сексапильной», делилась проблемой. Оказывается, она ничего не чувствует. И очень рассчитывает, что я ей помогу с проблемой справиться.
Приятные письма. Каждое по-своему. Первое давало возможность лишний раз понравиться самому себе. Я ответил на него в том смысле, что готов материально поддерживать написавшую без всяких нежностей.
На второе ответил сдержанно и благородно: «Можете на меня рассчитывать». Конечно, это письмо привлекло меня больше. Не так уж часто выпадает удача быть с незнакомой привлекательной женщиной, делая ей одолжение. К изложенной в письме проблеме отнесся беспечно. Не сомневайся: управимся.
В обоих письмах дал свой домашний телефон. Через два дня позвонила та, звонка от которой я с предвкушением ждал.
- Я вам писала, - поздоровавшись, сказала она. Грустным, тревожащим голосом. И представилась: - Меня зовут Валерия.
- Можно, Лера? - спросил я.
- Конечно.
- Очень хорошо, что позвонили, - сказал я. - Думал, вдруг испугаетесь.
- Чего пугаться? - грустно удивилась она. - Проблемы-то - у меня.
- У кого их нет? - Я решил взять инициативу на себя. Тема и так слишком деликатная. Спросил: - Сначала поговорим по телефону или сразу пообщаемся живьем?
- Что говорить? - удивилась она.
- Когда сможем встретиться?
- Когда захочешь.
- Сейчас время есть?
- Конечно.
- Подъедешь?
- Подъеду, - просто сказала она. - Давай адрес.
Черт возьми, ее непринужденность произвела на меня впечатление. Видать, проблемка серьезно допекла.
За полчаса, которые ждал ее, все приготовил к поединку с бесчувственностью. Весь пошлый, но проверенный арсенал. Свежее белье, мягкий свет, музыку, напитки, наглядные пособия в виде зарубежной периодики. Победа на своем поле была обеспечена.
Когда увидел ее, испытал разочарование. Надо же такое наговорить на себя: «сексапильная, коварная»…
Гостья оказалась умеренно симпатичной, хрупкой женщиной, вслед которой вряд ли обернулся бы на улице. Впрочем, и я хорош: навоображал черт-те чего. Можно подумать, что до этого не сталкивался с женской необъективностью на собственный счет.
Что разочаровался, виду не подал. Тем более что гостья была вполне миленькая. Вот только слишком уж обеспокоенная своей проблемой. За пять минут разговора я понял, что она напряжена, по-видимому, ждет, когда объявят поединок.
«Может, она и права, - подумал я. - Что тянуть? Так ей только страшнее». И осторожно прикоснулся к ее запястью.
Нежное прикосновение она приняла за удар гонга. Ринулась в схватку.
Я так ничего толком и не понял. Какая проблема? Какая бесчувственность? Очень скоро лежал разбитый, побежденный ее темпераментом. И ощущал себя облапошенным прохожим, который бросил нищему мелочь и увидел, как тот, собрав ее, сел за руль «шестисотого» «Мерседеса».
Может, она всего лишь изображала страсть?
- Если всегда будешь играть, толку не жди, - заметил я строго.
- Я не играла. - Она произнесла это так, что не поверить было сложно. Без напора, но почему-то и без удивления.
- Хочешь сказать, что так у тебя в первый раз?
- Ты поверишь? - усмехнулась она.
- Нет.
- Тогда не спрашивай.
Я затих. Через какое-то время она спросила:
- Ты не разочарован?
- Нет, - ответил я. - Но такого не ожидал.
Она усмехнулась:
- И я не ожидала… Что ты - такой.
- Когда придешь в следующий раз?
- Ты этого хочешь?
- Если с женщиной не стоит быть второй раз, с ней не стоило быть и первый, - поделился я опытом.
- К мужчинам это относится? - спросила она.
- Нет. Нас надо пробовать.
- Мне понравилось.
- Это выяснится. Если позвонишь.
Перед уходом она пристально разглядывала меня. Словно пыталась запомнить. Или ждала, что скажу что-то значительное.
Я не сказал. Многозначительность при расставании мне всегда несимпатична. Вызывает подозрение в неискренности, Как речь у могилы.
Лера позвонила раньше, чем я ожидал. На следующий день с утра.
Вечером мы вновь встретились. И этот поединок походил на бой с тенью. Противника я так и не обнаружил. Все было так же, как накануне, начиная с нетерпеливого ожидания сообщницей сигнала атаки и кончая ее тяжеловесным прощальным взглядом.
