раз — забор цвет поменяет, а на ставнях избы узоры расписные красуются. Даже на избе флюгер появился в виде петушка. Бабуля все диву давалась, да только стала сторониться соседей: недобро как-то поглядывать стали на неё. Нашлись и злые языки, что за глаза ведьмой прозвали, но пока меж собой судачили. Ничего плохого бабуля Ягуля не совершала, как и прежде помочь всем старалась, трудилась от рассвета до заката.
Заглянул к ней как-то Кощей Иванович — уж больно любопытно стало ему, как старушке удается так лихо с делами управляться.
Бабуля Ягуля запустила его во двор, а в дом не приглашает: дескать, уборка там ведется, не ждала она гостей с утра пораньше. Кощей уселся на лавку у забора и намекает:
— Ох и красиво у тебя, Ягуля. Как же ты, бедная, петушка на крыше установила? Вон как на ветру вертится.
— Ну что ты, Кощей Иванович, куда мне, старой, по крышам лазать? Соседского парнишку попросила.
А Кощей все щурит глаза да пальцем показывает:
— А ставни кто тебе изрисовал узорами? А забор новый?..
Бабуля покачала головой:
— Не пристало за чужим следить, Кощей Иванович. Ты бы лучше у себя дома порядок навел и по соседям не бродил.
Но гость пропустил замечание мимо ушей, промокнул платочком свою голову плешивую и просит:
— Жарко нынче, сопрел я весь. Принеси-ка квасу, хозяйка, али молочка холодного.
Вздохнула Ягуля Степановна и пошла в дом. Вскочил тут же с лавки Кощей и давай по двору рыскать: не поверил он хозяйке, захотел уличить её в колдовстве. Знамо ведь, что ведьма, а добротой лишь прикрывается.
В бочку с водой заглянул, и в амбар нос свой длинный засунул, даже до сарайчика добежал, растоптав по пути цветник. Услыхал, что Ягуля дверями стучит, кинулся обратно, а с самого уж семь потов льется.
Домовёнок как раз за углом дома прятался, всё видел и слышал. Решил он проучить гадкого гостя.
Подала Кощею кружку бабуля, отхлебнул он половину не глядя, и как давай кашлять и стонать, за живот хвататься, слезы утирать. Удивилась бабуля, напугалась даже: что это такое творится с ним? А Михася, знай себе, хохочет: попросил он перстень смешать в той кружке молоко с квасом и чаем, да сухого перца с горчицей добавить.
Сполз с лавки Кощей, да на коленях костлявых к калитке поспешил, чихая и причитая: «Отравили! Уморили! Погубили!». Больше и носу не показывал на той улице, где бабулин дом стоял, лишь злобу в сердце лелеял.
Прослышала о странных чудесах и Сластена Никитична, собралась в гости, чтобы своими глазами увидеть и развеять глупые россказни: все же, любила и уважала она бабулю Ягулю.
Приняла её бабуля с почетом, напекла блинов и до вечера упросила остаться: умела Сластена узоры дивной красоты вязать, вот и захотелось Ягуле научиться.
Домовенок в ту пору был отселен в баню, пока гостит Сластена Никитична, чтобы не напугать случайно. Обустроила хозяйка ему местечко в предбаннике, подушек и одеял принесла, столик маленький с угощением — тепло и удобно, один денек можно пережить.
Заговорились старушки до темна, домой идти боязно, вот и осталась Сластена на ночь у бабули Ягули. Не знал Михася, что гостья ночует у них, скучно стало молодому проказнику, и, дождавшись темноты, он юркнул в дом.
Посреди ночи проснулась вдруг Сластена Никитична, словно от чьего-то топота. Огляделась в потемках — никого, Ягуля на соседней кровати крепко спит. Поворочалась с боку на бок, но уснуть не смогла. Потихоньку встала и пошлепала босыми ногами на кухню, водички попить. А на столе пряники и блины остались, уже чуть подсохшие — видать, забыли накрыть. И так аппетит разыгрался у гостьи, что решилась она кусочек пряника да блиночик съесть.
Справа метла стояла, в углу, самая обыкновенная, какая в каждом доме имеется. И все бы ничего, но вдруг у метлы глаза появились и заговорила она человеческим странным голосом:
— А сёки у тебя не тлеснут?..
Выронила кусочек из рук Сластена, едва не вскрикнула, сама себе рот ладошкой зажала. Напугалась, аж коленки затряслись. А метла продолжала:
— Ишь ты, плидумала: тюжие халчи по нотям лупить…
— Чур меня, чур, — зашептала гостья, протирая глаза. Голод как рукой сняло: улетучился вместе с остатками сна. Собрав волю в кулак, Сластена, зажмурив глаза, шагнула к метле, готовясь к чему-то страшному. Но метла молчала. Осторожно коснулась её рукой, затем взяла, повертела — что с неё взять: веник как веник. Добрела Сластена Никитична до кровати и легла, натянув одеяло до подбородка, а сама зыркает по сторонам, следит — а ну как чудище снова объявится. Но едва уловимый шепот внезапно нагнал сон. Почудилось ей, будто кто-то сказал: «Баиньки тебе пола». И снилось Сластене Никитичне, как метла с глазами подметает крошки у стола и неразборчиво бурчит.
На утро Сластена Никитична проснулась со смутным чувством тревоги, будто снилось страшное что-то, а подробности припомнить не могла. В рассеянности села завтракать гостья, не болтала, как накануне. И неожиданно заметила метлу, что в углу притаилась да вспомнила ночное происшествие.
— Ягуля Степановна, голубушка, а что это ты на людях почти не показываешься? Захворала али секрет какой прячешь? — Спросила Сластена Никитична, прищурив глаз.
— Ну что ты, какие у меня могут быть секреты? Некогда шататься по деревне, хозяйство не ждет. Да тебе ли не знать, милая? У самой вон целый двор живности, огород да ребятишек полна горница, тебя из дома не вытянешь. — Ответила бабуля Ягуля. Не хотела она о домовенке рассказывать: не поймут люди, непривычные они к такому. А коли одной-другой подруге поведать, так и вся округа узнает.
— Твоя правда, — вздохнула Сластена. — Насилу выбралась. Надо поскорее домой возвращаться, а то разволнуются домашние, муж рассердится. Ты навещай меня всё же, не забывай. Вот к субботе гости должны прибыть, купцы-то. Угощу их блинами — уж поди пальцы себе откусят, — засмеялась она, а сама все на метлу косилась. — И ты приходи, коли сможешь, послушаем вместе, что в мире делается…
Попрощались подруги, расцеловались, ушла Сластена с неспокойным сердцем: ох, не договаривает что-то Ягуля. А бабуля, приметив подозрения, стала спрашивать Михасю:
— Ну, дружок, рассказывай: что натворил? Почему наша гостья про секреты толковала да на метлу поглядывала? Показывался ей?
Домовёнок фыркнул и пробурчал еле слышно:
— Меньсе есть будет по нотям.
— Что-то? Не расслышала, что говоришь?
Михася подбежал ближе и кротко так сказал, опустив хитрющие глаза в пол:
— Неть, Микася нает: низя.
