пляску и умолкли. Все они стояли и смотрели на скалу, чего-то ожидая. Из-под скалы выползла громадная желтая змея, она обвилась вокруг скалы и Суйолака и так сдавила его своими чудовищными кольцами, что Суйолак неистово взвыл и смолк. А змея уползла под скалу.
– Вот это хорошо, – воскликнул Дареж, – что змея угомонила этого самого Суйолака!
Снова закричали и завыли ведьмы, дьяволы и бесы и пустились в пляс еще более неистовый, бешеный.
– Эх, здорово они пляшут! Дай-ка и я немного попляшу! – решил Дареж.
Стал он рассматривать ведьм и выбирать, какую бы из них ему пригласить. Всякие были здесь ведьмы: старые и молодые, безобразные и красивые. Среди них увидал Дареж и свою хозяйку, она плясала со здоровенным бесом, хвост которого извивался, как змея.
– Ах, она ведьма! Хоть и старая, а как пляшет! – воскликнул Дареж. – Ну, да и я не хуже пропляшу, чем ты и твой долговязый бес!
Подбежал Дареж к какой-то молодой и красивой ведьме, схватил ее за руку и крикнул:
– Пойдем плясать!
– Идем! – воскликнула ведьма и как-то дико захохотала.
Закружился с ведьмой Дареж. Долго плясал он с ней. Откуда только у него силы брались. Наконец стал он уставать, остановился и сказал ведьме:
– Будет! Больше не могу!
Ведьма пристально посмотрела на Дарежа и сказала:
– Эге, вот кто ты! А я-то думала, что ты наш! Ну, не пройдет тебе даром то, что ты явился незваным сюда к нам!
– А дело-то неладно! – прошептал, отходя от ведьмы Дареж, хмель которого уже начинал проходить. – Эх, как бы поскорее домой вернуться!
Но вернуться домой было не так-то просто. Стал Дареж раздумывать, как ему быть.
Наконец, окончилась пляска ведьм, и все они столпились у костра. Дареж увидал, как все ведьмы, одна за другой, подходили к толстому, громадному дьяволу, который сидел у костра на камне, падали пред ним на колени и кланялись ему в землю, а потом что-то рассказывали. Дареж подошел поближе послушать, о чем это рассказывают ведьмы толстому дьяволу. Оказалось, что они давали отчет верховному дьяволу во всех злых делах, совершенных ими за год. Одних ведьм дьявол хвалил. Одной он дал даже в награду маленький хвостик, чем она была очень обрадована. Других же ведьм верховный дьявол приговаривал к различным наказаниям. Особенно же рассвирепел верховный дьявол, когда одна из ведьм сказала, что не могла совершить ни одного злого дела за весь год.
– А, негодная! – зарычал на нее дьявол. – Так-то ты служишь мне! Я с тобой расправлюсь так, что ты весь свой век будешь помнить! Слизывай целый год языком шерсть с Суйолака!
Завыла от ужаса ведьма. Дьявол присудил ее к самому ужасному для ведьм наказанию. Ведьма бросилась на колени перед верховным дьяволом и стала просить его о пощаде, но верховный дьявол только свирепо расхохотался, а за ним захохотали и все ведьмы, дьяволы и бесы. Верховный дьявол махнул рукой. Бесы схватили ведьму и потащили ее к Суйолаку.
Увидал Дареж, как подошла к верховному дьяволу и та ведьма, с которой он плясал. Долго рассказывала ведьма о своих подвигах. Дареж только диву давался, на какие только проделки пускалась эта ведьма, чтобы причинить какой-нибудь вред людям. Наконец она кончила свой отчет. Дьявол остался ею очень доволен и похвалил ее. Она же сказала дьяволу:
– Повелитель мой, мне бы нужно сказать тебе два слова на ухо. Дело очень важное.
– Говори! – ответил верховный дьявол.
Ведьма подошла к нему и что-то прошептала. Выслушав ее слова, верховный дьявол засверкал глазами и сказал:
– Вот как, ты говоришь, чужой? Будь покойна, мы с ним расправимся!
– Ах она негодная! Ведь это она про меня шепнула этому толстому дьяволу! Ну, пропал я! Бежать-то ведь некуда! – пробормотал, побледнев как полотно, Дареж.
Наконец все ведьмы дали отчет верховному дьяволу.
Он встал с камня и крикнул:
– Эй, вы все, собравшиеся здесь, давайте дары Суйолаку!
Тотчас кинулись ведьмы к Суйолаку, и каждая из них стала класть перед чудовищем свой дар. Дареж стоял и смотрел. Вот подошла последняя ведьма, она поставила перед Суйолаком горшок с чем-то и отошла. В эту минуту обратился к Дарежу верховный дьявол и спросил его:
– А ты что же не даешь дара Суйолаку?
– Да у меня ничего нет с собой! – ответил, трясясь как осиновый лист, Дареж.
– У тебя нет дара для Суйолака? Хорошо же! За это ты сам получишь дар от Суйолака! Эй, сделайте-ка ему хвост, да побольше, и отправьте его домой! – крикнул верховный дьявол.
Прежде чем Дареж успел сообразить, что с ним делают, бесы схватили его, притащили к самому Суйолаку. Один из бесов обмакнул палец в слюну Суйолака и помазал слюной Дарежу спину, а другой бес ударил его три раза по спине веткой дурмана, и тотчас у Дарежа вырос хвост до самой земли. Увидав у Дарежа хвост, все дьяволы, ведьмы, бесы и сам верховный дьявол от радости так неистово загоготали, что совсем оглушили несчастного цыгана. Затем один из бесов принес метлу, посадил на нее Дарежа и свистнул. Метла взвилась под облака, и Дареж понесся домой. Теперь, когда хмель окончательно прошел, жутко было Дарежу лететь высоко над землей, и он был рад-радешенек, когда очутился наконец дома.
Прошло месяца два с тех пор, как побывал Дареж на празднике ведьм. Хвост свой он старательно прятал, заправляя его в штаны. Никто не замечал хвоста у Дарежа. Но не прошло ему безнаказанно то, что побывал он на празднике ведьм. Случилось так, что цыгане узнали про хвост, и это погубило Дарежа.
Случилось же это следующим образом. Как-то перекочевывал табор на другую стоянку, и пришлось ему переправляться вброд через реку. Во время переправы застряла тяжелая повозка гекко в реке. Пришлось ее вытаскивать общими силами. Сняли цыгане сапоги и полезли в реку, а Дареж – он уже давно ушел от старухи и служил работником у гекко – остался сидеть на повозке и в реку помогать не полез.
– Что же ты сидишь, словно граф какой-нибудь? – крикнул на Дарежа гекко. – Живо у меня, снимай сапоги и лезь в реку помогать!
Хотел Дареж спрыгнуть с повозки в реку, не снимая сапог, да гекко не позволил.
– Говорят тебе, – закричал он, – снимай сапоги, нечего сапоги портить! Ишь какой богач выискался!
– Да я так, – ответил было Дареж, – что сапогам сделается!
Гекко был старик упрямый, и уж коль сказал снимай сапоги, значит снимай. Как Дареж ни отнекивался, а пришлось ему снять сапоги. Сапоги-то он снял, да хвост-то торчит внизу на