Когда она позвонила вновь на следующее утро, я забеспокоился. Почувствовал, что за меня взялись цепко. И вдруг заподозрил, что проблема не в отсутствии чувственности, а в избытке ее. Похоже, эта Лера - из тех, которым всегда мало. А тут нарвалась на простачка, закосила под несчастную, и знай себе - пользует.
«Э- э, -решил я. - Хорошего понемножку». И увернулся от встречи.
Увернулся и на следующий день. А еще через один она позвонила и сообщила, что случайно оказалась рядом с Моим домом и могла бы забежать на минутку.
Что ей минутки хватит с головой - я не сомневался, но напор, развитый этой ненасытной, вызвал раздражение.
Я жестко ответил, что у меня дела. Через час она позвонила снова. Сказала, что даже не войдет в квартиру, что ей нужно всего лишь сказать мне пару слов. Хотя бы на лестничной площадке.
Я отказал и почти бросил трубку. Был уверен, что она не угомонится. И конечно, не ошибся.
Через пятнадцать минут, заранее закипая, снял трубку трезвонящего телефона.
- Не сердись, - попросила она. - Я больше не приду Но у тебя под дверью - письмо. Если будет время - прочти.
И сама положила трубку. Предвкушая слезливую тягомотину, я пошел за письмом…
В этот же вечер я сам приехал к ней. Не помнил, чтобы когда-либо испытывал к себе такое омерзение. Конечно, я все перепутал.
Валерия была автором другого письма. И ждала от меня иной помощи. Которую я ей бескорыстно пообещал. С удовольствием наблюдая себя со стороны.
Последнее, подложенное под дверь послание доконало меня. В нем женщина просила об одном, чтобы я оплатил ей наши два общения, пусть по самой низкой таксе. Потому что она обманула меня: на самом деле у нее трое детей, и средняя дочь уже неделю не ходит в школу. Ее ботинки украли соседи по малосемейке.
В их разваливающееся заводское общежитие приехал почти ночью. Вся семейка была в сборе. В убого обставленной, но чистой комнатенке было тихо и неуютно. Две дочери готовили уроки за расслоившимся столом. В углу с пустышкой, воткнутой между пухлыми щеками, сидел на горшке малыш.
Валерия, открыв мне дверь, чего-то очень застеснялась. Виновато познакомила с детьми. Такой я ее не знал.
Я был сердито-деловит. Вызвал ее в коридор. Начал было выговаривать за недоразумение, но осекся. Совсем противно стало. Впихнул ей все деньги, что оказались при себе в этот вечер, и сообщил, какого числа каждого месяца она будет получать ренту.
Потом я еще не раз получал от нее письма, в которых она почему-то отчитывалась, сколько и чего накупила детям. Иногда, наверняка по ее требованию, дети приписывали что-то смешное и благодарное. Или пририсовывали.
Из случившегося я секрета не делал. Поведал нескольким друзьям. Мне казалось, что так я вроде как исповедуюсь. Но потом обнаружил, что, уже рассказывая, украдкой получаю удовольствие. Дескать, вот я какой, терзаемый совестью… И прекратил исповедоваться.
С Лерой с тех пор мы виделись только по договоренным числам. Обычно она подъезжала ко мне.
Ольга, появившаяся в моей жизни чуть позже, мои взаимоотношения с чужой семьей приняла спокойно, с пониманием. В последний раз, ввиду моего отсутствия, сама передала деньги.
А о дамочке с чувственными проблемами я как-то совсем забыл. Если и вспоминал, то без сожаления.
И вот она объявилась. В облике Карины Шрагиной.
Я разглядывал Шрагину и думал о том, что описала она себя без преувеличений: коварная и сексапильная. И к тому же актриса. Вспомнил, как чувственно приперла меня к стене в коридоре.
- Уверена, что тебя это не захватывает? - спросил подозрительно. Она усмехнулась:
- Видишь, и ты попался…
- Конечно, попадешься… - Я укоризненно глянул на ее, как оказалось, бесчувственную грудь.
Она пожала плечами.
- Почему ждала три месяца? - спросил я.
- Вообще пожалела, что написала. Кому я нужна со своей ерундой? Мужиков интересует другое. И тебя тоже… И упираешься ты из интереса. Ведь так?
- Как тебе сказать… - Не хотелось бить себя в грудь, доказывая, что я не такой. Что случалось быть и другим.
- Ждал тогда, что позвонишь, - только и сказал я.
- Давно перестал ждать?
- Понял, что пожалела о письме.
Она вновь усмехнулась. Произнесла:
- Наверное, я - дура. Сама не знаю, чего хочу.
