— Господин мой, — обратилась затем Данизада к царю, — Шахразада, твоя супруга, беременна. Может быть, Господь с ее помощью пошлет тебе сына, благодаря которому охладится твой взор, а душа возрадуется.
Тогда помиловал царь Шахразаду и позволил ей с этого момента вести самую приятную жизнь среди своих девушек и служанок. Хвала Господу, Властелину живущих на свете!
На этом кончается история «Ста и одной ночи».
Хвала Господу Всемогущему и благодарение за Его помощь и за успех, который Он дарует!
Хвала Господу, Властелину живущих на свете!
Как попасть из Индии и Ирана через Страну Цветов и долину-вади Варваров в Северную Африку и Андалузию? Где мы можем застигнуть хитроумных супругов во время любовных игр со страстными любовниками и в двух шагах от себя встретить огнедышащих драконов и воинственных амазонок, сражающихся с всадниками и богатырями? Что общего между купцами из Кайруана и людоедами с Камфарного острова? И кто описывает нам — за столетия до появления на свет Леонардо да Винчи — деревянный летательный аппарат со стартовым винтом и винтом приземления и, вероятно, древнейшее сигнальное устройство в истории литературы? Средневековый арабский сборник историй «Сто и одна ночь» объединяет в один букет красочных мотивов самые различные жанры, протагонистов и места действия. Каждая отдельная история уже сама по себе является достаточно увлекательной. Но, собранные воедино, истории из «Ста и одной ночи» образуют замечательную сокровищницу повествований, места действия которой и пути преданий охватывают чуть ли не весь известный в те времена мир, а поэтическая непосредственность и свежесть сохранились до наших дней.
Сейчас ситуация ни в коем случае не выглядит так, будто более крупного и несравнимо более известного собрания «Тысяча и одна ночь» еще не существовало, когда в Испании около 1234 года на свет появилась рукопись под названием «Сто а одна ночь». Примерно за триста лет до этого надежные источники — арабские литературоведы, библиотекари и историки — сообщают нам о переведенном с персидского языка и затем усовершенствованном на арабском языке собрании «Тысяча ночей». Его сохранившемуся до наших дней названию — «Тысяча и одна ночь» — уже тогда было около ста лет. А его самый древний сохранившийся рукописный фрагмент еще в XIII в. насчитывал целых четыреста лет[13]. Однако все это происходит на востоке арабского мира, в Багдаде, Каире, Дамаске и других городах Ориента, или Ближнего и Среднего Востока. А со «Ста и одной ночью» мы находимся, напротив того, на Западе, в арабском Окциденте, то есть в Западной Европе.
Об Ориенте Окцидента ОриентаАль-Андалус — исламская, или мавританская, Испания[14] — была завоевана в 711 г. располагавшимся в Танжере берберским генералом Тариком ибн Зиядом, находившимся на службе у умаядского губернатора североафриканской провинции Ифрикия. Всего на четырех кораблях Тарик причалил к горному массиву, которому с этого времени суждено было носить его имя: Гибралтар (по-арабски «Габаль Тарик», что значит «гора Тарика»). После свержения династии Умаядов в Дамаске халифами Аббасидов и бегства последних Умаядов в Аль-Андалус там в 756 г. был основан эмират Кордоба; в 929 г. он был преобразован в халифат. Из-за смут гражданской войны этот халифат распался на множество мелких княжеств, на так называемые королевства Таифа. Начиная с 1086 г. короли Таи-фа много раз приглашали альморавида Юсуфа на помощь в сражениях против короля Альфонса Шестого. В 1086 г. он разбил Альфонса, затем в период до 1095 г. завоевал мелкие королевства и таким образом объединил Иберийский полуостров под североафриканским владычеством. С того времени Аль-Андалус и Магриб — то есть арабские страны Северной Африки западнее Египта — были тесно связаны между собой. И снова из той же Северной Африки вождь берберов ибн Тумарт (умер в 1130 г.), считавший себя посланником Аллаха, правоверным властителем, объявил альморавидам войну. Верные ему альморавиды установили в 1147 г. господство на всем Западе исламского мира, в том числе в Аль-Андалусе. Они проводили жесткую религиозную политику, из-за чего многие христиане и евреи покинули Иберийский полуостров и переселились в регионы с более терпимыми исламскими правительствами[15]. Около 1230 г. началось правление Насридов Гранады, которое столетие спустя пережило символическую высшую точку своего развития, выразившуюся в строительстве знаменитой Альгамбры.
