После этого случая чистильщикам строжайше запретили работать в одиночку.
Дальше идут незнакомые имена. Часто люди с отдалённых баз хотят, чтобы и у их товарищей было место, куда можно принести цветы и свечи. Подозреваю, однажды здесь построят большой мемориал. Но лучше бы ему быть поменьше.
Айлесин Хаор. Судя по выбитым на памятнике датам, двадцать пять лет. Каким он был? Воображение почему-то рисует светловолосого юношу, похожего на менестреля из легенд. Мягкие кудри до плеч, перехваченные хайратником, и прозрачно-синий, как весеннее небо, взгляд.
Это тебе, брат - неузнанный, незнакомый, но всё равно - брат. По дару и оружию.
- Ты всё думаешь о том письме? - Дэй обнимает меня здоровой рукой, - Брось. Так ли это важно?
Думаю. Не могу не думать. Смотрю на могильные камни и гадаю, почему нам посчастливилось выжить, а им - нет. Везение или некая судьба, сохранившая нас для чего-то важного? И есть ли та судьба - или всё это просто бред уставшего сознания, который разлетится осколками, стоит только взяться за настоящее дело? Во сне всё тоже кажется правильным, логичным и взаимосвязанным - пока грёзы не сожжёт дневной свет.
- Я думаю о том, сможем ли мы остаться собой. Нигде не говорится, какими мы нужны миру.
Тонкие пальцы на моём плече сжимаются крепче. Ему тоже страшно. Что останется от нашей любви, от этой скорби над пустыми могилами, от пыли пройденных дорог, от электрического импульса первого прикосновения, от сказок в полутьме комнаты? Что вообще происходит с душой и сознанием человека, когда он становится воплощением некой силы?
- Остаётся надеяться, что миру мы нужны людьми. Боги уже выронили его из рук.
Интерлюдия.
Ему не открывали долго. Наконец, стук возымел действие, за дверью послышались шаги. Стэн облегчённо вздохнул - он уже собирался уходить.
На пороге стоял Дэй. Домашняя одежда, распущенные волосы.
- О, здорово.
- Привет, я тут над картами страдаю. Свежий взгляд нужен. Поможешь?
Проходя мимо комнаты, Дэй плотнее прикрыл дверь и кивнул в сторону кухни.
- Так вот, - на стол легла потёртая на сгибах карта, испещренная разноцветными значками, - Я всё думаю, стоит ли этот посёлок зачищать. Уж больно расположение у него удобное. Но возни будет...
- А что там помимо обычного набора?
- Там местность вообще слабо старым картам соответствует. То есть - всё, что угодно.
- А, ясно, - Дэй невольно поморщился, - Но за посёлок я бы взялся, он большой, столько народу жильё бы получило.
- Лично я бы начал зачистку с северного района, где гаражи. Сложно, зато потом можно не ждать сюрпризов.
- В принципе, можем попробовать.
- Ну, это решать не мне, а полковнику.
- Ой.
Вошедшая в кухню Рин отшатнулась. И немудрено. Пальцы девушки стягивали на груди углы старенького пледа. Стэн вдруг чётко увидел предысторию момента.
Она и Дэй были в комнате. Может, любили друг друга, может, просто отсыпались. Он вышел, она пошла узнать, в чём дело. И... вот. А теперь у Стэна такое чувство, что он увидел что-то, не предназначенное для его глаз. И дело не в её красивых плечах и гладкой коже - хотя взгляд, чего греха таить, невольно скользнул по тонкой девичьей фигуре, обрисованной складками ткани. Потом, конечно, отвернулся из вежливости. Боевой товарищ как-никак.
Эти двое ухитрялись творить свой мир - взглядом, словом, движением. И он, Стэн, застал акт творения. Попавшие на базу новички искренне удивлялись, встретив их в городе. Оставляя в оружейке автоматы и вешая форму в шкаф, они словно сбрасывали с себя груз взрослой жизни. Переодевались в потёртые джинсы и куртки, небрежно стягивали волосы резинками, а то и вовсе оставляли распущенными. Стэн в такие моменты старательно гнал от себя воспоминания о гравюрах, изображавших сказочных существ. Слишком уж похоже.
Рин вернулась в джинсах и свитере, и Стэн ощутил смутную тоску по тем временам, когда девушки могли носить яркие платья и туфли на каблуках. Впрочем, эта и тогда не носила бы.
- Дэй, ты бы хоть предупредил, - Рин смущённо улыбнулась, - Стэн, тебе чаю налить?
По кухне поплыл аромат мяты и ещё каких-то трав.