Все эти достижения были отодвинуты на задний план Реконкистой, то есть завоеванием потерянных территорий Кастилии, Арагона, Португалии и других католических королевств, которая в 1492 г. завоеванием Гранады положила конец арабскому господству в Аль-Андалусе. Тем не менее семь столетий (с VIII по XV в.) представляют собой достаточный промежуток времени для того, что принято называть «чудом Аль-Андалуса»[16]: развиваются литература, науки, переводы находятся на высшем уровне и обслуживаются приверженцами трех религий. Под арабским владычеством достигает зенита также древнееврейская поэзия. Сооружаются архитектурные шедевры и украшаются единственными в своем роде изразцовыми мозаиками мудехар, выращиваются и экспортируются в другие страны Европы новые культурные растения Востока, такие как сахарный тростник, артишоки и лимоны. В этой плодотворной атмосфере появляется младшая сестра «Тысячи и одной ночи» — «Сто и одна ночь».
Ситуация с передачей этого произведения, его, так сказать, свидетельство о происхождении, показывает совершенно ясно: все семь сохранившихся рукописей появились на арабском Западе, то есть в Магрибе или в Аль-Андалусе. В рукописях содержатся слова из региональной лексики мавританской Испании и Магриба — важные признаки их происхождения. Точно так же и образы действующих лиц «Ста и одной ночи», по крайней мере некоторые из них, указывают на арабский Окцидент: торговец из Кайруана в первой истории, как и много раз выступающие в качестве протагонистов халифы из династии Умаядов. Почему же именно они играют в «Ста и одной ночи» такую важную роль?
Одним из факторов является несомненно историческое значение Умаядов в истории Аль-Андалуса. Ведь эмират, а затем халифат Кордоба считался государством-наследником халифата свергнутых Умаядов в Дамаске. И хотя ко времени написания манускрипта в Аль-Андалусе уже господствовали последующие династии, Умаяды как основатели династии и завоеватели по-прежнему пользовались большим уважением. Так, например, халифы из династии Умаядов Абд аль-Малик ибн Марван и трое его сыновей занимают в «Ста и одной ночи» такое же по важности положение, как и халиф из династии Аббасидов Харун ар-Рашид в «Тысяче и одной ночи».
Еще одним прямым указанием на это является тот факт, что халифы в «Ста и одной ночи» иногда титулуются как «цари». В большинстве историй своими очень маленькими территориями, часто вообще всего лишь одним-единственным городом правят именно цари (по-арабски «малик», мн. ч. «мулюк»). Стоит пересечь границу города — и ты уже покидаешь царство. Эти мини-царства, или города-царства, напоминают о временах арабско-исламских малых королевств в Аль-Андалусе и их правителей, уже упомянутых мулюк ат-Таваиф, которым часто также подчинялась только территория одного города и окружавших его деревень.
Помимо этого, воображаемая география «Ста и одной ночи» дает нам еще одно важное указание на то, что место происхождения этого произведения — арабский Запад. Для этого нам, правда, придется отправиться далеко на Восток, в Ориент Ориента, или на Восток Востока. Действие рамочного повествования «Ста и одной ночи» происходит в Индии в давно минувшие времена. Заглавную роль здесь играет некий «царь Индии», возникают мотивы из древнеиндийской литературы. Даже рассказчик похож на индийских прототипов. Тем не менее индийский театр действий скорее напоминает стереотипные кулисы, чем географическую или историческую топонимику. И конечно, не случайно, что эти кулисы, рассматриваемые из арабской перспективы, содержат в себе нечто «ближневосточное». Из перспективы Каира, Багдада или Дамаска, то есть для нас — воплощения понятия «арабского Востока», мы имеем дело с классическим образом Ориента. Это картина утренней, или восточной, страны, далекой, чужой, экзотической и именно потому особенно привлекательной.
Из андалузской вечерней, или западной, страны эта восточная страна кажется еще дальше и узнается еще менее отчетливо, чем в рамочной истории «Тысячи и одной ночи». Действие происходит в так называемом островном царстве Индии и Китая (газаир аль-Хинд ва-Син ас-Син). А в «Ста и одной ночи» сказочный Ориент Ориента, или Восток Востока, начинается не с далеких Индии и Китая. Здесь уже проступают координаты Персии. «В городе Хорасане, — так говорится в рамочной истории, — я повстречал юношу, купеческого сына, умопомрачительно прекрасного и блистательного, как сияющий свет!» Хорасан (Хурасан) является в арабской исторической географии общепринятым территориальным обозначением восточных провинций Ирана. Но и в западных персидских провинциях понятие «Хорасан» означало просто «восточная область»[17].