Стэн глотал горячую, горьковато пахнущую жидкость из старой кружки, вертел так и эдак карту и всё смотрел на этих двоих. Сравнивал диковатый разрез глаз, скульптурную завершённость рук, с которых, видимо, уже никогда не сойдут оружейные мозоли.
И тихо проклинал судьбу, забросившую таких странных, ни на кого не похожих существ в самый эпицентр гибели мира. Хотя куда деваться с горящего корабля в открытом море?
Но ведь не только поэтому берутся они за самые опасные задания, что выхода нет. Бывают ситуации, когда никто не имеет право приказывать - только честно спросить, готов ли кто рискнуть.
Почему?
Значит, по-другому не умеют.
Рин.
Спортзал на базе, переоборудованный из какой-то подсобки в подвале, был для нас маловат. Да и не будешь же на каждую тренировку мотаться на работу, тем паче если смена не твоя. Поэтому тренироваться мы обычно ходили в спортзал одной из школ - по вечерам, когда дети уже расходились по домам. Ученикам так никто и не сказал, что их школу народ с Базы облюбовал для тренировок. Иначе, боюсь, особо любопытных пришлось бы вылавливать по коридорам и снимать с окон.
Из запертой кладовки извлекались мишени для метательных ножей, многократно штопанные боксёрские груши, понемногу стекался народ - кто в привычном камуфляже, кто в гражданке. Все тренировки обычно вёл Стэн, благо уровень подготовки позволял. Иногда он приводил откуда-то молчаливых людей в форме. Они учили нас необычным приёмам или тактике боя и никогда не представлялись.
Программу тренировок для Дэя мы составили вместе со Стэном. Сросшуюся руку надо было разрабатывать и при этом - не перестараться. Нагрузки увеличивали постепенно, и теперь, спустя три месяца после ранения, Дэй почти восстановил былую форму. Стэн подумал - и разрешил провести спарринг.
Я прислонилась к стене, вертя в пальцах один из метательных ножей. Три успела отправить в мишень, ещё два лежат на облупленной табуретке, невесть как попавшей в спортзал, а один так и не могу выпустить. Люблю я их, эти ножи. Где-то полгода назад Дэй подарил мне набор. На задания я их с собой пока не таскаю, хочу получше с ними освоиться. Но - нравятся, ничего не могу с собой поделать. Мама вечно ругала меня за привычку крутить в руках карандаш или длинную шпильку, перебирать бусины браслета - её это раздражало. Хотя большинство известных мне людей - тоже. Знала бы мама, что однажды займёт место карандашей и шпилек.
За здоровье Дэя я была спокойна, куда больше меня беспокоила его гордость. У него нет и никогда не было какого-то комплекса, желания быть лучшим. Даже среди чистильщиков нашей Базы попадались и более одарённые рукопашники, и более меткие стрелки. Но сегодняшняя тренировка - это что-то вроде финального теста, который он сам себе назначил. Последняя проверка собственного тела, его реакций и инстинктов.
И убеждать в том, что это всего лишь один из многих спаррингов, бесполезно. Не тот характер.
Партнёром для Дэя Стэн вполне выбрал Кэла, одного из наших чистильщиков. Кэлу лет тридцать пять-сорок, он сухощавый и жилистый. Кажется, бывший спортсмен. Чем-то он таким занимался, то ли и правда рукопашным боем, то ли какими-то экзотическими единоборствами. Таких обычно в грош не ставят молодые громилы с бычьими шеями и железными бицепсами - за что и платят высокую цену. В зависимости от серьёзности драки и намерений такого вот дяденьки в возрасте. У Кэла льдисто-серые глаза, он почти всегда слегка улыбается - то ли школьный учитель, то ли художник. А ещё у него длинные волосы - не такие длинные, как у Дэя, просто тяжёлый русый хвост до лопаток. Это тоже вводит в заблуждение тех, кто Кэла видит без формы.
- Ну что, поехали? - буднично уточняет Стэн. Противники, уже успевшие размяться, переступают босыми ногами по застеленному матами полу. Стэн отходит в сторону и коротко бросает: - Бой.
Рукопашный поединок профессионалов по-своему красив. Для того, кто понимает, конечно. Красив скупостью резких движений, отточенностью, лишённой той акробатики, которую любят показывать в кино. Не знаю, кому пришло в голову сравнить его с танцем: слишком рваный ритм, слишком много хищного проступает в повадках бойцов. Собственно, только в спортзале можно увидеть красоту боевых искусств. Настоящий бой короток, жесток и грязен, там отступают в сторону спортивные правила и идут в ход ножи и запрещённые приёмы. А уж содранные костяшки пальцев, выбитые зубы, сломанные носы и наливающиеся предгрозовой синевой гематомы, если речь идёт о настоящей драке... Море эстетики, ага.
